Дуглас Монро. Утерянные книги Мерлина.

Но когда дни, в которые я не узнавал ничего нового, складывались в бесцельно прожитые недели, я начал испытывать все возрастающую потребность вновь увидеть Мерлина... Еще раз почувствовать, что я по-прежнему занимаю место в его планах.

Дуглас Монро, «21 УРОК МЕРЛИНА»

Битва Деревьев

Введение

29 октября 1981 года. Когда в холодный полдень мой самолет приземлился в аэропорту Кардифф-Уэльс, Гламорган, город встретил меня моросящим мелким дождем и туманом. Трудно было тогда описать словами чувство, заставившее меня потратить на билет сюда остатки моей последней стипендии. «Непреодолимость» — так бы я назвал его сейчас.
Взяв напрокат машину, я отправился на север, вглубь долины Рондда. После долгих часов утомительной езды я наконец достиг цели своего путешествия — тихой деревушки Мертир Тидфил. Там я с легкостью нашел приют в местной гостинице на несколько последующих дней. Распаковав и рассовав по полкам свой багаж, я решил прогуляться, чтобы вернуть ясность своим мыслям — с момента приземления в Уэльсе в моем мозгу происходила какая-то путаница, почти «потусторонний туман». Гора Ньюэйс была где-то рядом... я чувствовал ее, как биение своего сердца.
Хозяйка гостиницы рассказала мне, что «Гора Ньюэ'л», как она ее называла (фактически, это было англизированное «Ньюхилл»), находится на северо-западной окраине национального парка Брекон Бикен, который начинается недалеко от города. Итак, хотя время было уже довольно позднее, я отправился в путь, навстречу своей судьбе.
Ночь была безлунная, холодная и сырая... густые низкие облака медленно плыли над головой, и ни один лист не шевелился в застывшей мгле. Через полчаса я достиг южной границы парка и довольно легко разыскал тропу, которая, казалось, вела в нужном направлении. И я пошел по этой тропе — моим единственным спутником был Виргинский Филин с зелеными глазами, который, казалось, сопровождал меня повсюду. Пройдя довольно приличное расстояние, я вышел на дорогу, где стоял указатель с двумя стрелками, указывающими в противоположных направлениях — Пен-и-Ка — Абергавенни, —под которым меня внезапно охватило странное оцепенение.
Название «Абергавенни» вызвало у меня какие-то смутные чувства. Почему это происходило, я мог только догадываться. Видения, одно за другим, стали проноситься в моем мозгу, как никогда прежде, —потоки образов, не из этой жизни. Глаза мои закрылись (хотя я в этом не уверен), и я видел ясно, как среди бела дня, — эльфы, танцующие среди поросших маргаритками полей... люди в мантиях, играющие на деревянных флейтах, сидящие на камне, омываемом красными водами... и Друид в голубом одеянии с деревянной коробкой за спиной. Да, я интуитивно знал этого человека, я чувствовал, что он — ключ, мой путь каким-то образом связан с ним.
Последнее, что я ясно помню из той ночи, — образ человека в голубых одеждах, протягивающего мне странный предмет, как будто он хотел подарить мне что-то — может быть, ключ к разгадке. Предмет оказался своеобразным музыкальным инструментом, похожим на колокол или гонг. Он был сделан из трех массивных железных треугольников, наибольшие стороны которых достигали длины человеческой руки, а вершины были скреплены вместе так, что не соприкасались нигде, кроме этой точки. Вся конструкция держалась на цепи, при ударе раздавался трехтональный звук, внушающий суеверный страх. В моем видении инструмент был подвешен к нижней ветке дерева, рядом с которым стоял с поднятыми руками человек в голубом, и я слышал, как он говорил:
«Дыхание Дракона... голос, взывавший к ветру, пусть он звучит вновь! Ддраиглаис... Дракон-Голос, Дракон-Ветер... все сольется в Пещере. Три дня, которые не есть дни... три времени, которые не есть времена, между мирами и за их пределами... трижды Голос Дракона будет звать тебя... они взывают... трижды... они призовут...»
Я мгновенно очнулся, с головы до пят покрытый холодным потом. Послание было совершенно ясным. Это было на рассвете 30 октября, первого из трех дней «между мирами» древнего кельтского праздника Самхейна, и я точно знал, что нужно делать.
«Случайностей, — напомнил я себе, — никогда не бывает. Все в жизни связано... и нужно только следовать велению своего сердца». И с этой замечательной мыслью я отправился обратно по той же тропе, готовый встретить наступающий день.
Как я ни был голоден, я устоял перед искушением позавтракать в одной из уютных закусочных, выстроившихся вдоль улицы, — воздержание от пищи играло важную роль. Вместо этого я разыскал телефонную книгу и стал просматривать списки фамилий под рубрикой «Специалисты по металлу». Одного такого я нашел. Это был м-р О. Стрэттфорд, живший на Вест Мэин.
Мастерская, разыскать которую оказалось довольно легко, должна была открыться позже. Но кто-то, по-видимому, заметил, что я жду, — дверь открылась и показался коренастый мужчина лет пятидесяти с мохнатыми черными бровями. Когда я шел за ним в кузницу, он не проронил ни слова — до тех пор, пока я не стал описывать предмет, увиденный мною во сне. Тут он начал хмыкать и мычать и его мохнатые брови стали еще более мохнатыми.
— Сэр, по-моему, я знаю, что вы ищете, —произнес он наконец, улыбаясь одними глазами. — Идемте в мой кабинет, жена нам даст по чашке чаю.
С этими словами он ввел меня в прекрасную, облицованную деревом библиотеку с одним большим венецианским окном, обрамленным белой кружевной занавеской, а на подоконнике стоял куст красной герани. Посередине стоял длинный стол из черного, идеально отполированного дерева, на который м-р Стрэттфорд с большой осторожностью положил старую книгу 1895 года выпуска — «ИСТОРИЯ И ТОПОГРАФИЯ КАРМАРТЕНШИРА» Джона О'Донована. Палец кузнеца заскользил по странице с содержанием, пока не остановился у заголовка РАСКОПКИ НЬЮХИЛЛА, тут кузнец издал торжествующее «Хм/». Здесь, на странице 242, находилась старая черно-белая фотография, которая действительно могла ответить на тысячу вопросов.
Это была пещера... за долгие-долгие годы вход в нее был наполовину завален камнями, и все же это была пещера. Но это было еще не все. Рядом со входом росла сучковатая, полувысохшая яблоня, истерзанная бурями и временем, а с ее нижней ветки свисал тот самый инструмент... музыкальный инструмент, именно такой, как я видел во сне! И я спросил, уже не колеблясь:
— Вы можете сделать мне такой? До наступления сумерек? И мохнатые брови кузнеца опять круто изогнулись.

* * *

Всю вторую половину дня я лихорадочно читал о таинственном предмете, задавал вопросы, достойные десятилетнего мальчика, пытаясь узнать, откуда кузнец настолько хорошо его знает. Последние годы на м-ре Стрет-тфорде, очевидно, лежала традиционная обязанность городского кузнеца менять проржавевшие колокола.
— Колокола сделаны из железа, — объяснял кузнец, — каждый из них служит около пятидесяти лет — как раз по одному на жизнь каждого мастера. Каждый городской кузнец должен знать, из каких деталей должен состоять колокол и откуда вообще взялись колокола. — Но он тут же поспешил добавить, что традиция была отголоском древних языческих обычаев, которые теперь уже утратили свою силу. Пещера, как оказалось, вот уже тысячу лет является источником местных магических знаний и предрассудков; вход в нее был загорожен камнем с вырезанной на нем надписью «Колдун далекой старины». — С какими-то странными значками, — добавил кузнец. И это все, что ему было известно.
Автор книги называл этот железный инструмент ГОЛОСОМ ДРАКОНА и намекал на то, как он использовался... именно намекал, потому что писать открыто о подобных вещах было трудно даже в 1895 году! Но это действительно происходило. Люди приходили к пещере и вызывали еле слышный звук — Дыхание — звон гонга, но что потом? Это я и должен был выснить.
Пока кузнец заканчивал свою работу, я вернулся в гостиницу и стал рыться в пачке привезенных с собой рукописей — что-то сказанное этим человеком о звуке колокола всколыхнуло во мне обрывки воспоминаний о чем-то, что я уже читал в своих бумагах. И вот, почти на дне стопки, я нашел то, что искал!
«Спящий среди могил» —так звучал заголовок, набранный витиеватыми староанглийскими буквами. То, что было описано в тексте, как раз и явилось недостающим элементом мозаики. Это был старинный обряд —произнести заклинание и лечь спать на могиле того, с кем вы хотите установить связь, — очень древний обычай, существовавший с незапамятных времен. Так, во всяком случае, утверждалось. И, будто бы желая подвести последнюю черту, автор текста снабдил его пресловутым примером, хорошо известным ранним оккультным писателям шестнадцатого столетия, — ОБРАЩЕНИЕМ К ТЕНИ МЕРЛИНА с помощью произнесения эпитафии, которая была найдена на древнем надгробном камне. Но самым замечательным оказалось то, что заклинание было приведено на его родном валлийском языке! Итак, когда тени сделались длиннее, необходимые приготовления были закончены — собран Ддраиглаис выучено древнее валлийское заклинание в его оригинальном звучании и определен маршрут к основанию Горы... горы Мерлина\ Когда я, старательно уложив Голос Дракона в багажник, сел за руль, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Теперь оставалось только найти Пещеру. Но прошло столько времени... видна ли она еще?

* * *

Через час я был уже близок к своей цели. По правде говоря, я успел заблудиться, но вовремя узнал нужное направление у путников, менявших колесо на шоссе А40. Единственной дорогой, ведущей на вершину хребта Ньюхилл, была едва заметная тропа. К счастью, мне удалось ее найти без особых трудностей. Уложив свои вещи в рюкзак, с Ддраиглаисом в руке, я начал свой подъем. Тропа постепенно, петляя, поднималась все выше и выше, став со временем крутой и каменистой. Солнце уже скрылось за элмами, когда я наконец зажег свой крошечный фонарь и закрепил его на тояжке ремня. Лишь треск сверчков в густой траве нарушал ночную тиши-ау, но вскоре он сменился завыванием ветра, дующего из низин, и шумом эщих камней. После двух часов напряженного подъема тропа стала злее пологой и наконец превратилась в хорошо утоптанную пешеходную порогу, огибающую вершину горы. Я шел по ней, пока не оказался у развил-и, откуда одна тропа по-прежнему вела вверх, другая же спускалась вниз, в рстарник. Здесь я еще раз отдал должное цивилизации, так как на отвесном тоне выстроились написанные большими детскими буквами флюоресцирующие слова «МЕРЛИН ЖИВЕТ ЗДЕСЬ», а рядом с ними — стрелка, не аметить которую было просто невозможно. Знаки действительно оказа-иись правильными! Через пятьсот ярдов я очутился у входа в пещеру. Он был загорожен валунами и вьющимся виноградом, но несомненно это был он!
Пещера... или что это? Ее вид явно не соответствовал известным мне описаниям. Но дыхание призраков прошлого я ощущал явственно — здесь не было водопада, но в двадцати футах над входом в пещеру ясно были видны широкие углубления и желобки, по которым много лет назад текла ада. И находились они именно там, где должны были находиться. Призраки были повсюду...
Это может показаться странным, но я не вошел в пещеру. Фактически, все эти три удивительных дня у меня ни разу не возникло желания туда эйти. Я до сих пор точно не знаю почему. Возможно, я не хотел разрушать айну... а может быть, я просто испугался встретиться лицом к лицу с прошлым. Но как бы то ни было, я решил разбить лагерь у западного края этого входа — в идеальном месте, которое сверху было защищено камен-JM выступом. Старой яблони, которую я видел на фотографии 1895 года, авно не было, но место, где она когда-то росла, ощущалось довольно ао. Слабые следы-призраки... За отсутствием традиционного места, где можно было подвесить Ддраиглаис, я решил воспользоваться корнем старого дерева, который торчал из стены пещеры. И он был здесь!
Мне быстро удалось соорудить очаг и разложить костер, ведь вокруг валялось множество камней и сухих веток, нападавших сверху. Итак, вдвоем с этим моим единственным товарищем, который мог помочь усмирить аочь, я принялся за выполнение своей миссии.
Здесь следует признаться, что у меня не было никаких конкретных идей этносительно того, что делать дальше. Подмостки готовы, актер прибыл... теперь можно было писать текст пьесы. Порывшись в рюкзаке, я вытащил стопку рукописей и разложил их на свету от костра. Ожили давно мертвые картины — затанцевали символы, поплыли образы. Потом мое внимание привлекла ксерокопия, которую я снял с 242 страницы книги м-ра Стрэттфорда.
Шаря в темноте руками и коленями, я умудрился найти восемь камней, необходимых для защитного круга.
«Трава, цветок и дерево образуют троицу...» — формула для курения фимиама, и я опять полез в свою сумку и вытащил оттуда коллекцию трав, которую захватил с собой, где каждая трава была тщательно отдельно упакована.
«Полынь-трава... Цветок дурмана... Тис-дерево...» —сообщал гримуар, и я, бросив по пригоршне каждого в тлеющие угли, вошел в круг. Когда травы начали скручиваться и потрескивать, поднявшийся серый дым превратился в десятки улетающих призраков — и меня вдруг переполнило ощущение непостижимой силы.

Bedd Ann ар lleian ymnnewais fynydd
lluagor llew Ymrais
Prif ddewin Merddin Embrais...

Мой голос гулким-эхом отразился от скал и исчез высоко над головой, и опять стало тихо — тихо и темно. Ничто не шевельнулось, не заговорило — ничего не произошло. Я ждал, казалось, целую вечность, затаив дыхание и не решаясь лишиться символической защиты круга. Наконец, незадолго до полуночи, не зная, что еще можно предпринять, я вышел из круга камней и лег на свой спальный мешок... продолжая прислушиваться, —каждый нерв был в ожидании.
Время шло медленно, а может быть, оно вообще остановилось — небо постепенно окрасилось в равномерный шоколадно-серый цвет, и ночные создания внезапно прекратили свою непрерывную монотонную трескотню. И тут я задал себе вопрос, не оказало ли действительно заклинание свое действие — время и пространство, казалось, просто остановились на полпути. Затем, в ответ на мои размышления, как будто для того, чтобы завершить мое сползание в пространство между мирами, меня охватил сон.
Но что за шум! Не успел я закрыть глаза, как кровь хлынула к голове, как прорвавшая плотину река, сердце готово было выскочить из груди, дыхание перехватило. Мне показалось, что я умираю. Вам когда-нибудь приходилось слишком быстро проснуться от ночного кошмара? Гонг! Громко звучал Голос Дракона — его резкий металлический звук разорвал тишину ночи. Он прозвучал трижды, и трижды за холмами медленно замирало эхо. Потом также внезапно наступила тишина.

— И придет дикий Вепрь Корнуэлла, и затрещат их шеи под его ногами!
— донесся голос из пещеры. Голос. И откуда-то я хорошо его знал, это было чувство, которое возникает при виде своей старой шляпы или любимой пары туфель. Как можно осторожнее, чтобы не разрушить чары, я выпрямился и придвинулся ближе.
— Иди сюда, мой друг! — мягко произнес голос — и не бойся меня. Я одолел длинный путь, чтобы встретиться с тобой, — и принес с собой тысячи тайн!
И тут словно вдруг прорвалось что-то давно сдерживаемое, из моих широко раскрывшихся глаз потекли слезы, оставляя длинные грязные следы на лице. Я знал эти слова —мы произносили их прежде —прежде, где-то в другом времени или пространстве, и воспоминания хлынули, как солнечные лучи после ночи Зимнего Солнцестояния.
—Мерлин? —прошептал я после долгой паузы. —Мерлин, это действительно ты? — Мой голос сорвался и я с трудом сдержал рыдания. — Мне необходимо тебя видеть. — И я стал приближаться к пещере.
— Нет! Не сейчас... и не так, — услышал я резкий ответ. — В конце концов, никто не может созерцать лик божества и после этого остаться в живых! Разве ты не помнишь? — Потом, после непродолжительного нарочитого молчания, раздался сдавленный смех. «Да... это, конечно, Мерлин, — подумал я, испытывая облегчение. — Его смех так же неповторим, как любой отпечаток пальца!»
Продолжая оставаться на месте, я стал изо всех сил всматриваться во мрак пещеры и увидел на упавшем валуне тень сидящего человека, одетого в мантию. Больше ничего, хотя... пожалуй, ощущался какой-то запах! Мое сердце запрыгало от радости, когда до меня донесся едва уловимый дым трубки! Следуя правилу, я быстро опустился на землю и приготовился быть терпеливым. Так естественно было сидеть здесь опять — это было именно то, что нужно.
— Тело Дракона умирает, Медвежонок, — донесся голос Мерлина после Долгой паузы, но теперь он звучал серьезно и в нем слышались нотки грусти,
— а вместе с ним и Земля, потому что они — единое целое. Давным-давно, на вершине горы Камелот, ты уже говорил мне однажды, что, если ты когда-нибудь сможешь что-нибудь сделать, чтобы помочь друидам, ты с радостью отдашь за это жизнь. Прошли века — и теперь я призываю тебя исполнить свою клятву. Друиды всегда были исконными Хранителями Земли, исчезнувшие друиды, в которых сейчас опять нуждается человечество, если оно собирается выжить в грядущем тысячелетии. В этот самый миг, когда мы с тобой беседуем, огонь жизни — Солнце — едва достигает растений, настолько почернели от отходов небеса, огонь и воздух. И священное тело Земли превратилось в хранилище отбросов — воды и земли заражены неприродными ядами городов и огромных машин. Растения умирают, невидимая сила сверху уничтожает древние деревья, мутные небеса больше не могут противостоять ей. Умирают звери... грязь безжалостно убивает рыб и птиц. Круговорот замедляется. Круговорот погибает, и человеку суждено погибнуть вместе с ним. Почему он этого не замечает? На это я могу ответить — потому что нет больше друидов, чтобы открыть ему глаза, чтобы поддержать равновесие и противостоять эгоизму человеческого прогресса. Если бы Жречество до сих пор было в Силе, Земля — наш Дракон — не умирала бы. Пришло время вернуться, и Судьба указала мне того, кто сможет мне в этом помочь. Ты и я, и 20 твоих единомышленников — если они появятся до начала следующего тысячелетия. Именно это было мною предсказано несколько веков назад, и это должно произойти. Непонимание — гибель... спасение в пробуждении, и человечеству необходимо указать путь.
— Но как? — Я медленно покачал головой. — Человек окружил себя сталью и бетоном, и Земля постепенно умирает под их весом. Что можно сделать, чтобы это изменить? Война? — И я услышал сдавленный смешок Мерлина.
—Могут ли подобные вещи быть такими простыми, — мрачно ответил он, — ...какими они никогда не бывают! Будущее, Медвежонок, слишком часто скрыто даже от тех, кто его вершит. И несмотря на это, у судьбы есть течения и вихри, которые можно изучать, исследовать или переделывать] Во Времена Легенд тебе и твоим товарищам было дано изменить мир в пользу Древних путей. Но вы не сумели, вы все. Сейчас положение можно исправить —прислушайтесь, как никогда прежде, и действуйте, не думая о себе.
Фигура, окруженная неясными тенями, подняла руки, и опять из пещеры раздался тихий и спокойный голос Мерлина, провозглашая скрытую мудрость:

Знай,
Что мы существовали в разных формах,
Прежде чем родились в этой.
Три ночи, стоящие за пределами всех ночей,
Три жизни, которых больше нет,
Три раза Голос Дракона созовет нас...
Соедините то, что разорвано на части,
Исцелите Тело Дракона: Три священные книги —
Три потерянные, бывшие Одной.
Слушайте голос,
Учитесь у прошлого,
Создавайте будущее, пока еще есть время...

Угасающий костер выбросил большой язык пламени — последнюю вспышку света, которая осветила темные края утеса, превратив их в распростертые крылья вампира. И в это короткое мгновение осветилась, наконец, внутренность пещеры! Я сразу пал духом, потому что не смог рассмотреть в ее глубине ничего, кроме камня, пыли и немых воспоминаний по углам. Хотя нет, что-то все-таки там было! Когда последняя искра вспыхнула и погасла, я увидел два зеленых глаза, внимательно смотревших на меня с вершины гребня.
—Ноас? —прошептал я в темноту, мгновенно извлекая из подсознания это имя. — Значит, ты тоже вернулась ко мне?
Как будто отвечая на мой вопрос, большая сова плавно слетела со своего насеста прямо ко мне, вызвав лавину мелких камней, подобно граду обрушившихся на мою стоянку. Потом тени опять рассеялись, но на этот раз моя душа была среди них... она промелькнула над серым гребнем холма, как заблудившийся призрак.

Лес зашевелился... деревья вздохнули, потом двинулись с места... сучья скрипели в темноте, ветки рассекали воздух и тянулись вперед... огромный океан кружащихся листьев... А когда рассвет осветил землю, безбрежная армия лесных воинов стояла непроницаемой стеной между двумя враждующими армиями жрецов — степенные стражи Древесного мира.

Питер Роберте, POPULAR ANTIQUITIES, 1815

1

Уста Фарона

Над полем Годдеу Бриг вот-вот должен был наступить рассвет. Тяжелый "серый туман нависал сплошным покровом над верхушками деревьев — над легионом плененных богов. Где-то на горизонте громыхал гром, когда в кроваво-красной дымке показались первые лучи солнца. Здесь, среди этих красок, мы напряженно ждали в полной готовности... каждая душа была охвачена ожиданием.
Мы давно знали, что они придут, все мы... Вопрос только — когда. Два дня назад наши разведчики и жители холмов предупредили о вторжении святых легионов — даже Прорицатель Леса и Ручья предсказывал их приход —даже сама Священная Голова Фарона! Итак, мы ждали, полагаясь на свое собственное восприятие, или, вернее, на их собственное восприятие, потому что я был никудышным наблюдателем.
Но кем был я? Всего лишь новообращенным великого когда-то Ордена Фериллт, ощутившим бремя веков, или, быть может, рок, давящий на само сплетение времени и пространства в этой одной точке... наблюдатель, страшащийся родовых мук, которые, он знал, скоро должны были наступить. И теперь... теперь оттуда, где я стоял, с вершины обдуваемых ветром склонов Холма Вевинедд, хорошо был виден дым, поднимающийся над горящими далеко внизу бивачными кострами подобно легиону покрытых сажей демонов. Но может быть, это были настоящие демоны, о которыхпредупреждали нас Старцы? Хотелось бы знать.
Внезапно ощутив чье-то присутствие, я обернулся назад. Внизу, вдоль опушки Леса, молчаливо шли люди в серых одеяниях, таинственно исчезая за густыми рядами деревьев. Собирались Старцы — все двадцать, как и говорили, — и было понятно зачем. Хотя подобные вопросы никогда не обсуждались открыто, тем более среди представителей наших низших рангов, до нас дошли слухи, что скоро должна быть открыта Великая Книга и что старейшины обращались к самому Оракулу Фарона! Говорят, что такое бывает только в самые тяжелые времена, и сейчас каких-нибудь несколько мгновений отделяли нас от рассвета, когда должна была решиться наша судьба.
Когда низины Нью-Форест огласились звуками барабанов, я начал свой медленный подъем к Холи Глен, тщательно стараясь не издать ни звука, ибо меня могли обнаружить и предать смерти. По законам военного времени ни один человек, будь то жрец или простой член клана, не должен был находиться в Священной Долине. Это был Неметон, святое место, и горе было тому, кто осмеливался проникнуть туда без разрешения.
Как только я добрался до места, откуда была хорошо видна поляна, барабаны смолкли. Старцы собрались в круг, сквозь который просвечивали мягкие блики горящего на камне костра. Наш Верховный Жрец, которого звали Бладидд, поднял руки и исполнил «Песню Творца Видений» — я хорошо знал ее магическую силу, — после чего начался легендарный Танец Призрака. Высоко среди ветвей висели голубые огненные шары, по одному на каждого Жреца, и их потусторонний свет отбрасывал резкие лазурные тени на огненный круг. Жрецы медленно начали свой танец, двигаясь по часовой стрелке, плавно, как под водой, вращаясь и раскачиваясь. Молчаливый зов пробудил голоса во тьме Леса... Призраки жрецов и давно умерших соплеменников — целое море призраков. И когда наконец магическая сила согнула ветви деревьев, как роса прогибает тонкую паутину, Бладидд произнес заклинание, которое должно было отворить Дверь между мирами — Его и нашим.
«Имбас Фороснаи...» — раздался над бездной его громкий голос и густой красный дым заструился между камнями. Вскоре пурпурная река, быстро разливаясь между корнями и стволами деревьев, достигла моего укрытия. Я хорошо знал этот запах. Это была священная Кровь Змея, таинственное вещество, которое добывали только на Благословенном Острове, далеко на юге, вещество цвета ржавчины, напоминающее камень, хотя при этом оно могло гореть, как воск. Держась поближе к земле, я старался вдыхать свежий воздух, пока резкая вспышка света не заставила меня присесть на корточки.
Прикрыв рукой глаза, я увидел, как над кругом из одетых в мантии фигур из умершего костра поднялась еще одна, огромная и жуткая. Видение неподвижно повисло над последними тлеющими угольями.
— Взывавший должен выйти вперед, — донесся голос из открытых уст, как будто зашелестела сухая зола. — Выйди, или вы все погибнете...
То, что заполнило пространство над Неметоном, не было похоже на человека, это была страшная застывшая маска — полая голова, гладкая и черная, как полированный оникс. Блики света плясали у нее на лбу и спускались ко рту — темному горизонтальному овалу, откуда доносился голос. Глаза тоже были овальными и черными, как ночь, а в центре каждого из них можно было заметить крошечную точку пульсирующего белого света. Все застыло, только свежий утренний бриз витал меж ветвей.
— Я ищу, — раздался голос Бладидда, нарушив тяжелое молчание. Потом он сделал шаг по направлению к маске, которая тут же плавно заскользила ему навстречу, готовая поглотить его, и оба слились воедино.
— Мы — Уста Фарона, — услышал я два голоса, — самого древнего из Солнечных Богов Острова. Много времени прошло с тех пор, как Жрецы последний раз отваживались воззвать к нам... много времени прошло с тех пор, как мы решили, что люди должны ответить за свои деяния! И вот мы здесь, со словами предупреждения, которые ты искал. Пусть прозвучат они:
ВАМ НЕ ИЗБЕЖАТЬ СУДЬБЫ. ВАМ НЕ ИЗБЕЖАТЬ ПЕРЕМЕН, ИБО ОНИ — СУЩНОСТЬ МИРА. РАЗВИТИЕ И ИЗМЕНЕНИЕ СВЯЗАНЫ НЕРАЗРЫВНО... ЧАЩЕ ВСЕГО БОЛЬЮ, НЕИЗБЕЖНОЙ ВСЯКИЙ РАЗ, КОГДА КТО-ТО НЕ МОЖЕТ РАЗОРВАТЬ ЗВЕНЬЯ ЦЕПИ ПРОШЛОГО. ПУСТЬ ОНИ ПАДУТ ИЛИ ИСЧЕЗНУТ... ВРЕМЯ И ПОТОК СОБЫТИЙ ТРЕБУЮТ ЭТОЙ ЖЕРТВЫ!
И ЛЮДИ ДУБА ПРИДУТ — ЭТОЙ СУДЬБЫ ВАМ НЕ ИЗБЕЖАТЬ. НО БУДЕТ РОСТ, ЕСЛИ СТРОИТЬ НА СХОДСТВАХ И ОТСЛЕЖИВАТЬ РАЗЛИЧИЯ. ПУСТЬ ПРОШЛОЕ УЙДЕТ... ПУСТЬ БУДЕТ СРУБЛЕН ЗОЛОТОЙ СУК... ПУСТЬ ОН ПОГИБНЕТ... ВОЙДИТЕ В БУДУЩЕЕ В ЕДИНСТВЕ.
И ЖДИТЕ ЕГО ПРИХОДА, ПОТОМУ ЧТО ОН ПРИДЕТ... ОЛЕНЕРО-ГИЙ, ОН УКАЖЕТ ПУТЬ — ОН, ОХОТНИК И ДИЧЬ В ОДНОМ ЛИЦЕ, НАСТИГНЕТ НАС, КАК ГОЛОС АЛЬБИОНА. ПУСТЬ БУДЕТ ТАК. КОРОЛЬ-ОЛЕНЬ ВАМ ЯВИТСЯ КАК СТРАЖ, ВЕЛИКИЙ МЕДВЕДЬ НА ЗАДНИХ ЛАПАХ. И НАСТУПИТ ЗОЛОТОЙ ВЕК... НО ПОТОМ ПРОЙДЕТ И ОН, ИБО ВСЕ ИЗМЕНЯЕТСЯ. ЭТО ТА СУДЬБА, КОТОРОЙ ВАМ НЕ ИЗБЕЖАТЬ.
СОПРОТИВЛЯЙТЕСЬ, И ВАШ МИР ПОГИБНЕТ. СОПРОТИВЛЯЙТЕСЬ, И Я САМ ВАС УНИЧТОЖУ... ИБО Я ТОЖЕ СТРАЖ СВЯЩЕННЫХ ЗАКОНОВ, КАК И ТОТ, КТО ВОЙДЕТ В ЭТОТ ДЕНЬ ЧЕРЕЗ ТРЕТЬЮ ДВЕРЬ! А ТЕПЕРЬ МЫ ПОКИДАЕМ ВАС. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ НАС БОЛЬШЕ УВИДЕТЬ — НАШЕ ВРЕМЯ ИСТЕКАЕТ. СОЗДАЙТЕ ВЕЛИКУЮ КНИГУ СОГЛАСИЯ... ИЩИТЕ ЗЕЛЕНОГО ЧЕЛОВЕКА... МАЛЬЧИК УКАЖЕТ ВАМ ПУТЬ... МАЛЬЧИК...
И именно в этот миг произошло одновременно несколько событий. Высоко над моей головой сломался тяжелый сук, обрушившись на темные листья и виноградные лозы как раз над тем местом, где я прятался. Я откатился в сторону, Уста Фарона сомкнулись, превратившись в ничто, и Бладидд внезапно вскрикнул, пытаясь удержаться на ногах.
—Хватайте его! Поймайте его любой ценой! — пронзительно закричал он в ночную тьму, — он осквернил наш самый священный Ритуал! — и жрец в ярости потряс кулаком, указывая в моем направлении, тогда как все остальные обернулись, вперив глаза в темноту, а потом начали шарить среди деревьев.

Ловя ртом холодный предрассветный воздух, я, ни о чем не думая, бросился туда, откуда пришел, спотыкаясь и падая на каждом шагу. Мне казалось, что меня окружают, когда неожиданно произошло нечто из ряда вон выходящее.
Споткнувшись о корень и едва не упав головой вперед, я удержал равновесие и, подняв глаза, увидел странную фигуру, напоминающую человеческую, силуэт которой вырисовывался на фоне бледной стены далекого леса. Я усиленно заморгал глазами, но фигура продолжала неподвижно висеть в предутреннем тумане. Ее лохматое тело формой напоминало амфору... хотя что-то явно выпирало в верхней части головы, похожее на ветвистые рога леня! Фигура подняла одну руку и, дав ей свободно упасть, повернулась и Медленно побрела на юг.
Следуя внутреннему порыву, я без раздумий бросился за ней так быстро, как только мог, все же понимая бессмысленность своей погони. Постепенно я совсем забыл о преследовавших меня жрецах, шаги которых все больше и больше отдалялись от меня. Казалось, единственное, что сейчас имеет для меня значение, — догнать незнакомца, хотя мои усилия и были обречены на провал. Призрачная фигура тем временем исчезла.

* * *

Я успел продвинуться далеко на юг, вглубь Нью-Форест, когда справа, высоко над моей головой, сквозь верхушки деревьев стали пробиваться первые желтые лучи утреннего солнца. Казалось, каждый лист стал вдруг светиться собственным ярко-зеленым светом. Среди просыпающихся ветвей беззаботно порхали и щебетали птицы.
Я шел весь день, едва осознавая время (крона деревьев, образуя крышу у меня над головой, закрывала Солнце), останавливаясь только для того, чтобы напиться воды или прислушаться к воображаемым шагам, которые оказывались лишь отзвуком моих собственных. Непроходимые лесные чащи часто играют шутки с нашими ощущениями.
К тому времени, когда птицы опять стали устраиваться на ночлег, я услышал море — звук, который заглушал все остальные. С трудом передвигая ноги, я пробрался сквозь кустарник и вышел на берег, чувствуя себя как медведь, только что проснувшийся после долгой зимней спячки. Последние лучи заходящего солнца, танцующие и переливающиеся искорками на поверхности воды, заставили меня сощуриться. Далеко на горизонте едва угадывались неровные очертания Острова, почти невидимого среди сотен мельтешащих серых теней, — Змеиного острова. Над все еще искрящейся поверхностью воды начал собираться туман... туман и что-то еще, гонимое ветром над волнами... звук, ровный глухой звук барабана!
Сначала я подумал, что это плод моего безудержного воображения — просто море бьется о камни. Но по мере приближения звука начали вырисовываться ясные очертания. Судно... лодка, плоская и бесшумная, черная, как ночь, накрытая тентом из толстого полотна. И из-под тента доносились отчетливые звуки ритуального барабана (наши жрецы часто использовали такой), вызываемые к жизни хрупкой, одетой в темное фигурой, которая низко склонилась над ним. Сделав несколько шагов назад, я стал рассматривать лодку, которая легко и бесшумно коснулась берега, после чего таинственные удары барабана прекратились...

В эпоху Брес был явлен сын Эласа,
Король Ирландии.
Сам Огма, сын Эласа...
Теперь Огма, искусный оратор и поэт,
явил Огам. Он явлен был как мастерства свидетель,
чтоб достояньем мудрых стать,
чтоб отделить мужланов и пастухов.

КЕЛЬТСКИЕ СКАЗКИ

2

Безудержный огонь

—Ты должен исцелять, а непричинять боль, —донесся из лодки глухой, как оседающая пыль, голос. — Многие постигают, но многие должны стать едины — ты обязан помочь. И, самое главное, Оленерогий пришел наконец в Лес! Ты слышишь меня, мальчик?
— Кто... кто ты такой? — спросил я сдавленным шепотом, но он все же услышал меня. — Ты призрак или просто мой страх обрел такую форму среди этих туманных чар?
— Призрак! — раздался смех. Это был древний скрипучий голос совершенно высохший. — Страх? Да, да, возможно, и то и другое! Хотя сейчас я только голос Заклинателя Маелдреу, но я, конечно, принимал множество обликов, прежде чем принял этот.
СЕГОДНЯ Я РОЖДЕН КРАСИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ,
НО ПРИ ДВОРЕ СЕРИДВЕНА ПОНЕС Я СВОЮ КАРУ.
СИЛЕН БЫЛ ДУХОМ ТАМ, КУДА МЕНЯ ПРИВЕЛИ!
И ПО СУДУ, БЕЗ ОБВИНЕНИЙ И ЗАШИТЫ, Я БЬИ
ОСВОБОЖДЕН
ЕХИДНОЙ ЧЕРНОЙ СТАРОЙ ВЕДЬМОЙ.
СТРАШНА ОНА В ПОГОНЕ ЗА РАСПЛАТОЙ!
Я СПАСАЛСЯ БЕГСТВОМ, СТАВ ЛЯГУШКОЙ, ПОТОМ
Я СТАЛ ПОДОБЕН ВОРОНУ... НО НЕ НАШЕЛ ПОКОЯ.
Я УДИРАЛ, СТАВ ГОЛУБОЮ ЦЕПЬЮ, И ОЛЕНЕМ
В ЧАЩОБАХ НЕПРОЛАЗНЫХ.
ВОЛЧОНКОМ ПРЯТАЛСЯ В ЛЕСНОЙ ГЛУШИ,
ПРЕДВЕСТНИКОМ-ДРОЗДОМ... ЛИСИЦЕЙ,
ИСКУСНО ЗАМЕТАЮЩЕЙ СЛЕДЫ! Я ЛАСТОЧКОЙ ЛЕТЕЛ В НЕБЕСНОЙ ВЫШИНЕ,
И БЕЛКОЙ ТЩЕТНО ПРЯТАЛСЯ. Я ПРЕВРАЩАЛСЯ И В РОГА ОЛЕНЬИ В ЭТОЙ ДИКОЙ
ГОНКЕ... И В СТАЛЬ В ПЫЛАЮЩЕМ ОГНЕ.
В НАКОНЕЧНИК БРОНЗОВОГО КОПЬЯ...
В СВИРЕПОГО БЫКА... В ЩЕТИНИСТОГО ВЕПРЯ В УЩЕЛЬЕ... В БЕЛОЕ ЗЕРНО ЧИСТОЙ ПШЕНИЦЫ...
В КОНЦЕ КОНЦОВ Я ЗАТОЧЕН БЫЛ В КОЖАНЫЙ
МЕШОК, В КРЭЙНБЭГ... (The Crane Bag — в кельтской мифологии — мешок для хранения магических инструментов. — Прим. ред.)
И БРОШЕН В БЕЗБРЕЖНОЕ МОРЕ. ТЕПЕРЬ НАКОНЕЦ БОГИ ОСВОБОДИЛИ МЕНЯ!

— Освободили тебя, но с какой целью? — спросил я не задумываясь. — Для блага или зла? (Поскольку я совсем не представлял себе намерений этого таинственного существа.)
— Чтобы учить... — услышал я неожиданный ответ. — Чтобы учить тебя. Скорее поднимайся на борт, ибо мы теряем бесценное время!
Когда я ступил на борт, странное плоское судно плавно осело под ногами. Внутри было темно, и тем не менее я смог рассмотреть закутанного в плащ таинственного человека, который сидел в дальнем конце лодки. Он был небольшого роста, а может, годы согнули его, трудно сказать. Только одно можно было разглядеть ясно — копну длинных седых волос, выбивавшихся из-под капюшона.
Вода была спокойной и ее гладь казалась остекленевшей — ночь была совершенно безветренной. Пока мы мягко не коснулись берега, незнакомец не пошевельнулся и не вымолвил ни слова. А после раскрыл рот только для того, чтобы приказать мне выйти. Что я и сделал, после чего долго шел за ним по извилистой тропе, которая огибала странный, похожий на горный кряж, холм, протянувшийся через весь остров. Я никогда не бывал здесь раньше и поразился тому, насколько бесплодным казалось это место.
Пейзаж был усеян многочисленными клочками рощ, разделенных обширными лугами, покрытыми колышущейся травой и полевыми цветами. Мы как раз приблизились к самому крупному островку деревьев, когда Маелдреу неожиданно указал на крутую тропу, отходящую влево и вниз.
— Сюда! — прокудахтал он, как будто обращаясь к себе. — Иди в Рощу. Скорее! То, что нам нужно, находится здесь, а мы теряем бесценное время... мы уже прошли полпути. Идем! — И он подтолкнул меня костлявой рукой.
Тропа привела в низину, поросшую деревьями, мне были хорошо видны их очертания даже при бледном свете луны — мягкие тени сосен на фоне стального серебра буков, склоненные ивы и сучковатые коричневые дубы. О да, это были древние деревья!
Мой провожатый остановился возле чего-то очень высокого. Подойдя ближе, я увидел, что это был большой менгир, каменный столб, рядом с которым рос бук, самый огромный из всех, какие мне приходилось видеть.
— Здесь мы начнем наш поиск, сбор Крэйн Бэга, — сказал он, и в его голосе по-прежнему слышалось нетерпение. — Это Фагос последний и первый. Посмотри сюда. — И он показал на ветки. Здесь, среди сучьев, висела темно-зеленая масса Омелы, самого священного из наших растений, ее белые ягоды сияли, словно маленькие луны. Священное дерево!
— Фагос... Флауидден... Могущественный бук, слушайменя, —возбужденно, нараспев заговорил человек, обращаясь к коре дерева. — Даруй мне теперь этот Коелбрен. Альбиону необходима твоя древнейшая мудрость. Приди поскорее, явись, когда мы зовем... приди, когда мы поем... наши горести безграничны. — Одним быстрым движением он выхватил висевший на поясе маленький бронзовый серп и отрубил от нижней ветки кусок размером с человеческий палец. Потом он засунул его в синий кожаный мешочек, который тоже висел у него на боку, и перешел к следующему дереву, произнося нараспев:
— Иохо... Идо... Иуен... Идад... Ибур... Разбрасывающий дары тис, слушай меня, —повторил шаман формулу. —Даруй мне этот Коелбрен... —Так он переходил от дерева к дереву, пока не собрал священное число коелбренов, двадцать плюс один. Ниже приведены остальные слова, в том порядке, в каком он из произносил:
—... Теперь ты, Эадха... Аеснен... Эдхадх... Эдад... Крисах... Самый выносливый ТОПОЛЬ, слушай меня;
И ты, Ир... Григ... Хеас... Фраех... ВЕРЕСК, дарующий
утешение, слушай меня;
О Охн... Непокорный Онн... Эисин... Горсе... Аитеанд... УТЕСНИК... Золотые Непокорные Трубы,
слушайте меня; И Аилим... серебряный Аилим... Финидуидден... Охтах...
ПИХТА,
дикая и таинственная, слушай меня; Ты, Руис... Исгауен... Тром... БУЗИНА, медленно горящая,
слушай меня; И Страив... Драенен Дди... Драидеан... ТЕРНОВНИК
Военачальник... Бог Злых Плодов, слушай меня; Вы, Нгетал... Рхединен, ракитник, Папоротник Матонви...
стройный ТРОСТНИК,
быстрый преследователь, слушайте меня;
Горт... Йоруг... Эиддеу... Эидеанд... Великий в Битве,
несравненный ПЛЮЩ...
помоги мне в этих чарах;
Муин... Муинн... Гуинуидден... разгневанная
ВИНОГРАДНАЯ ЛОЗА,
величественная в борьбе с приспешниками Вяза; Керт... Абалл... Кеирт... Афал ваир... любимица Маелдреу,
дикая ЯБЛОНЯ... гордо смеющаяся на краю утеса; Колл... Коллен, даритель знаний... ЛЕЩИНА, властитель искусных форм...
плетущая узоры снов, помоги мне сейчас; Тинне... Келиннен, темная зелень... Куилеанн... решительный
Остролист, ранящий руки... Из всех стоящих в лесу деревьев
ты один носишь корону... помоги этой земле; Дуир... Дайр... Деруен... Быстрый ДУБ, оглашающий звоном
Небеса и Землю...
отважный Страж Двери, защитник даров; Ниасе... Сеис... Нуас... БОЯРЫШНИК, отважный
полководец...
Драенен Уен, нелюбимая Богиня, прислушайся ко мне; Нуин... Иундиус... Нин... Круел Оннен... Не сворачивай в
сторону, Он... прямой в своем сердце, подгоняет ЯСЕНЬ:
Саилле... Саиле... Саил... Хелиген, Трехликая Богиня Ночи...
Неспешная ИВА, помощь в нашем положении; Веарн... Вернн... Гуернен, глашатай Брана... горячая ОЛЬХА, первая в строю... Папоротник Сражений, помоги нам в эти
дни;
Луис... Каерсанн... Дерево РОЭН, таинственный Бог, каким бы медлительным ты ни был... подари мне сейчас
свою непостижимую древесину; Беис... Беисе... Благородный Бедуен... грациозная БЕРЕЗА,
самое царственное дерево, вооружившаяся позже других — знак не трусости, но
высокого положения... последняя ветвь, помоги мне в моем деянии!

Наконец Маелдреу повернулся ко мне, уставший от проделанного труда. На его лице появилось подобие улыбки, потом он резко выпрямился и опять зашагал по тропе.
— А теперь нас ждет настоящая магия. Идем, Гвидион, ночь проходит быстро, а нам еще много нужно успеть, прежде чем наступит рассвет!

Через час мы уже приближались к самому восточному берегу Острова, откуда видны были легендарные Пики Ура. Тропа огибала скалистый отвесный склон, потом терялась за поворотом. Так мы продвигались, пока не вышли к небольшой плоской площадке, открывшейся нам внизу. Это было странное место, окруженное со всех сторон валом, но самым странным было то, что точно в центре площадки стояло необычное, сложенное из камней сооружение, напоминающее пещеру. Скорее даже, оно было похоже не на пещеру, а на большую овальную печь. Ничего подобного мне еще не приходилось видеть. Откуда-то изнутри сооружения струился бледный свет.
— Храм... — произнес человек, глядя поверх меня, — ты должен войти внутрь. — И он подтолкнул меня вниз. Мы подошли ко входу и остановились, так как Маелдреу, повернувшись к Востоку, где небо уже начинало светлеть, поднял руки и глухим голосом нараспев произнес следующее Обращение:

ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, СОЛНЦЕЛИКИЙ ОГМА, ОКО
ВЕЛИКОГО БОГА,
ОКО СЛАВНОГО БОГА,
ОКО КОРОЛЯ ВСЕХ ЖИВЫХ.
ИЗЛЕЙ НА НАС СВОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ...
НИСПОШЛИ НАМ СВОЮ ЛОВКОСТЬ...
ДАРУЙ НАМ СВОЮ СИЛУ!
ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ,
ТВОЙ ПРЕКРАСНЫЙ СОЛНЕЧНЫЙ ЛИК,
ВОПЛОЩЕНИЕ БОГА ЖИЗНИ.

С этим мы и вошли внутрь. То, что я увидел, было простым и потрясающим одновременно. В центре находился круг, лишенный каких бы то ни было украшений, но обладающий ослепительной неописуемой красотой. Простой круг из восьми камней —ширина каждого камня примерно вдвое превышала его высоту, а размером они были примерно с человеческую голову, — но что это были за камни! Они светились каким-то неземным голубым хрустальным светом, их сияние заполняло все помещение.
— Круг Огмы... — услышал я ответ на свой молчаливый вопрос. — Круг Жизни. Я, Заклинатель Маелдреу, являюсь хранителем этого места, этого Храма. Здесь сила магии огромна, как нигде, — ее могущества хватит, чтобы отразить грозящее нашим берегам вторжение.
И тут я сразу застыл на месте, слово «вторжение» пронзило меня, как нож. Я содрогнулся — из-за этого таинственного приключения я совсем забыл о нависшей надо мной опасности, которая заставила меня спасаться бегством из Ныо-Форест несколько часов назад. «Вторжение...»
— И мы действительно собираемся что-то с этим сделать — сейчас, — уверенно сказал он, опять отвечая на вопрос, который я не успел задать. — Иди и садись здесь. — Он указал место как раз посередине круга.
Маелдреу подошел к поленнице, аккуратно сложенной в другом конце помещения, захватил охапку дров и бережно положил их передо мной. Потом он плавно отстегнул от своего пояса синий мешочек, извлек оттуда только что собранные куски дерева и с помощью своего серпа начал сдирать кору с каждого из них. Когда все они были очищены до белизны, Заклинатель подошел к большому коричневому мешку и достал из него прекрасную резную полированную арфу с двадцатью струнами.
—То, что мы здесь делаем, Гвидион, закрыто для обычного человека, — сказал старик. — Но я знаю, что тебя ждет необыкновенная судьба на протяжении многих жизней, и я решил рискнуть поделиться с тобой своими знаниями. От них зависит духовная судьба Альбиона.

— Теперь мы готовы к Краннхур — «метанию дерева». Именно здесь я создал место, священное для Древних Богов. Здесь и сейчас, опять откроются древние пути. — С этими словами он взял в руки арфу и извлек несколько нот, позволив звучать каждой струне, пока она не затихнет.
— А теперь, Гвидион, ты должен зажечь огонь... Безудержный огонь! Возьми две из этих палочек и потри их друг о друга. Делай это до тех пор, пока не появится Безудержный огонь. Сделай это сейчас—я буду играть для тебя. Сделай это сейчас, мальчик! — И он стал медленно перебирать струны, потом запел:

ЯРОСТЬ ОГНЯ
ОГОНЬ СЛОВ
ДЫХАНИЕ ЗНАНИЯ
МУДРОСТЬ ИЗОБИЛИЯ
ЖАЛО ПЕСНИ ПЕСНИ ПЕЧАЛИ!

Снова и снова повторялась песня, с каждым разом становясь все быстрее и быстрее, пока я не погрузился в какое-то поэтическое безумие — своего рода сумасшествие, находясь в котором я принялся за выполнение своей работы с невероятной, сверхчеловеческой сосредоточенностью. Вскоре окружающая нас мгла мало-помалу стала заполняться дымом. Крупные капли пота катились по моему лицу и спине. Я почувствовал дурноту, но заставил :бя продолжать. Музыка... дым... тепло... и вдруг я услышал громкий крик Маелдреу: «Остановись!» — и, открыв глаза, увидел ревущее пламя. Я мгно->енно отскочил в сторону, чтобы уклониться от него, и моя спина коснулась одного из камней круга.

«НЕ ДАЙ СЕБЕ ПОГРЯЗНУТЬ
В ЭТОМ ЧЕРНОМ ЧАРУЮЩЕМ МИРЕ,
ГДЕ ЗИЯЕТ ОБМАНЧИВАЯ БЕЗДНА
И ПРЕИСПОДНЯЯ, ОКУТАННАЯ МРАКОМ...
НАСЛАЖДАЯСЬ НЕЯСНЫМИ ОБРАЗАМИ,
БЕЗУДЕРЖНЫМИ, ВЬЮЩИМИСЯ...
ЧЕРНАЯ ЗАТЯГИВАЮЩАЯ ТЬМА,
ЛИШАЮЩАЯ СВЕТА,
ФОРМЫ И ЖИЗНИ».

— Готов ли ты пронести эти древние знания через всю свою жизнь? — спросил он меня торжественно. — Готов? — настаивал он. Я смотрел на него сквозь пламя и без раздумий знал ответ. — Тогда, Гвидион Фериллт, вот тебе Книга!
И он положил передо мной толстую пачку пергамента, перехваченную голубым шнуром, и каждый лист был покрыт странными, незнакомыми мне паутинообразными письменами.
—То, что ты видишь перед собой, —начал Маелдреу, —это мой Горхан, моя поэтическая тетрадь — знания, которые я приобрел за свою жизнь. Это — мое наследие, прожитая жизнь, посвященная Высшим Наукам. Здесь собраны наставления самых разных учителей, каких мне удавалось встретить за долгие годы. Я обработал и приспособил эга знания для этого, моего настоящего мира. Письмена, конечно, тебе незнакомы, ведь это древний могучий BOIBELOTH, образный язык деревьев, который Огма узнал из снов самих деревьев. Ты когда-нибудь постигнешь этот язык, тебе откроют его твои сны. Как ты вскоре увидишь, его действительно можно хорошо использовать. — Он бросил взгляд поверх меня, и на лице его появилась странная кривая полуулыбка, потом он взглянул на костер. Волшебник взял свой серп, которым отрезал куски дерева, и осторожно положил на раскаленные уголья.
— Видишь ли, мальчик, между музыкой и деревьями существует глубокая и древняя связь. Они говорят на одном языке. Мистики древности когда-то создали Арфу, наиболее почитаемый магический инструмент диалога между человечеством и древесным миром. У настоящей арфы двадцать струн, двадцать тонов. Существует также двадцать главенствующих деревьев, как было сказано Солнцеликим Огмой, отцом знаний и букв... Букв тоже двадцать. Все связано, понимаешь? Все является частью единого когда-то целого. Сейчас необходимо все объединить опять, потому что именно этот момент — ключевой момент истории. Деревья, наши древние союзники, устали, впали в сон, и их необходимо разбудить. Давай же начнем! —Маелдреу закрыл глаза, поднял ладони вверх, потом стал произносить нараспев странным, отрешенным голосом:

ГЛИНА, ВОДА, ШЕРСТЬ И КРОВЬ
ДЕРЕВО, ЛИПА И СКРУЧЕННАЯ ЛЬНЯНАЯ НИТЬ
АКАЦИЯ, СМОЛА С ЕЕ СИЛОЙ —
ДЕВЯТЬ МАТЕРИАЛОВ БАШНИ НИМРОДА
НАПОЛНЯЮТ СЕЙЧАС МОЙ КРЭЙН БЭР.

И Заклинатель, положив арфу на колени, схватил березовый прут и
Еижды ударил им по самой высокой струне, вызвав три чистых звука, поминающих звуки колокольчика, потом медленно пропел несколько ов, которые я уже слышал раньше в Священной Роще.
«Беис... Беисе... Благородный Бедуен... Грациозная Береза, самое царственное дерево, вооружившаяся позже других, — знак не трусости, но высокого положения... Первая Ветвь, помоги мне в моем деянии!» —И, вытащив раскаченный докрасна Серп из углей, он произнес последнее недостающее слово 1ы: БОИБЕЛ! (я, непонятно откуда, знал его огромную силу). Затем быстрыми прикосновениями Маелдреу выжег на куске березы ряд крошечных линий, после чего бросил его, как будто это был раскаленный гвоздь, и резко выдохнул.
—Теперь... первый Огам готов, — произнес он, протягивая мне планку. Голос его звучал так, как будто он был совсем обессилен. — Ты должен использовать их все перед самым рассветом, чтобы разбудить деревья, они -твой единственный шанс установить в будущем мир. Теперь перейдем к следующему.
— Использовать их? Но как? — только и смог я спросить, но он был настолько погружен в глубины своих заклинаний, что не слышал меня.
«Луис... Каерсанн... Кердинен...» — продолжал он, погружаясь глубже и глубже, пока наконец перед ним не оказались все двадцать палочек, законченные, с выжженными на них линиями. Сам воздух вокруг нас наполнился удивительными запахами обуглившегося дерева и магии! Собрав все палочки вместе, волшебник положил их одну за другой в синий кожаный мешок, Крэйн Бэг, и поднял на меня усталые глаза.
— Теперь твоя очередь, Гвидион. Скоро ты станешь Гвидионом-Закли-нателем (моим тезкой), теперь твоя очередь действовать. — С этими словами он захватил пригоршню красноватой гальки, покрывавшей пол, и бросил ее в огонь. И тотчас окружающее пространство подернулось розовой дымкой — отовсюду был слышен запах жженого железа, и, казалось, сам круг из камней пустился в пляс, быстро завертевшись внутри обступивших нас стен. Моя голова тоже сильно закружилась, легкие требовали воздуха. В конце концов я погрузился в мир снов, где все внезапно успокоилось, в темное, безопасное место, где все было неподвижным, как камень.

Со своего места на Вевинедде,
Сидя в надежном укрытии*,
я видел деревья и растения, спешащие мимо.

КАД ГОДДО, 400 г. до н. э.

---------------------------------
Sidhe (староирландск.) —подземное каменное помещение (см. Гримуар 1, разделХУИ). — Прим. перев.

3

Песня лесных

Жогда мои уши вновь обрели способность слышать, дул сильный соленый ветер — со всех сторон шумело море. Я попробовал сдвинуться с места, но ноги и руки меня не слушались. Меня позабавила мысль, что я, должно быть, умер. Но вскоре я смог подняться на ноги и, щурясь, стал смотреть на горизонт, уже окрашенный первыми бледными лучами восходящего солнца.
Мой рассудок был затуманен, мысли расплывались, обрывки воспоминаний сменяли друг друга. Голова гудела, а тело горело каким-то незнакомым огнем. Кто же был этот человек? Может, он мне просто приснился? Я ничего не мог сказать с уверенностью, возможно, на меня просто нашло затмение... и ничего больше. Но потом я обратил внимание на два предмета, которые сразу же поставили все на свои места — во-первых, рядом со мной лежала аккуратно сложенная стопка пергамента, исписанного странными буквами, и во-вторых, к моему поясу был привязан чем-то заполненный синий кожаный мешочек. И я прекрасно знал чем!
Я открыл мешочек и осторожно прикоснулся к деревянным палочкам. Потом, повинуясь импульсу, вытащил одну из них. И опять я совершенно точно знал, какое дерево я вытащил — Беис. Это была Береза, начало.
Начало! Внутренним слухом я услышал голос Маелдреу, декламировавший: «Благородный Бедуен... Грациозная Береза», и вдруг все сразу всплыло в моей памяти — все, даже то, чего я не знал прежде! Внезапно я вспомнил, что приближается решающий момент, вот-вот должны прийти страшные кельты, и я с полной ясностью представлял, что я должен делать.
Собрав Горхан Маелдреу, я наугад раскрыл листы пергамента. Они, конечно, по-прежнему были испещрены странными письменами, но что-то изменилось — на этот раз я мог прочесть каждое слово... каждая фраза казалась ясной, как день. Вверху страницы было написано: ПЕСНЬ ЛЕСНЫХ ДЕРЕВЬЕВ, а под заголовком—тайные имена Силы, которую шаманы испокон веков используют для пробуждения деревьев.
Я сложил текст и побежал в сторону леса, по той дороге, по которой бесцельно бежал много часов назад. Но на этот раз я точно знал, что делаю, теперь у меня был вполне определенный план — таинственный план. План Маелдреу] Я бежал, пока небо над деревьями не окрасилось лимонно-желты-ми лучами, пока до меня не начал доноситься слабый запах дыма бивачных костров и я услышал далекие голоса. Я остановился — остановился, чтобы спрятаться за огромным стволом древней Золотой Березы, росшей у дальнего конца лесной поляны, как раз рядом с Полем Годдеу Бриг. Отсюда будет легко определить, какого рода работу необходимо сделать...
В свете догорающих сторожевых костров можно было видеть тени знамен двух лагерей: трехконечные Дубовые листья кельтов, плывущие над лугом, и три белых круга Омелы Фериллт, дерзко возвышающиеся над крутым склоном холма. Мой лагерь. А может, тот, другой? Как ни странно, я не ощущал своей принадлежности ни к тому, ни к другому. Было только ощущение равенства — подобия.

Ах, но ведь еще Золотая Береза! Конечно, я понимал, что далеко не случайно нашел укрытие за таким деревом. Это место было предопределено, Место, где я должен был открыть голубой Крэйн Бэг — Мой Крэйн Бэг, вьщуть оттуда Огам Березы и заботливо положить его среди искривленных временем корней этого колосса. А потом, открыв Горхан, пропеть при первом отблеске зари первый стих ПЕСНИ ЛЕСНЫХ ДЕРЕВЬЕВ, возвышенный и сильный. Казалось, что его не может услышать никто, кроме дерева. Потом я должен был трижды ударить по могущественному стволу и громко произнести тайное Имя Силы, которое Солнцеликий Огма дал этому дереву в начале времен.
И тут!., я почувствовал это — из-под земли под моими ногами, ясную, как дождь, — дрожь! Великая дрожь пробуждения пробежала по березе от листьев до корней, и теперь я знал, что пора двигаться дальше... искать следующее дерево Песни, громко выкрикивая:

СО СВОЕГО МЕСТА НА ВЕВИНЕДДЕ, СИДЯ В
НАДЕЖНОМ УКРЫТИИ,
Я ВИДЕЛ ДЕРЕВЬЯ И РАСТЕНИЯ, СПЕШАЩИЕ МИМО. ОТСТУПЯСЬ ОТ СЧАСТЬЯ, ОНИ НАВСЕГДА
ВЫСТРАИВАЮТСЯ В ФИГУРЫ,
ОБРАЗУЯ ОСНОВНЫЕ БУКВЫ АЛФАВИТА.
ПУТНИКИ УДИВЯТСЯ... ВОИНЫ ПРИДУТ В СМЯТЕНИЕ
ОТТОГО, ЧТО Я, ГВИДИОН, ПРИВНЕСУ В СРАЖЕНИЕ!
ИБО САМАЯ СТРАШНАЯ БИТВА —БИТВА РЕЧЕЙ,
И ДРУГАЯ — БИТВА УМОВ — ВСЛЕД ЗА НЕЙ!
Я ЗАВЛАДЕЛ ПАПОРОТНИКОМ, Я ВЫВЕДАЛ ТАЙНЫ МАЕЛДРЕУ.
СТАРЫЙ МУДРЕЦ АП МАТОНВИ ЗНАЕТ НЕ БОЛЬШЕ,
ЧЕМ Я!
КРОНА БУКА ПУСТИЛА ПОБЕГИ,
ВПЕРВЫЕ ЗА ДОЛГОЕ ВРЕМЯ,
И НОВАЯ ЖИЗНЬ ПРИХОДИТ НА СМЕНУ УВЯДАНИЮ.
А КОГДА ОЖИВАЕТ БУК, МОИ ЗАКЛИНАНИЯ И
МОЛЬБЫ
ПРОБУЖДАЮТ КРОНУ ДУБА — НАДЕЖДУ ВСЕХ ДЕРЕВЬЕВ!

Так я свершал свой путь вокруг двух лагерей, кладя Огамы у стволов самых могущественных из деревьев, какие мне удавалось найти, распевая древнюю песню Силы, полностью овладевшую моим духом и душой.

ВЫ, БЛАГОРОДНЫЕ БЕРЕЗЫ, ВООРУЖИВШИЕСЯ ПОЗЖЕ
ДРУГИХ...
ЗНАК НЕ ТРУСОСТИ, НО ВЫСОКОГО ПОЛОЖЕНИЯ. ТЕПЕРЬ БЕИС БОИБЕЛ — ПРОБУДИТЕСЬ!
РЯБИНА, ТАИНСТВЕННОЕ ДЕРЕВО... ПОТЕРЯННАЯ В МЕЧТАХ,
СТРОПТИВАЯ ЛУИС
СЛУШАЙ МЕНЯ, СВЯЩЕННЫЙ ЛЕС,
БИТВА ЗА АЛЬБИОН — БИТВА
БОГОВ!
СЛУШАЙ, ОЛЬХА, ГОРЯЧАЯ
ГОЛОВА... ПЕРВАЯ В БИТВЕ, СЕЯЩАЯ УЖАС В
РЯДАХ ВРАГОВ. ВЕАРН ВОРАНН — ВРАГ ПОГИБАЕТ!
СЛУШАЙ, ИВА, НОЧНОЙ ПЛОВЕЦ...
МЕДЛИТЕЛЬНАЯ, КАК ЛУИС, ОЧАРОВЫВАЮЩАЯ, КАК УМЕЕШЬ
ТОЛЬКО ТЫ.
САИЛЛЕ САЛИАС, ЛУННЫЙ ВЛАДЫКА — ЗАЩИТИ НАШУ ЗЕМЛЮ!
СЛУШАЙ, ЯСЕНЬ, ЖЕСТОКОЕ ДЕРЕВО... НЕ
СВОРАЧИВАЙ В СТОРОНУ,
ЛЕТИ СВОБОДНО ПРЯМО В СЕРДЦЕ.
НУИН НЕИАГАДОН — СТАНЬ ДРЕВКОМ КОПЬЯ!
СЛУШАЙ, БОЯРЫШНИК, МОГУЧИЙ ВОЖДЬ...
СО СВОИМ НЕЛЮБИМЫМ БРАТОМ, КОЛЮЧИМ
МАЙСКИМ БОЯРЫШНИКОМ,
ЖАЛКИМ ТАНЦОРОМ.
ХУАСЕХУИРИА — ПРЕЗИРАЕМ ВРАГОВ!
СЛУШАЙ, ДУБ, МОЛНИЕНОСНЫЙ СОКРУШИТЕЛЬ...
ОТВАЖНЫЙ СТРАЖ ДВЕРИ. НЕБЕСНЫЙ ЗВОНАРЬ,
ПЕРВООСНОВА ЗЕМЛИ. ДУИР ДАИБХАИС — ТВОЕ ИМЯ У ВСЕХ НА УСТАХ!
СЛУШАЙ, ПАДУБ, ТЕМНО-ЗЕЛЕНЫЙ ЧЕЛОВЕК... ВООРУЖЕННЫЙ ОСТРОКОНЕЧНЫМИ КОПЬЯМИ,
РАНЯЩИЙ РУКУ, ТИННЕ ТЕИЛМОН — СТОЯЩИЙ НЕПОКОЛЕБИМО!
СЛУШАЙ, ЛЕЩИНА, ИСКУСНЫЙ СУДЬЯ-ДРУГ ЛОСОСЯ, ВЕЛИКИЙ СНОВИДЕЦ. КОЛЛ КАЕ — НАПРАВЬ ВСЕ ПОТОКИ!
СЛУШАЙ, ЯБЛОНЯ, ГОРДО СМЕЮЩАЯСЯ...
ИЗ ГОРХАНА МАЕЛДРЕУ, ИЗ СКАЛИСТОЙ СТРАНЫ.
КУЕРТ КАЛИАР — БЛАГОСЛОВЕННЫЙ ПУТЬ!
СЛУШАЙ, ВИНОГРАДНАЯ ЛОЗА, СО СВОИМИ
ОРУЖЕНОСЦАМИ-ВЯЗАМИ... УТОМЛЕННАЯ И РАЗГНЕВАННАЯ НА ПРАВИТЕЛЕЙ
КОРОЛЕВСТВ.
МУИН МУРИАС — ОПУТАЙ ШЛЕМЫ! СЛУШАЙ, ПЛЮЩ, ВЕЛИКИЙ В СВОЕМ ПЕРВЕНСТВЕ... СТАНЬ НЕУТОМИМЫМ УБИЙЦЕЙ В ЭТО ВРЕМЯ ЧАР.
ГОРТ ГАС — ВЛАСТИТЕЛЬ РИФМ! СЛУШАЙ, ТРОСТНИК, СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ГОНЧИЙ... ЛОВКИЙ И СТРОЙНЫЙ, ПРЯМОЙ И НЕСГИБАЕМЫЙ.
НГЕТАЛ НГОИМАР —ЛЕТИ СВОЕЙ ПРАВДОЙ!
СЛУШАЙ, ТЕРНОВНИК, СИЛЬНЕЙШИЙ ИЗ ВОЖДЕЙ...
ГОРЬКИЙ НОСИТЕЛЬ ЗЛЫХ ПЛОДОВ, СО СВОЕЙ
НЕЛЮБИМОЙ СЕСТРОЙ, СТРАИВ СТРУ —ДАЙ СЛОВО УЧАСТВОВАТЬ В БИТВЕ!
СЛУШАЙ, БУЗИНА, МЕДЛЕННЫЙ ОГОНЬ... ГЕРОЙСКИ СТОЯЩАЯ СРЕДИ ПЛАМЕНИ, БОЕВОЙ ДРУГ
ТИСА, СРАЖАЮЩЕГОСЯ НА ОПУШКЕ, — РУИС РИУБЕН,
ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ! СЛУШАЙ, ПИХТА, ПРИЧУДЛИВАЯ И
ДИКАЯ... СТРОПТИВОЕ ДЕРЕВО, ТЫ ГРОМИШЬ И
УНИЧТОЖАЕШЬ. АИЛИМ АХАБ — ВЕСЕЛИСЬ
БЕСПОЩАДНО!
СЛУШАЙ, НЕРАЗУМНЫЙ УТЕСНИК...
ПОКА ТЕБЯ НЕ ПОКОРИЛИ, ЗОЛОТЫЕ
ТРУБЫ И МЕТЕЛКИ, ОГН ОИСЕ —
НЕ ДАЙ НИКОМУ УСКОЛЬЗНУТЬ!
СЛУШАЙ, ВЕРЕСК, УТЕШИТЕЛЬ
ПУСТОШЕЙ... УСПОКОЙ УСТАЛЫХ, ИЗНУРЕННЫХ
ТРУДОМ. УР УРИС — ПУРПУРНАЯ УПРЯЖЬ!
СЛУШАЙ, ТОПОЛЬ, ВЫНОСЛИВЕЙШИЙ ИЗ ВСЕХ... УТОМЛЕННЫЙ БИТВАМИ И ВЕСЬ ИЗРАНЕННЫЙ,
САМЫЙ СТОЙКИЙ СОЮЗНИК,
ЭАДХА ЕССУ — ПРОРЫВАЮЩИЙСЯ СКВОЗЬ ДЫМ
БИТВЫ!
СЛУШАЙ МЕНЯ, ТИС, ПОСЛЕДНЕЕ ДЕРЕВО... УГРЮМО СТОЯЩИЙ НА КРАЮ БИТВЫ,
РАСПЫЛЯЮЩИЙ ТАЛАНТЫ. ИЛХО ИАХИМ —ЯДОВИТЫЙ СУК, ЖГИ И ЖАЛЬ!

Теперь круг был завершен!
Обессиленный, но удовлетворенный, я обнаружил, что нахожусь на расстоянии всего лишь нескольких длин (По-видимому, имеется в виду «друидический локоть», который соответствует 20,8 Дюйма (52,8 см). —Прим. nepeв.) от Золотой Березы, с которой я начинал свой круг. Я рухнул на землю меж гигантских корней и поросшей густым лишайником коры. До рассвета оставалось совсем недолго. Моя внезапно отяжелевшая голова прислонилась к стволу дерева, казалось, он притягивает ее к себе. От земли поднимался свежий запах утренней росы, пряный и влажный, и я вдыхал его медленно и глубоко — мое тело было словно каменное.
Моя ночная работа была выполнена, я знал это. Теперь все было в руках судьбы — в руках Магии Маелдреу, потому что еще раз была спета ПЕСНЬ ДЕРЕВЬЕВ. Огромный валун, долго неподвижно лежавший на вершине холма, сдвинулся с места!
В моей голове плыли образы темных волн и груды камней... песни и арфы... таинственные серые фигуры на незнакомых берегах. Я куда-то проваливался, сливался с лесным грунтом, с деревьями... мои руки становились корнями, огромными и неподвижными...
Неподвижными? Я вдруг ощутил, как земля содрогнулась мощной волной, ожила, еще раз стряхнув дремоту с Золотой Березы. Моя ночная работа была закончена... их работа только начиналась!
И я слился с деревьями, чтобы поменяться с ними местами, поменять свой мир на их, цветные видения на реальные голоса. Яркий солнечный мир человека начал плавно ускользать, когда я погрузился еще глубже и подошел к неведомому царству удивительных подземных хрустальных морей — таинственных, темных и безмолвных.

Многие верят, и небезосновательно, что за этими скупыми и загадочными фразами сокрыта глубокая система мистической
философии — но, чтобы проникнуть туда, требуются дар и устремленность, ибо это обеспечивает абстрактное восприятие нематериальных сущностей.

Перси Боллок, THE ORACLES OF ANTIQUITY, 1895 (ОРАКУЛЫ ДРЕВНОСТИ.)

4

И ночью свои начали путь.,.

'начала я решил, что мне это просто снится... но вскоре понял, что все Ч^происходит в реальности. Из какой-то точки высоко над поверхностью земли я видел, как верхушки деревьев начинают оживать. И они действительно двигались. Никогда прежде я не относился к деревьям как к живым существам — сейчас все изменилось, но это было далеко не все!
Что-то тонкое и непостижимое возвращалось к деревьям, что-то такое, что можно было чувствовать и почти видеть глазами, оно нисходило как дождь. Мне было трудно сосредоточиться — мой ум был ясным, как вода лесного ручья, и в то же время пустым и заполненным одновременно — принимая форму того, что происходило вокруг. Я был наблюдателем проявлений Иного мира, ловящим редкие проблески этих незнакомых сил, которые незримо для человеческих глаз держат на себе мироздание. Но что это было такое, что мне удалось увидеть мельком? Я не успел задуматься над этим вопросом, как неожиданно возник другой — что Маелдреу делал с этим странным состоянием разума? Знает ли он?
И, словно в ответ на мой невысказанный вопрос, откуда-то всплыл голос (откуда —я не смог бы сказать точно: снаружи или изнутри), который ясно произнес: «Существует древнее священное имя, дошедшее до нас сквозь непрерывно изменяющиеся миры», — и сразу наступила тишина.
Имя? Единственное имя, которое пришло мне на ум, было именем Шамана. Но потом я вспомнил отрывок, который цитировал он, когда я впервые спросил его, кто он такой. Как это? «...я принимал множество обликов,
прежде чем принял этот...» Множество обликов — и, по-видимому, множество имен.
,__Кто это? — спросил я вслух. — Заклинатель Маелдреу, ты... здесь?
Ответь мне!
__Ты прекрасно знаешь, кто я... —донесся сухой ответ, но голос был не
тот, что я только что слышал. — Хотя на самом деле имена не имеют значения, не так ли, Гвидион? Они приходят и уходят. Ты тоже принимал множество обликов, прежде чем принял нынешний. А что касается меня, я всегда был с тобой, в том или ином обличье... не сомневайся в этом. Сейчас тебя ожидает новый мир — не заставляй его ждать!
Дальше я помню, как мы низко парили над верхушками деревьев, чувствуя их до самых кончиков покрытых пылью корней, а над нами — именно над нами — мерцали и переливались мириады лучиков света, бесшумно взрываясь среди плотных туч, будто бы в ожидании сигнала бурей обрушиться вниз. И они действительно ждали\
—Посмотри вниз, — услышал я голос своего гида, где бы он ни находился, — ...прямо под собой.
Я открыл рот от изумления — прямо подо мной неподвижно лежало мое тело, точно так, как я его оставил, засыпая, рядом со стволом Золотой Березы... Потом все происходящее начало обретать смысл.
—А теперь посмотри вверх! — приказал он, и я увидел поток солнечных лучей, пробивающихся сквозь чары облаков, или так мне показалось, которые лились дождем над огромным деревом, наделяя его индивидуальностью и особым смыслом. Я будто бы подслушал или почувствовал в этом потоке ряд магических слов, а может быть, «урок для деревьев», они большим деревянным барабаном прозвучали в моей голове. Да, это действительно послания—зашифрованные, предназначенные только самому дереву, наполненные таинственной скрытой мудростью, которую я теперь пытаюсь передать на бумаге. Слова, хотя они и не были по-настоящему словами, говорили следующее:

Пророчество Благородной березы

ДО СОТВОРЕНИЯ МИРА НЕ БЫЛО НИЧЕГО.
НО БЕРЕГИСЬ ОШИБКИ,
ИБО ПУСТОТА — ЭТО ТА ЖЕ ПОЛНОТА.
ТЕ, КТО ВЛАДЕЮТ ВСЕМ, НЕ ВЛАДЕЮТ НИЧЕМ,
ИБО НЕТ НИЧЕГО, ЧЕМ МОЖНО ВЛАДЕТЬ...
ИБО НЕТ НИЧЕГО.
ВНАЧАЛЕ БЫЛО НИЧТО
И БЫЛО ВСЕ,
ЕДИНИЦА, ОТЦОВСКАЯ МОНАДА.
И ЧТОБЫ УПРАВЛЯТЬ ВСЕМИ ВЕЩАМИ,
И СОЗДАТЬ ГАРМОНИЮ ИЗ ХАОСА,
МОНАДА ПОРОДИЛА ДВОЙКУ;
И ДВОЙКА РЯДОМ С НЕЙ БЛИСТАЕТ ТЕМ, ЧТО НЕ ЕСТЬ ОНА.
НО ДВА ВСЕГДА ПОРОЖДАЮТ ТРЕТЬЕ,
ТАМ, ГДЕ ПРАВИТ МОНАДА,
СИЯЕТ ТРИАДА, ТАКОЙ ПОРЯДОК — НАЧАЛО ВСЕХ ВЕЩЕЙ.
ИБО ЕДИНЫЙ РАЗУМ ПРЕДОПРЕДЕЛИЛ, ЧТОБЫ ВСЕ
РАЗДЕЛЯЛОСЬ НА ТРИ.
И ТАК ПО ВЕЛЕНИЮ РАЗУМА ДЕЛИТСЯ ВСЕ...
И ЯВИЛИСЬ МУДРОСТЬ, ДОСТОИНСТВО,
И ТРАНСЦЕНДЕНТНАЯ ИСТИНА; ТАК БЫЛ СОЗДАН ПРООБРАЗ ТРИАДЫ,
ЛЕЖАЩЕЙ В ОСНОВЕ ВСЕХ ВЕЩЕЙ.
И ЯВЛЕННОЕ ПЕРВЫМ СИЯЮЩЕЕ ОГНЕННОЕ ДРЕВО,
БЕЛОЕ И ЗОЛОТОЕ,
ОСВЕЩАЕТ ПУСТОТЫ МИРА,
ПРОСТИРАЯ ВНИЗ СВОИ БЛАГОРОДНЫЕ ЛУЧИ.

И тут мне показалось, будто мы движемся вперед... дерево и я, влекомые этим таинственным небесным присутствием, пока не остановились над другим древесным гигантом. И у него тоже было приготовлено загадочное послание:

Пророчество Таинственной рябины

ВСЕГДА ИЩИ ПУТЬ ДУШИ, И СЛЕДУЙ ЕМУ ЦЕЛИКОМ, ЧЕМ БЫ ОН НИ БЫЛ ОБУСЛОВЛЕН,
ЕГО ПЕРВООСНОВАМ,
И ОН ВОССИЯЕТ ТВОИМИ СВЯЩЕННЫМИ РЕЧАМИ И ДЕЯНИЯМИ.
НЕТ ДРУГИХ ТРОП, ВЕДУЩИХ К ЭТОМУ ИСТОЧНИКУ,
КРОМЕ УПРОЧЕНИЯ «КОРАБЛЯ» ДУШИ
С ПОМОЩЬЮ ТАИНСТВЕННЫХ РИТУАЛОВ;
ДЕРЕВЬЯ ЗНАЮТ, ЧТО ДУША ДОЛЖНА БЫТЬ ОЧИЩЕНА
КАМНЯМИ, ТРАВАМИ И ВОДАМИ,
И ОНА СОЗРЕЕТ ДЛЯ ЖАТВЫ.

Так мы двигались дальше и дальше среди огромной реки деревьев, бегу-Чеи, текущей к неведомой цели. Но Маелдреу знал о ней... и небесный Дождь превращался в ливень... в сплошной поток, поглотивший мой разум и Дух. И я слышал слова, произносимые водами потока:

Пророчество Отважной Олъхи

ПЫЛАЮЩАЯ ДУША БЕССМЕРТНА.
ЧИЩЕ ВСЕГО ДУШИ ТЕХ, КТО ПОКИНУЛ ТЕЛО,
СОВЕРШАЯ ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК.
ДУША,
НАСИЛЬСТВЕННО ПОКИДАЮЩАЯ ТЕЛО, ПИТАЕТ ОТВРАЩЕНИЕ К ЭТОЙ ЖИЗНИ, . ОНА НЕНАВИДИТ ОБЩЕНИЕ С ТЕЛОМ,
И С РАДОСТЬЮ
УСТРЕМЛЯЕТСЯ В ВЫСШИЕ ЦАРСТВА.
НО ДУШИ ПОКИНУВШИХ ЭТУ ЖИЗНЬ
(ТЕЛА ИХ РАСТАЯЛИ ПОД НАТИСКОМ ЛЕТ И БОЛЕЗНЕЙ)
СОЖАЛЕЮТ О СВОЕЙ ЛЮБВИ К ТЕЛУ.
ПОЭТОМУ...
УЧИСЬ У ХРАБРОЙ ОЛЬХИ, ПЕРВОЙ В БИТВЕ!

Пророчество речнои ивы

НАША МУДРОСТЬ УЧИТ, ЧТО ГЛУБИНЫ ДУШИ
ПОКОЯТСЯ В ТРЕХ ГНОСТИЧЕСКИХ СИЛАХ.
ЗДЕСЬ ЗВУЧАТ НЕВИДИМЫЕ ГИМНЫ
ВОСХОДЯЩЕЙ ДУШИ, ГИМНЫ РЕЧНОГО СТРАННИКА.
ЗЕМЛЯ, ЛУНА, СОЛНЦЕ... ЛЕСТНИЦА. ЗАКОН МИРОЗДАНИЯ ЛИШЬ ЗДЕСЬ,
НА ЛЕСТНИЦЕ ВОСХОЖДЕНИЯ. ДАВАЙТЕ ПОКИНЕМ ЭТОТ МИР ВОДЫ,
ТАКОЙ МИМОЛЕТНЫЙ...
ДАВАЙТЕ ПРИДЕМ К ИСТИННОЙ ЦЕЛИ...
ДАВАЙТЕ ПРОСНЕМСЯ ДЛЯ СВЕДУЩЕГО...
ДАВАЙТЕ ПОСЛЕДУЕМ ЗОВУ...
ДАВАЙТЕ УЙДЕМ ОТ СТУЖИ
И УСТРЕМИМСЯ ТУДА, ГДЕ ЖАРКО...
ПРЕВРАТИМСЯ В ОГОНЬ!
ПРОЙДЕМ ЧЕРЕЗ ОГОНЬ!
ЛЮБИТЕЛЬ ПРОСТЫХ ФОРМ,
ЗАКОН МИРОЗДАНИЯ ПОВЕДЕТ ТЕБЯ ПУТЯМИ ОГНЯ.
ДАВАЙТЕ ЖЕ НЕ СЛЕДОВАТЬ СМИРЕННОМУ ПОТОКУ БОАНН,
РЕКИ ЗАБВЕНИЯ...

Пророчество Жестокого Ясеня

ВОСПРИМИ РЕАЛЬНОСТЬ С БЕЗГРАНИЧНЫМ ПЛАМЕНЕМ БЕЗГРАНИЧНОЙ ВОЛИ.
ВОЛЯ!
ВОСПАРИВШИЙ С ПОМОЩЬЮ ОГНЯ ВООБРАЖЕНИЯ РАЗРУШАЕТ СТЕНУ СИЛОЙ МАГИИ, РАЗБИВАЕТ ЧАСТОКОЛ НА ЧАСТИ,
РАЗРУБАЕТ НА СЕМЬ ЧАСТЕЙ... ПРОИЗНОСИТ СЛОВА МАСТЕРА — СЛОВА ЗНАНИЯ!
ПОВЕРЬ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ БЫТЬ БОЛЬШЕ ЧЕМ ТЕЛО —
И ТЫ БУДЕШЬ. И НИКОГДА НЕ ПАДАЙ ТАК НИЗКО, ЧТОБЫ ОКАЗАТЬСЯ В
СТАДЕ, ГОНИМОМ НАВСТРЕЧУ СУДЬБЕ.

Пророчество Нелюбимого боярышника

В ЭТОМ ТЕЛЕ
БУДУТ ОБИТАТЬ ТВАРИ ЗЕМНЫЕ — СПЛЕТЕНИЕ ШИПОВ.
ЭТОТ СОСУД — СЛОЖНАЯ СМЕСЬ ДУШИ.
БЕСТИИ — СИЛЫ, СКИТАЮЩИЕСЯ ПО ЗЕМЛЕ.
И НАША ЖИЗНЬ, ПОЛНАЯ СТРАСТЕЙ,
БУДЕТ ПОЛНА ИМИ,
ИБО СТРАСТЬ ИХ ПРИВОДИТ В ВОСТОРГ, ВЫЗЫВАЕТ ИХ К ЖИЗНИ.
И ПО ЭТОЙ ПРИЧИНЕ ПОДВЕРЖЕННЫЕ СТРАСТЯМ С ВОСТОРГОМ СОЛЬЮТСЯ С НИМИ,
ПОТОМУ ЧТО ВСЕГДА ОНИ ПРИВЛЕКАЮТ ПОДОБНЫХ СЕБЕ.

Пророчество Дрба-Хранителя

ПО ТУ СТОРОНУ НЕБЕСНЫХ ОГНЕЙ В ВЕЧНО СИЯЮЩЕМ НЕСОКРУШИМОМ ПЛАМЕНИ —
ИСТОЧНИКЕ ЖИЗНИ, МИРОВОМ ПОРЯДКЕ ВСЕГО СУЩЕГО — НАЧАЛО ВСЕХ НАЧАЛ!
ОНО САМО ПОЗНАЕТ СЕБЯ. ОНО НЕ МОЖЕТ СОДЕРЖАТЬСЯ НИ В ЧЕМ.
ОНО НЕ ЯВЛЕНО В МИРЕ ТЕЛЕСНОМ, И ИМЕННО ИЗ НЕГО ИСХОДЯТ КРОШЕЧНЫЕ ИСКОРКИ,
КОТОРЫЕ ПОРОЖДАЮТ ВСЕ... НИЧТО НЕ МОЖЕТ УКРЫТЬСЯ ОТ ЭТОГО ПРИСУТСТВИЯ.
В ЗАПРЕДЕЛЬЕ
БУШУЕТ ОГРОМНЫЙ БЕЗДОННЫЙ ОКЕАН ПЛАМЕНИ! НО СЕРДЦЕ НЕ ДОЛЖНО БОЯТЬСЯ ПРИБЛИЖЕНИЯ К ЭТОМУ
СВЯЩЕННОМУ ОГНЮ,
НЕ ДОЛЖНО БОЯТЬСЯ ЕГО ПРИКОСНОВЕНИЯ. ЭТО ДРУЖЕЛЮБНОЕ ПЛАМЯ НИКОГДА НЕ УНИЧТОЖИТ ТОГО,
ЧЬЕ МЯГКОЕ РОВНОЕ ТЕПЛО ПОМОГАЕТ ЕДИНСТВУ, ГАРМОНИИ И СУЩЕСТВОВАНИЮ
МИРА.
НЕ СТАРАЙСЯ УЗНАТЬ БОЛЬШЕ ЭТОГО,
ИБО ЭТО ВЫШЕ ТВОИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ.
А ЧТО КАСАЕТСЯ НАС, ЕГО ВЕСТНИКОВ, —
МЫ ЛИШЬ МАЛАЯ ЧАСТЬ БОГА.

Пророчество Непоколебимого Остролиста

ДЛЯ НЕОФОРМЛЕННОЙ ДУШИ, ВСЕ ПУТИ СОЕДИНЯЮТСЯ С ЯЗЫКАМИ ПЛАМЕНИ. КОГДА СОЗЕРЦАЕШЬ ЭТОТ СВЯЩЕННЫЙ ОГОНЬ,
ЛИШЕННЫЙ ФОРМЫ,
РЕШИТЕЛЬНО СВЕТЯЩИЙ СКВОЗЬ ГЛУБИНЫ МИРА, СЛУШАЙ ГОЛОС ЭТОГО ОГНЯ!

Пророчество ©чарованной Лещины

МНОГИЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛИ СКАЖУТ: «ЧЕЛОВЕК СОТВОРЕН ПО ОБРАЗУ БОГА»,
НО МЫ ГОВОРИМ —
«БОГ НЕ ИМЕЕТ ОБРАЗА».
И ВСЕ ЖЕ ЗАКОН МИРОЗДАНИЯ
УКОРЕНИЛ В ДУШЕ СИМВОЛЫ.
СОЗДАТЕЛЬ ЯВИЛ ВОЛШЕБНЫЕ СИМВОЛЫ СВОЕЙ СУЩНОСТИ В ГЛУБИНАХ СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕКА.
И НЕ ТОЛЬКО ДУШИ, НО И ВСЕ ВЫСШИЕ ЗАКОНЫ ПРОИЗРАСТАЮТ ИЗ ЭТОГО
СЕМЕНИ.
МАТЕРИЯ В АМФОРЕ
БЕСФОРМЕННА И ИНДИВИДУАЛЬНА.
А У МАТЕРИАЛЬНОГО МИРА ДРУГИЕ ПРИМЕТЫ —
ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЕГО ЛЕЖАТ НЕВЫРАЗИМЫЕ СВОЙСТВА,
МНОГО ПРЕКРАСНЕЕ, ЧЕМ САМИ СИМВОЛЫ.

Пророчество благословенной яблони

НЕ ПЫТАЙСЯ ОХВАТИТЬ ЗЕМЛЮ УМОМ, ИБО ДРЕВО ПОЗНАНИЯ РАСТЕТ НЕ НА ЗЕМЛЕ.
И НЕ ПЫТАЙСЯ ПОНЯТЬ УМОМ СОЛНЦЕ,
СОБИРАЯ ВМЕСТЕ ОТДЕЛЬНЫЕ ПРОРОЧЕСТВА:
ОНИ ПРИВОДЯТСЯ В ДВИЖЕНИЕ ВЕЧНОЙ ВОЛЕЙ ЗАКОНА
МИРОЗДАНИЯ
НЕ РАДИ ТЕБЯ.
..КАК НЕ ПОЗНАТЬ ЕМУ БЫСТРОГО ДВИЖЕНИЯ ЛУНЫ: ОНА ВЕЧНО ЛЕТИТ ПО ВЕЛЕНИЮ НЕОБХОДИМОСТИ.
И НЕ РАДИ ЧЕЛОВЕКА РОЖДАЮТСЯ ЗВЕЗДЫ.
ВЕЧНЫЙ РАЗМАШИСТЫЙ ПОЛЕТ ВОРОНОВ ВСЕГДА
ЦЕЛОСТЕН!
РАССЕЧЕНИЕ ВНУТРЕННОСТЕЙ, ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ, ВСЕ ЭТО ИГРУШКИ —ДОРОГОСТОЯЩАЯ ТРАТА ВРЕМЕНИ.
БЕГИ ОТ ЭТОГО, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ДОСТИГНУТЬ БЛАГОСЛОВЕННЫХ ЯБЛОНЕВЫХ
САДОВ,
ГДЕДУХ ПЛОДОНОСИТ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ, МУДРОСТЬЮ И ИСТИНОЙ.

Пророчество разгневанной Виноградной Лозы

ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ЧАСТО ГОВОРИТЬ СО МНОЙ,
ТО ЯСНО ПОЙМЕШЬ, О ЧЕМ Я ГОВОРЮ, —
ИБО МИР ВСЕГДА ПОЛОН НЕПРЕКЛОННЫХ ВОЖДЕЙ.
НАС, ОРАКУЛОВ, НАЗЫВАЮТ «ОПОРОЙ»,
ВЕДЬ МЫ ДЕРЖИМ НА СЕБЕ ВЕСЬ МИР.
НЕДВИЖИМЫ В СВОЕЙ СИЛЕ,
СТОИМ НА СТРАЖЕ ПОСТОЯНСТВА МИРОВ.
МЫ ОТВРАЩАЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ДУШИ ОТ НИЗКИХ ВЕЩЕЙ.
МЫ НИКОГДА НЕ ПОЗВОЛЯЕМ ДУШАМ ПОГРЯЗНУТЬ
В ПРИВЯЗАННОСТЯХ.
СВЕТ ЛУНЫ ЗАКРЫТ ОТ НАС,
ЗЕМЛЯ СТАЛА НЕСПОКОЙНОЙ...
ВСЕ ПРЕДВЕЩАЕТ ГРОМ!

Пророчество Мудрого плюща

НИКОГДА НЕ ИЗМЕНЯЙ ДИКИХ ИМЕН.
У ВСЕХ НАРОДОВ СУЩЕСТВУЮТ ИМЕНА,
ПЕРЕДАННЫЕ ИМ ОБИТАТЕЛЕМ ПОТУСТОРОННЕГО МИРА.
ОНИ ОБЛАДАЮТ НЕВЕРОЯТНОЙ СИЛОЙ В СВЯЩЕННЫХ
РИТУАЛАХ,
И ИХ ИЗМЕНЕНИЕ
ДЕЛАЕТ РИТУАЛЫ БЕСПЛОДНЫМИ.
NAHTRIHECCUNDE
GAHINNEVERAHTUNIN
ZEHGESSURKLACH
ZUNNUS

Пророчество Тростника — быстроао преслевователя

О ЧЕЛОВЕК, МЕХАНИЗМ САМОЙ ДЕРЗКОЙ ПРИРОДЫ,
СОЗДАННЫЙ БОГОМ С НЕВЫРАЗИМЫМ ИСКУССТВОМ!
ЭТОТ ОРАКУЛ, ТАКОЙ ЖЕ БЫСТРЫЙ ПО ПРИРОДЕ, ВЗЫВАЕТ К
НЕМУ. ЗАНЯТЫЙ ВЕЛИКОЛЕПНЫМИ ДЕЛАМИ,
ОН ВЫЧИСЛЯЕТ ПУТЬ ЗВЕЗД,
ПРОНИКАЯ В СУТЬ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫХ СИЛ,
СОЗЕРЦАЯ ДАЖЕ ТО, ЧТО ЛЕЖИТ ЗА ПРЕДЕЛАМИ НЕБЕСНЫХ
ОРБИТ, И РАССУЖДАЯ О ЗАКОНЕ МИРОЗДАНИЯ.
ЭТИ СТРЕМЛЕНИЯ РАЗУМА ПОРОЖДЕНЫ ЕГО ОТВАЖНОЙ ПРИРОДОЙ:
НЕТ УПРЕКА ХРАБРОСТИ
ОСОЗНАНИЯ СТРЕМИТЕЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
ВСЕЙ ПРИРОДЫ.

Пророчество Горького Терновника

ТЕЛО — КОРЕНЬ ВСЕХ ЗОЛ,
КАК РАЗУМ — КОРЕНЬ ДОБРОДЕТЕЛИ.
ДОБРОДЕТЕЛЬ РАСЦВЕТАЕТ ДЛЯ ДУШ В НЕБЕСНОЙ СФЕРЕ,
А ЗЛО ВСЕГДА ПРИХОДИТ ИЗ МАТЕРИАЛЬНОГО МИРА.
ОСТАВЛЯЯ В МАТЕРИАЛЬНОМ МИРЕ
ЗЛО, ИСКОРЕНЕННОЕ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ,
ДУША МОЖЕТ ВОЗВЫСИТЬСЯ ПРИ ЛЮБЫХ
ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ.
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО — ЧАСТЬ ТОГО, ЧТО РОЖДЕНО,
СФЕРА ВРЕМЕНИ И ЧУВСТВ. ' НО РАЗУМ И ТЕЛО—НЕ ОДНО И ТО ЖЕ:
ДУША СТОИТ ОТДЕЛЬНО, И СПОСОБНА ДЕЙСТВОВАТЬ, НЕ ПОДЧИНЯЯСЬ
ВЛАСТИ ТЕЛА. И ВСЕ ЖЕ ДУША НЕ МОЖЕТ ПОКОРИТЬ ВСЕГО
ПОРОЖДЕННОГО,
ПОКА НЕ ОСЛАБНЕТ СУЩНОСТЬ МАТЕРИИ. ПОЭТОМУ ОСТАВЬ НЕНУЖНУЮ НЕНАВИСТЬ И ЗАВИСТЬ
В МАТЕРИАЛЬНОМ МИРЕ,
ОТКУДА ИХ ИЗВЛЕКЛА ДУША.
МАТЕРИАЛЬНЫЕ ВЕЩИ ПИТАЮТСЯ МАТЕРИЕЙ!
НЕ ХРАНИ В СЕБЕ ТОГО, ЧТО СДЕРЖИВАЛ.
НЕ ЗАПОЛНЯЙ ОПЯТЬ ДУХ
ТЕМ, ЧТО ОСВОБОДИЛ ИЗНУТРИ.
СТРАСТИ, СКРЫТЫЕ В ДУШАХ,
ПРИЗЕМЛЯЮТ ДУХ
И ЗАПОЛНЯЮТ ЕГО
ГОРЬКОЙ БЕЗЖИЗНЕННОСТЬЮ...

Пророчество Несчастной бузины

НЕ ПАДАЙ СЛИШКОМ НИЗКО, ИБО ПОД ЗЕМЛЕЙ ЛЕЖИТ ПРОПАСТЬ -
СТРАШНЫЕ ГЛУБИНЫ ЗАТЯГИВАЮТ, ВЕДЯ ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ ИЗ СЕМИ СТУПЕНЕЙ,
ПОД КОТОРОЙ
СТОИТ ТРОН НЕИЗБЕЖНОСТИ.
ЛЕСТНИЦА ИЗ СЕМИ СТУПЕНЕЙ
ОТРАЖАЕТ ОРБИТЫ СЕМИ ПЛАНЕТ.
ПОЭТОМУ, ЕСЛИ НЕСЧАСТНАЯ ДУША ОТВЕРГНУТА,
ОНА ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА ЗЕМЛЮ ЧЕРЕЗ СЕМЬ ОРБИТ -
ОПЯТЬ В ЖДУЩИЕ РУКИ МНОГОСТРАДАЛЬНОГО ЗЕМНОГО МИРА...

Пророчество разъяренной пихты

МЫ, ДЕРЕВЬЯ, ЗНАЕМ, ЧТО СРЕДИ НАС
ЖИВУТ КЕLТОI — (Вероятно, альтернативное написание слова КЕЛЬТЫ. — Прим. ред.)
ТАЙНЫЕ ВОЩИ МИРА,
УМНЫЕ И НЕСГИБАЕМЫЕ.
ИХ МЫ НАЗЫВАЕМ «ОПОРОЙ», ПОТОМУ ЧТО ОНИ ПИТАЮТ И НАПРАВЛЯЮТ ЗЕМЛЮ.
ОНИ ЕСТЬ ВСЕГДА. КАЖДЫЙ НАДЕЛЕН НЕИЗМЕННОЙ СИЛОЙ,
ИХ СТРАЖА НЕУМОЛИМА.
СУЩЕСТВУЮТ И ДРУГИЕ, ЖЕСТОКИЕ СИЛЫ,
ПОКА ЕЩЕ НЕ ПРЕВРАТИВШИЕСЯ В НИЗШИЕ.
ЭТО — ФОРМОРИ.
ОНИ ЗАКЛЮЧЕНЫ В СВЯЩЕННОЙ ФРАЗЕ
«ЭИКОНЕС АГЛАМАТА» —УРАГАНЕ ЗВУКОВ!
ЭТО ПРЕДСКАЗАНИЕ СОЕДИНЯЕТ ПРОИЗНОСИМОЕ ИМЯ
С ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕМ КАМНЯ...

Пророчество Душиcтого утесника

СОЗДАТЕЛЬ
НЕ ВНУШАЕТ СТРАХА,
А ТОЛЬКО ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТЬ.
ПРИРОДЕ БОЖЕСТВЕННОГО РОСТА
НЕ СВОЙСТВЕННА НИ СУРОВОСТЬ, НИ ЖЕСТОКОСТЬ,
ОНА ПРИТЯГАТЕЛЬНА И СПОКОЙНА. ОНА НЕ ВЫЗЫВАЕТ СТРАХА У ТЕХ, КТО ЕЙ ПОДВЛАСТЕН,
ОНА ПРИВЛЕКАЕТ ВСЕ СВОЕЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬЮ И СОСТРАДАНИЕМ.
ОТКУДА ЭТО ИЗВЕСТНО? НО ЕСЛИ БЫ ПРИРОДА БОЖЕСТВЕННОГО
БЫЛА ВРАЖДЕБНОЙ И ГРОЗНОЙ, ВСЯКИЙ ПОРЯДОК СУЩЕГО БЫЛ БЫ УНИЧТОЖЕН!
ИБО ДАЖЕ ДЕРЕВЬЯ НЕ СМОГЛИ БЫ ПРОТИВОСТОЯТЬ ТАКОМУ ПРОТИВНИКУ!
НО ЕСТЬ ОПАСНОСТЬ,
ЧТО БОЖЕСТВЕННЫЙ РОСТ НАРУШИТСЯ
ДЕЯНИЯМИ ЧЕЛОВЕКА...

Пророчество нежного вереска

МЕЛОДИЯ КАЛЕН — ПУТЕЙ СОЛНЦА
И ЛУНЫ... И ВОЗДУХА!
ИЗ ЭТИХ ПИТАЮЩИХ ДУШУ ЦВЕТОВ
РОЖДАЮТСЯ СВЯЩЕННЫЕ ПЛОДЫ.
ПОТОМУ ЧТО КАК СПОСОБНЫЙ РАЗМЫШЛЯТЬ СЛЫШИТ
ТИХИЙ ГОЛОС,
ТАК ЧЕЛОВЕК СЛЫШИТ БОЖЕСТВЕННЫЕ МЕЛОДИИ —
КАЖДЫЙ В СООТВЕТСТВИИ СО СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ
ПРИРОДОЙ.
ЦВЕТОК РАЗУМА —
ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ УХО ДУШИ,
И ВНУТРИ УНИВЕРСАЛЬНОГО РАЗУМА
СПЛЕТЕН ЭТОТ ВЕНОК САМЫХ ВОЗВЫШЕННЫХ СИМФОНИЙ.
ЗДЕСЬ ПОЮТ ДЕРЕВЬЯ ДОБРОДЕТЕЛИ
СЕМЬ РАЗ ПО ТРИ МИРА ДУХА.
ТАК ЖЕ И «ДЕРЕВО ЖИЗНИ»,
РАСТЕНИЕ БОЖЕСТВЕННОГО ОЗАРЕНИЯ.
ПУСТЬ ДОСТАНЕТСЯ ЕГО ПЛОД ТОМУ,
КТО ЦЕЛОМУДРЕН, МУДР И ИСКРЕНЕН;
НО ЭТА МУДРОСТЬ НЕ ИМЕЕТ СЕБЕ РАВНЫХ СРЕДЬ ПЕВЦОВ,
ЕЕ БОЖЕСТВЕННЫЙ РАЗУМ ЯВЛЯЕТ СЕБЯ
В БЕЗМОЛВИИ...

Пророчество Стойкого Тополя

НЕ ОСТАВЛЯЙ БЕЗ ВНИМАНИЯ МАТЕРИАЛЬНЫЕ ФОРМЫ.
ПРЕЖДЕ ВСЕГО,
ПОЙМИ, ЧТО ТЕЛО
СОСТОИТ ИЗ ЧЕТЫРЕХ ЭЛЕМЕНТОВ;
ОНО ГОВОРИТ С УЧЕНИКОМ
С ПОМОЩЬЮ УКАЗАНИЙ И НАСТАВЛЕНИЙ.
ТАК ЧТО НЕ ПОКИДАЙ ТО, ВО ЧТО ТЫ ОДЕТ БОЖЕСТВЕННЫМ
ПРОВИДЕНИЕМ
В НИЗШЕМ МИРЕ.
ВО-ВТОРЫХ,
ПОЙМИ, ЧТО БОЖЕСТВЕННОЕ
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПОЗНАНО СМЕРТНЫМИ, ЧЕЙ РАЗУМ
НАПРАВЛЕН ТОЛЬКО НА ТЕЛО.
ТОЛЬКО ТЕ,
КТО СНИМАЕТ СВОИ ОДЕЖДЫ, ДОСТИГАЮТ ВЕРШИН.

Пророчество молчаливого тиca

ИЗУЧАЙТЕ ВСЕ ПОДВЛАСТНОЕ ВАШЕМУ РАЗУМУ И ТО, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ ЗА ЕГО ПРЕДЕЛАМИ.
ХОТЯ ВСЕ ПОСТИГАЕТСЯ РАЗУМОМ, НО СПОСОБНЫЙ ПОСТИГАТЬ СУЩЕСТВУЕТ ЗА ЕГО
ПРЕДЕЛАМИ.
ПЕРВЫЙ УМ-ПРИЧИНА,
ВТОРОЙ —ИНТУИЦИЯ.
В ТРЕТЬЕМ ОБИТАЕТ ЗАКОН МИРОЗДАНИЯ;
НЕ ЯВЛЯЯСЬ НИ УМОМ, НИ ЧУВСТВОМ,
ОН ПРЕКРАСНЕЕ ВСЕХ РЕЧЕЙ...
ПРЕКЛОНИТЬСЯ ПЕРЕД НИМ МОЖНО ЛИШЬ В МОЛЧАНИИ, В СТОРОНЕ ОТ ЦВЕТИСТЫХ РЕЧЕЙ.

И тут невиданный дождь прекратился, нигде над всем Нью-Форест Корнуэлла больше не упало ни капли... над Полем Годдо Брик ярко светило солнце. Все пробуждалось от своего зачарованного сна, все было готово к предстоящей Битве — Битве, бушующей в умах!

Чтобы одержать победу над врагом, друиды устраивают магические преграды между армиями. Кроме того, для изменения исхода битвы они обращаются за помощью к стихиям.

Кэйтлин Мэтгьюс, КЕЛЬТСКАЯ ТРАДИЦИЯ

5

Омела на дубе

Внезапно я проснулся и осмотрелся вокруг. Корни больших деревьев еще были окутаны пылью — тучами пыли. Мое тело занемело от утренней прохлады, и я тяжело вздохнул, пытаясь сесть. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев и терялись в клубах пыли. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь пением ранних птиц.
И тут я начал различать громкие крики (я успел забыть, что повсюду вокруг были армии людей) со стороны обоих лагерей, верхнего и нижнего, — фериллты со своими племенами хмурых бриттов и друиды со своей пестрой смесью кельтских воинов.
Но отличались они только внешним видом, а говорили все об одном, полностью сбитые с толку. Я стал взбираться на крутую насыпь, пока моему взору не открылось все Поле. Я увидел бегущих, кричащих людей, которые, собираясь группами, говорили что-то все одновременно — все они находились в состоянии крайнего возбуждения. Все, кроме деревьев —после длинной ночи тяжелой магической работы они были довольными и неподвижными. Но они и должны были быть неподвижными, ибо крепкая стена всегда неподвижна!
Я был свидетелем странного «отделения церкви от государства»: племена в полном недоумении ходили вдоль внешних границ живой изгороди, старательно ища проход, а жрецы с обеих сторон собирались в благоговейном молчании, полностью уверенные в сверхъестественности случившегося. Казалось, никто из них не знает, как быть дальше.
Я медленно поднялся на вершину гребня и увидел толпу собратьев-фе-риллтов, которые, разинув рты, смотрели на происходящее внизу чудо. А это действительно было чудо — две армии были разделены друг от друга непроницаемым рядом деревьев... деревьев, стоящих настолько плотно, что ни одна стена, построенная руками человека, не могла бы сравниться с этой стеной! Протянувшись на ширину всего Поля и за его пределы, возвышалась преграда из огромных деревьев, внушительных и грозных, выстроившихся в строгом военном порядке. Я узнал их всех — далеко справа стояли Золотые Березы, рядом с ними Рябины и безжалостные Ясени, дальше шли вековые Ивы... они все были здесь, точно в том порядке, в каком я пел им этой ночью ПЕСНЬ ЛЕСНЫХ ДЕРЕВЬЕВ! Я гордо прикоснулся к пергамен-там Маелдреу, спрятанным в складках моей мантии.
— Гвидион! — услышал я сзади возбужденный голос. — Гвидион, иди сюда! — Я обернулся и увидел своего друга Ноаса, запыхавшегося от быстрого бега. — Где ты был? — Я пожал плечами.
— Идем... разве ты не слышал? Старейшины созвали в Неметоне срочный военный совет. Они говорят, что Бладидд будет обращаться к Самому Оракулу! Только он может рассказать нам, почему Боги выстроили деревья таким образом. Идем! — И он вместе со всеми остальными побежал к священной поляне.
Я последовал за ними, но на некотором расстоянии, испытав странную смесь вины и восторга, когда передо мной показались собравшиеся в круг жрецы. Хотел бы я знать (и я был почти уверен, что это так), не занимаются ли сейчас кельтские жрецы в противоположном лагере тем же, что и мы, — советуются со своими оракулами и богами, в недоумении и страхе качая головами? Потом я долгое время наблюдал, как Верховный Жрец выкрикивал тайные имена и заклинания — тщетно пытаясь вызвать Силу, которая могла бы стать мостом между двумя мирами. Но Боги молчали, и жрецы не могли скрыть своего страха. Наконец, после напряженного ожидания, Бладидд резко повернулся к собравшимся и громко произнес: «Братья, даже нам не избежать судьбы...». И он медленно побрел обратно. Все молча по очереди последовали его примеру, в замешательстве и дурных предчувствиях.
Я опять поспешил (с трудом скрывая улыбку) на свой наблюдательный пункт, чтобы узнать, какие успехи были достигнуты в преодолении моей живой зеленой изгороди. То, что я увидел, нисколько меня не удивило! Воины были везде — как на земле, так и на ветвях. Горький Терновник отлично поработал: вдоль деревьев проходила искусная, почти непроницаемая сеть из густо сплетенных колючек, острых и враждебных. Единственным, что могло беспрепятственно проходить с одной стороны на другую, был серый дым бивачных костров, который, как будто издеваясь, с легкостью проникал туда и обратно, вверх, внутрь и наружу. Громкие разноязычные крики доносились со всех сторон. Потом стали происходить и вовсе поразительные вещи!
К полудню в небе собрались огромные черные тучи, сгоняемые невидимыми ветрами со всех сторон одновременно. Отовсюду доносились раскаты грома и вспыхивали молнии... и все воины стояли и смотрели в небо, забыв на мгновение и о битве, и о деревьях. Происходило что-то еще, настолько могущественное и зловещее, что все — будь то жрец или простой крестьянин — почувствовали это. Их окружали Боги.
Глухой и грозный удар грома был столь силен, что люди, как котята, стали прятаться под своими мантиями, бросая друг на друга перепуганные взгляды. Птицы попрятались среди ветвей, земля содрогнулась. Но самым страшным был небесный огонь! Молния, ослепительная и жаркая, стремительно пронеслась меж двух черных туч над головами перепуганных людей, нигде не касаясь земли. Все, от мала до велика, в ужасе закрывали глаза и уши, падая ниц или, как скот, прячась за скалами и холмами. И когда многие из нас почувствовали, что больше не выдержат ни мгновения, небеса в последний раз разорвались с невероятной силой и яркая белая молния поразила лес. Все кинулись врассыпную, красные языки пламени вспыхнули среди деревьев. Скоро каждый лист и каждая почка были охвачены огнем — даже сам воздух вокруг нас, казалось, вибрирует и горит в волнах бесцветного пламени. Дышать было тяжело.
Следующее, что я помню, было прикосновение холодной травы, которой один из жрецов обтирал мое лицо.
— С тобой все в порядке, мальчик? — спросил он, склонясь надо мной, лежащим на самом краю поля. Я кивнул, и он быстро бросил взгляд через плечо и тут же кинулся прочь, как будто вдруг заметил близкую опасность. Так оно и было...
Приподнявшись на локте и осмотревшись вокруг, я ахнул от удивления. Деревья опять двигались, или кто-то двигал их, и среди тлевших листьев, усыпавших землю, появился широкий проход, как раз посередине древесной стены — мост между враждующими группами жрецов. Но мост куда7.
Минуту спустя я получил ответ на свой вопрос. После короткого напряженного молчания голос, громкий низкий голос донесся из открывшегося прохода, голос человека, говорившего, как ни трудно это представить, на понятном всем языке:
— Мужчины могущественного острова... Золотой Березы! Друзья, живущие по ту сторону Великого Моря... Мужчины Красного Дуба, слушайте меня! Идите сюда, на место, созданное специально для этой цели, —я буду говорить со жрецами!
Как по велению судьбы, люди с обеих сторон двинулись вперед, неся над головой свои флаги — друидический дубовый лист с тремя зубцами и три белые лунные ягоды фериллтов. И именно мне, Гвидиону, было поручено нести знамя нашего Ордена: Бладидд вручил мне флаг без всяких комментариев, окинув меня взглядом, говорящим о том, что он понимает нечто большее, чем можно выразить словами.
Медленно... осторожно обе группы приближались к прогалине, каждая со своей стороны, и каждый жрец был занят одними и теми же мыслями: какая сила стоит за всем этим, кто говорит и почему ?
Когда, наконец, все в полном молчании расположились друг против друга, над головами собравшихся вовсю светило полуденное солнце (случайно, или по воле рока, прогалина образовалась именно там, где стояли дубы!). Каждый из присутствующих рассматривал остальных с большим подозрением, да и в самом зрелище двух враждующих армий было что-то театральное! Некоторые кельты были одеты в длинные мантии, голубые или зеленые, другие были в белом, но с великолепными украшениями из золота и меди. Напротив этой живописной группы расположились наши, выглядевшие довольно мрачно жрецы-фериллты в одеждах священного серого цвета, и только на самых почтенных Старейшинах можно было заметить небольшую деталь из красного металла — Глаз Дракона.
Вдруг взгляды всех присутствующих обратились в одну сторону, вглубь леса, откуда донесся звук тяжелых шагов. Они приближались, и вот перед нашим затаившим дыхание собранием предстал какой-то Бог Леса, незнакомый и страшный. Это был наполовину человек, наполовину олень, с раздвоенными копытами, передвигающийся на задних ногах, с большими ветвистыми рогами на голове... весь покрытый густой шерстью, но с почти человеческим лицом. В одной руке он держал ветку дуба, тяжело согнувшуюся под растущим на ней кустом Золотой Омелы, усыпанным белыми ягодами. Не доходя примерно десяти длин, он замедлил шаги и внимательно осмотрел нас быстро переводя взгляд с одной группы на другую, как будто кого-то искал. Наконец, он обеими руками поднял свою ветку и вперил взгляд как раз в то место, где стоял я.
—Ты, мальчик, избранный Маелдреу, выйди вперед! —Его взгляд пронзил меня, как копье. Головы всех присутствующих дружно повернулись в мою сторону.
— Иди сюда! — повторил он громовым голосом и сильно потряс веткой, так что с нее посыпались ягоды. Восприняв это как знак, собравшиеся здесь фериллты, затаив дыхание, опустили взгляды. С большой неохотой я медленно прошел через расступавшуюся передо мной толпу. Мои братья нервничали не меньше меня. Все время я чувствовал на себе его взгляд.
— Теперь, мальчик, возьми это и посмотри внимательно, —приказал он,
Iвручая мне ветку. — Скажи мне... что ты держишь? — Его взгляд стал еще более пристальным. Мой ум плавал в море возможных ответов, пот катился по лицу и спине, но я ждал... ждал помощи от кого-нибудь свыше.
— Дубовую ветвь со Священной Омелой, — ответил я, когда собственное молчание стало для меня невыносимым.
— Ты ошибаешься! — чуть ли не зарычал лесной человек. — Ты ошибаешься! В твоих руках не просто ветвь, а новая судьба всех этих земель. Посмотри на собственные знамена, и ты получишь ответ. — И он указал на знамена. — Омела на одной стороне и Дуб на другой — в единстве, — продолжал он, делая упор на двух последних словах. — Слушайте меня внимательно, люди племен, потому что я — Херн, Оленерогий, охотник и дичь. Долго я следил за этими землями и за делами людей на них, и долго позволял вам самим вершить свои дела. Но теперь прилив новых людей и направлений угрожает единству этого Острова — поэтому я, Херн-охотник, страж этих Земель, говорю: «Тот, кто живет мечом, от меча умрет!» Выбор за вами: живите в мире и согласии, объединив свои силы и знания, как растет Омела на Дубе, или умрите от собственной разобщенности, при содействии моей руки, которая здесь действительно обладает силой! Объедините свои свитки и пергаменты... свои знания в одно целое, создав «ТЕЛО ДРАКОНА», тело этих Земель. Ваши пути подобны двум рогам одного и того же быка, так что учитесь видеть дальше своих разногласий. На этом самом месте может прорасти многое из того, что будет способствовать совершенствованию человечества. — Бог-охотник протянул семечко, а может, стручок, который потом положил на землю у своих ног и одним стремительным движением своего копыта вогнал его глубоко в грунт, так что во все стороны полетела пыль и комья земли.
— То, что лежит теперь здесь, — это единственный, последний потомок великих божественных деревьев, которые когда-то сплошь покрывали утерянный остров Людей Солнца. Кроме этого семени, ничего не осталось от древнего рода, жившего после потопа. Но если ваши племена и собравшиеся здесь жрецы способны на магию единства, которая объединит вас всех, один из этих одиноких титанов опять возродится в вашем мире, ведя его к процветанию. Если я действительно исполнил свое предназначение, на этом месте поднимется Гигант — великое знамение, и на его зеленых руках однажды будет возведен величественный Белый Храм Мира. Среди вас есть тот, кто сможет оказать большую помощь в этом деле, избранный, который может стать вашим вождем. Всегда прислушивайтесь к его советам. — И Херн указал в мою сторону.
— Времена опять изменяются... Колесо вращается и вы должны ему следовать. Без перемен не может быть роста. А теперь продолжайте свой путь, и вы увидите, как исполнится это предначертание.

И наделенный этой ответственностью, я, Гвидион Заклинатель, остался один, тогда как ошеломленные слушатели молча наблюдали, как Страж Леса исчезает в глубине рощи. И тут каким-то образом нужные слова сами пришли ко мне.
— Добро пожаловать, друзья-кельты, через великий рубеж, — громко сказал я, поднимая руки в знак благословения. — Все мы слышали и все мы видели. Битва деревьев завершилась и они одержали победу—они показали путь. Наше поражение теперь дает нам редкую возможность победить, ибо подлинная битва начинается здесь и сейчас, уступая место разуму! Битва сердец и умов. Как мы начнем? Херн, я думаю, все прояснил. Друзья... давайте решать вместе.
И мы действительно решали, всю ночь и весь следующий день. Нелегкая это была задача — слияние Омелы с Дубом. Но в конце концов наши намерения, флаги и доктрины были объединены — все чувствовали руку судьбы. Так родилась Книга Альбиона, книга древних знаний — ТЕЛО ДРАКОНА! И мудрость фериллтов, берущая начало от древних атлантов, и тайны кельтских друидов, и пергаменты Маелдреу. Ах да, и Песнь Лесных Деревьев! Битва, сами буквы... это должно стать ключом, схемой, на основе которой будет построено все остальное!
И в конце концов все было построено так, как хотел Херн, как омела на дубе — все части объединены в единое целое. Самые искусные переплетчики и мастера по коже из обоих лагерей долго и тяжело трудились весь день, прежде чем она была закончена — эта священная книга, предназначенная стать мостом между двумя мирами.
А потом это случилось — на алтаре из синего камня, на том самом месте, где было посеяно семя, легло ТЕЛО ДРАКОНА, чтобы все могли его видеть, — переплетенное красной кожей и украшенное Глазом Дракона из чистого золота, оно возвышалось как высший символ, объединяющий Магию и Землю... наше общее тело. Как напоминание всем, кто придет после, было написано трехстишие, выражающее высшие устремления Первого Совета Деревьев:

ИСТИНА В НАШИХ СЕРДЦАХ
СИЛА В НАШИХ РУКАХ СОГЛАСИЕ В НАШИХ РЕЧАХ

А как же дерево, это огромное дерево, о котором говорил Херн в своем пророчестве? Со временем оно действительно выросло, именно на этом месте, которое история потом назовет «Каер Гвидион». Пришло время и Белого Храма, и он был построен среди мощных ветвей, символ золотой эпохи, когда человек мог жить в гармонии с собой и с природой. Но это... это оставим для следующей главы нашей длинной истории.