Дж.Гордон Мэлтон Энциклопедия вампиров.

ПАЛАНСА, ДЖЕК (1928-)

Джек Паланса, игравший главную роль в телевизионном фильме «Дра-кула» (1973), родился 18 февраля 1928 года в Латтимере, Пенсильвания, урожденный Владимир Полонюк. В 1947 году он дебютировал на Бродвее, а три года спустя появился в первом голливудском фильме «Паника на улицах». Он стал знаменитым после появления в «Шейн». За свою роль злодея он получил «Оскара» в номинации «Лучшая второстепенная роль». Это был его второй «Оскар».
Кинокарьера Паланса определялась его внешними данными (некоторое время он серьезно занимался боксом) и выразительным голосом. Еще больший шарм он приобрел благодаря пластической операции, сделанной после катастрофы его аэроплана во время Второй мировой войны. Он быстро заслужил репутацию великого голливудского «тяжеловеса». Это несколько ограничило спектр его ролей, но, тем не менее, он стал известен как один из выдающихся характерных актеров киноиндустрии. Таким образом, он был вполне естественным кандидатом на главную роль Дракулы, когда Дэн Куртис по горячим следам успеха сериала «Темные тени» решил создать новую версию «Дракулы».
«Дракула» Куртиса был первым римейком классического сюжета после введения в него Влада-Протыкателя (также известного как Влад-Драку-л<0. Паланса играл Дракулу, который потерял свою любовь четыре века назад, но вновь обнаружил ее в лице Люси Вестенры, фотографию которой носил Джонатан Харкер, с появлением которого в замке Дракулы начинается история. Оставив Харкера в замке на растерзание женщин, Дракула отправился на поиски своей потерянной любви. Он превратил ее в вампира, но Абрахам Ван Хельсинг и ее жених Артур Хольмвуд Убили Люси. В ярости Дракула ищет мести и нападает на Мину Мюр-Рей, невесту Харкера. Дракулу преследуют до его замка и в конечном счете уничтожают.
Версия с участием Паланса впервые вышла на Си-би-эс 8 февраля
74 года, а затем прошла в кинотеатрах Европы.

Джек Паланса в роли Дракулы

Впоследствии она была признана одной из наиболее утонченных версий «Дракулы" и выпущена для домашнего видео. Паланса продолжал свою активную карьеру, которая включала и ведение популярного телевизионного сериала «Хотите верьте, хотите нет» от Рипли.

ПАУЛЬ (ПАОЛЕ), АРНОЛЬД

Арнольд Пауль (или Паоле) был героем одного из самых знаменитых вампирических происшествий в XVIII веке. Он возник в разгар волны нападений вампиров, которые захлестнули центральную Европу с конца XVII века до середины следующего века. Эти случаи в целом и случай Пауля в частности, были основной причиной оживленного интереса к вампирам в Англии и Франции в начале XIX века.
Пауль родился в начале 1700 года в Медвежие, в области Сербии, расположенной к северу от Белграда, которая позже стала частью Австрийской империи. Он служил в армии в тех краях, которые носили название «турецкая Сербия», а весной 1727 года вернулся в свой родной город. Пауль купил несколько акров земли и поселился на ней, ведя фермерское хозяйство. Он приглянулся молодой женщине с соседней фермы, был помолвлен и собирался жениться. Он отличался хорошим нравом, был честным, и горожане с радостью приветствовали его по возвращении. Однако в его личности преобладала определенная мрачность. Наконец Пауль рассказал своей суженой, что его проблема связана с войной. В турецкой Сербии на него напал вампир. В конце концов, он убил вампира, проследовав за ним до его могилы. Он также съел немного земли с могилы вампира и промыл свои раны кровью вампира, чтобы очистить себя он воздействия его нападения. Однако он все еще в страхе, что «испорчен» этим нападением. Спустя неделю, Пауль стал жертвой несчастного случая, который привел к его смерти. Его немедленно похоронили.
Через три недели после его похорон распространились сообщения о появлениях Пауля. Четверо из людей, которые это сообщили, умерли, и общество охватила паника. Лидеры общины, чтобы подавить панику, решили действовать. На 40-й день после похорон могила была открыта. При эксгумации присутствовали два военных хирурга. Они сделали заключение о неестественном разложении тела — тело выглядело так, будто он только что умер. Казалось, что под старой кожей есть новая, а ногти продолжали расти. Тело было проткнуто, и из него хлынула кровь. Те, кто присутствовал, решили, что Пауль был вампиром. При протыкании он издал громкий стон. Голову Пауля отрезали, а тело сожгли. Но на этом не закончили. Те четверо, которые умерли, рассказав о том, что видели Пауля, были подвергнуты такому же ритуалу во избежание их возвращения в качестве вампиров.
В 1731 году в той же области около 17 человек умерло от симптомов вампиризма в течение трех месяцев. Горожане медлили с действиями до тех пор, пока одна девочка не пожаловалась, что человек по имени Мило, который недавно умер, напал не нее среди ночи. Известие о второй волне вампиризма достигло Вены, и австрийский император приказал провести расследование полковому полевому хирургу Йохан-несу Флакингеру. Назначенный 12 декабря, Флакингер отправился в Медвежие, чтобы собрать свидетельства очевидцев. Тело Мило выкопали и обнаружили, что оно находится в том же состоянии, что и тело Арнольда Пауля. Тело проткнули, а затем сожгли. Как это возможно, что вампиризм, который был искоренен в 1727 году, снова вернулся? Было установлено, что Пауль заразил несколько коров. По приказу Флакингера горожане продолжали выкапывать тела всех, кто умер в течение последних месяцев. Сорок из них разложились, а 17 были в том же состоянии, что и тело Пауля. Все они были проткнуты кольями и сожжены.
Флакингер написал полный отчет о своей деятельности, который представил императору в начале 1732 года. Вскоре его отчет был опубликован и стал бестселлером. К марту 1732 года сообщения о Пауле и вампирах Медвежия ходили по периодическим изданиям Франции и Англии. Благодаря статусу документальных свидетельств, они стали объектом будущих изучений и размышлений о вампирах, а Арнольд Пауль стал самым «знаменитым» вампиром эпохи. Случай Пауля был точкой отсчета в исследованиях Дома Августина Кальме и Джузеппе Даванцати — двух римско-католических схоластов, которые подготовили книги о вампиризме в середине того же века.

Пелесит см.: Малайзия и ее вампиры

Пенанггалан см.: Малайзия и ее вампиры

Петерсон, Кассандра см.: Эльвира

Писачас см.: Индия и вампиры

«ПИТСБУРГСКИЙ КЛУБ ПОКЛОННИКОВ "ТЕМНЫХ ТЕНЕЙ"»

«Питсбургский клуб поклонников "Темных теней"» был основан в 198/ году для любителей телевизионного сериала «Темные тени» в юго-западной Пенсильвании и близлежащих штатах Огайо и Западная Вирджиния Основатель — Дан Сильвио — также начал выпуск официального любительского издания клуба «Тени ночи». С клубом можно связаться через Дана Сильвио по адресу: 4529 Friendship Ave. 2nd Fl., Pittsburgh, PA 15224.

ПИТТ, ИНГРИД (1943-)

Ингрид Питт, актриса, которая стала известна в 70-е годы ролью женщины-вампира, родилась в поезде, следовавшем из Германии в концентрационный лагерь в Польше, урожденная Наташа Петрова. Она выросла в Восточном Берлине, и молодой женщиной бежала на Запад, чтобы стать моделью и актрисой. Ингрид вышла замуж за человека, который помогал ей в бегстве.
В своем первом фильме ужасов испанского производства «Звук ужаса» Питт снялась в 1964 году. Ее появление в фильме «Где отваживаются только орлы» (1969) привлекло внимание Джимми Каррераса с киностудии «Хаммер Филмз». Два фильма, сделанные на студии «Хам-мер», навсегда связали имя и образ Питт с вампиризмом. Первым был фильм «Любовники вампира», основанный на истории Шеридана Ле Фэню «Кармилла». Некоторое ослабление цензуры позволило авторам фильма ввести более откровенную обнаженность в некоторые сиены и элементы лесбийских отношений. В роли Кармиллы Питт успешно превратила в вампиров Пиппу Стил, Маделин Смит и Кейт О'Мару, после чего была выслежена и обезглавлена Питером Кашингом. Хотя сцены связи Кармиллы с однополыми партнерами критика однозначно оценивала как лесбийские, Питт так не считала, полагая, что у вампиров нет определенного пола.
Мало кто сомневался, что популярность к Питт пришла благодаря ее блистательной внешности и сценам с обнаженным телом. Ей предлагали большое разнообразие вампирических сценариев, которые она отвергла, потому что чувствовала, что предлагаемые роли — не более, чем эксплуатация сексуального образа в кино. Однако вскоре она вернулась на студию «Хаммер», чтобы сняться во втором фильме «Графиня Дракула» (1971), основывавшемся на жизни герцогини Элизабет Батори.
Питт отнеслась к этой роли очень серьезно и даже совершила поездку в Восточную Европу, чтобы посетить замок Батори. Как известно, стареющая герцогиня омолаживалась в крови, и одной из самых запоминающихся сцен фильма было ее появление из ванной со стекающей со всего тела кровью.

Ингрид Питт в роли Кармиллы

Питт сыграет еще в одном фильме о вампире — в комедийной пародии «Плащ», вышедшей в рамках антологии ужасов «Дом, в котором течет кровь» (1971). После появления еще в нескольких фильмах в начале 70-х годов она покидает съемочную площадку, чтобы писать. Питт принимает участие в работе кинокомпании своего мужа в Аргентине, и одновременно пишет роман «Полет кукушки» (1980), а также публицистическое произведение «Пероны» (1982). С начала 80-х годов Питт посвятила себя писательской и продюсерской деятельности и лишь изредка появляется в кино и на телевидении.

Питье крови см.: Вампирические преступления

ПЛАНШЕ, ДЖЕЙМС РОБИНСОН (1796-1880)

Джеймс Робинсон Планше, популярный британский драматург, создал свой первый успешный бурлеск (пародию) в возрасте 22 лет. Это положило начало карьере, которая, хотя и основывалась на писательской деятельности п переводе различных постановок (в основном комедийного характера), но не замыкалась на этом. Планше был очень разносторонней личностью. Для большинства пьес, над которыми он работал, он явпячея'и продюсером, и менеджером, и/или создателем костюмов. Кроме того, время от времени он писал оперные либретто и песни для водевилей.
Мир вампиров заинтересовал Планше в 1820 году, после бурного отклика французской публики на постановку «Вампира» Шарля Нодье. Планше обработал пьесу Нодье для лондонской сцены. «Вампир», или «Невеста островов», была показана в театре Лицея 9 августа 1820 года. У театра была целая коллекция шотландской одежды, и Планше сделал местом действия Шотландию (страну довольно далекую от вампириче-ских истории). Больше всего зрителю запомнилась дверь-ловушка, через которую вампир лорд Рутвен (играл Томас Поттер Кук) появлялся и исчезал. В театре она стала известна как «ловушка вампира».
Еще одним увлечением многостороннего Планше была геральдика, а многие считают «Историю британского костюма» (1834) самым значительным делом Планше. Его работы оказали сильное влияние на В. С. Гилберта (команда Гилберт и Салливан).

«ПЛЕННИКИ НОЧИ»

«Пленники ночи» — периодическое издание, посвященное вампирам, основано в середине 80-х годов под редакцией Алейн Гелфанд. Оно посвящено художественной литературе о вампире, искусству и поэзии. Подписку можно осуществить через: «MAKASHEF Enterprises» PO Box 688, Yucca Valley, CA92286-0688. «MAKASHEF Enterprises» также публикует «Пара-истории о вампирах», где печатаются рассказы, поэзия, популярные телевизионные и киносюжеты с вампирическими поворотами. Первый выпуск включал рассказы на основе «Порок Майами», «Звездное небо и клетка», «Смертельное оружие», «Джамп Стрит 21», «Миссия невозможна», «Мудрец».

ПЛОГОЙОВИТЦ, ПЕТЕР

Один из наиболее известных исторических вампиров Петер Плогойовитц жил в маленькой деревушке Кисолова в Сербии, оккупированной Австрией. Официально эта территория входила в область Венгрии. Кисолова находилась неподалеку от Медвежия, дома Арнольда Пауля, другого знаменитого «вампира», случай с которым произошел в то же время. Плогойовитц умер в сентябре 1828 года в возрасте 62 лет. Спустя три дня, посреди ночи, он вошел в свой дом, попросил у сына еды, съел ее, а потом ушел. Через два дня он снова появился и снова попросил еды. Сын отказал, а на следующий день его нашли мертвым. Вскоре после этого несколько жителей деревни начали умирать от истощения. Поставленный диагноз говорил о большой потере крови. Все они сообщили, что во сне к ним приходил Плогойовитц, кусал в шею и пил кровь. Девять человек загадочно умерли от этой странной болезни в течение последующей недели.Главный судья послал отчет об этих смертях командующему имперскими силами. Командующий лично приехал в деревню. Были вскрыты
могилы всех недавно умерших. Тело Плогойовитца было для всех загадкой, казалось, он находится в трансе и слегка дышит. Глаза его были открыты, тело было упругое, а цвет лица — розовый. Оказалось, что волосы и ногти у него выросли, а под старой кожей шрама проступала новая. Что особенно важно, его рот был выпачкан свежей кровью.
Командующий быстро заключил, что Плогойовитц был вампиром. Палач. который прибыл в Кисолова вместе с ним, воткнул в тело кол. Кровь хлынула из раны и отверстий тела. Затем тело было сожжено. Ни одно другое тело не имело признаков вампиризма. Чтобы защитить жителей деревни в могилы был положен чеснок, а уж затем тела вернули в могилы.
Об этой истории сообщил маркиз д'Оржанс в своей работе «Летрэ Жуив», которая была переведена на английский в 1729 году. Хотя не настолько хорошо известный, как то что произошло с Арнольдом Паулем, случай Плогойовитца стал основой для европейского спора относительно вампира в 30-е годы XVIII века.

ПО, ЭДГАР АЛЛАН (1809-1849)

Эдгар Аллан По, писатель рассказов ужасов, родился в Бостоне, Массачусетс, в семье Дэвида По-младшего, и Элизабет Арнольд Хопкинс. Его родители, оба актеры, умерли от туберкулеза в 1811 году. Затем маленький Эдгар жил с Джоном Алланом, торговцем, и добавил имя своего благодетеля к своему, данному родителями. Он поступил в университет Вирджинии в 1826 году, но, рассорившись с Джоном Алланом, оставил университет и пошел в армию. Его первая книга, сборник стихов, была опубликована в 1827 году, сразу после его вступления в армию. В 1830 году, после краткого примирения с Джоном Алланом, По был направлен в Вест-Пойнт, но отчислен за недисциплинированное поведение. В 1831 году в Балтиморе он нашел тетю и, переехав к ней, устроился работать в газете. В 1835 году он женился на Вирджинии Клемм, дочери своей тети. За 12 лет их брака (она умерла в 1847 году) он часто менял места работы, сильно пил и постоянно нуждался в средствах. Сам По умер во время пьяного кутежа. Его оставили в водосточном желобе. Его литературный душеприказчик написал оскорбительную биографию, которая отвернула людей от По до самого конца века.
Вновь открытый в этом веке, он обрел обширную и ценящую его поэзию и рассказы читательскую аудиторию. Многие из его работ были экранизированы. Хотя По исследовал многие области готического мира, он никогда специально не писал истории о вампирах. Однако его критики-современники обнаружили отзвуки вампира или ламии в различных его работах. Историки, изучая литературное наследие XIX века, отметили, что наряду с настоящим вампиром-кровопийцей в литературе того времени присутствовал метафорический, или психологический, вампиризм, при котором вампироподобныи персонаж высасывает жизненную силу или энергию из другого лица, обычно из человека, близкого ему. Еще в начале 30-х годов Д. X. Лоренс признавал наличие этой темы в работах По.
Совсем недавно Джеймс Твитчел.ч еще глубже развил концепцию Чоренса н доказал, что «развитие вампирической аналогии было одним 1(3 центральных художественных приемов По». Твитчелл увидел тему вампира (или ламии, так как его вампир был обычно женщиной) в ряде рассказов По, в частности «Бернис», «Морелла», «Лигия», «Овальный портрет» и «Падение дома Ашера». В «Бернис» По рассказал историю человека, который, будучи очень ослабленным в начале рассказа, казалось, становился все более здоровым по мере развития действия, в то время как его кузина Бернис чахла и, в конце концов, умерла. Однако, в заключении именно Бернис стала вампиром, что подтверждалось ее бледностью, безжизненными глазами и выступавшими зубами. Лицо, от которого идет повествование, еще больше боится Бернис после смерти, он направляется к могиле, чтобы убить вампира, вырвав ее зубы.
Бернис была первой из предполагаемых женщин-вампиров, созданных По. Морелла, в рассказе, написанном вскоре после «Бернис», лишила рассказывающего эту историю силы воли. У нее тоже были признаки вампира: холодные руки, гипнотизирующие глаза и бескровное лицо. В той же мере главная героиня «Лигии» (1838) обладала сходством с ламией из-за своих холодных рук, бледности, выдающихся зубов и гипнотических глаз. Твитчел предположил, что в этих трех первых рассказах По использовал вампирическую тему как аллегорию отношений между возлюбленными. Он вернулся к этой теме в «Падении дома Ашера», где происходит вампирический обмен энергией между кровными братьями. И, наконец, в «Овальном портрете» По соткал захватывающую историю о художнике, который уничтожает всех вокруг себя своей всепоглощающей страстью к работе. Рассказ был о художнике, который рисовал портрет своей прекрасной жены, не замечая, что чем дальше он рисует, тем она становится все слабее и слабее. Завершив свою работу он заявил, что это и есть по сути сама жизнь. В конечном итоге, он находит жену мертвой, из нее полностью выкачана жизнь.
Толкования Твитчелла высветили, если не центральную тему, то, безусловно, важный и до некоторой степени недооцененный, вторичный лейтмотив По, который становится более значительным, благодаря широкому его использованию в работах многих знаменитых современников По.

ПОГОДА

Согласно высказываниям знатока вампиров Абрахама Ван Хельсинга в «Дракуле», вампиры могли воздействовать на погоду. Дракула наиболее очевидно продемонстрировал свои способности во время тумана и шторма, которые сопровождали движение «Димитера», доставившего его в Англию. Этот элемент не присутствовал в фольклорной традиции. Там вампиру не приписывалось никаких свойств, которые могли влиять на погоду. Существовало поверье, о котором сообщал Дмитрий Зеленин, что земля сама реагирует на захоронение «нечистых» тел (таких, как потенциальные вампиры) не только тем, что отказывается принимать такое тело, но и плохой погодой, в особенности холодом и морозом по весне.
Также как фольклорный вампир не мог менять погоду, так и литературный вампир до и после Дракулы имел весьма ограниченные способности в этом направлении.

Вера в способность ведьм управлять погодой была позже передана Дракуле

Кроме той погоды, которая сопровождала путешествие «Димитера» в различных фильмах о Дракуле, вампиры проявляли мало способностей в отношении погоды, хотя погода часто играла существенную роль в романах и фильмах для создания соответствующей атмосферы.

ПОЛИДОРИ, ДЖОН (1795-1821)

Джон Полидори был автором «Вампира» — первой современной истории о вампире. Полидори обучался в Эдинбургском университете, где и получил степень по медицине в возрасте 19 лет. В 1815 году он написал диссертацию о ночных кошмарах. Однако Полидори имел честолюбивое стремление стать писателем и был польщен приглашением лорда Байрона стать его компаньоном в путешествии. Байрон покидал Англию и отправлялся в путешествие на континент весной 1816 года. В Женеве к ним присоединились Клэр Клэрмон, Мэри Годвин и Перси Шелли.
Спустя несколько дней, сидя дома из-за плохой погоды, Байрон предложил каждому написать историю о «привидении». Общую активность он подогрел чтением для этой маленькой группы рассказов Э. Т. А. Гофмана. Однажды вечером все начали рассказывать свои истории, но лишь только Мэри Годвин приняла все это всерьез. Впоследствии ее история переросла в роман «Франкенштейн». Полидори начал историю о женщине с голым черепом, которая была наказана за подглядывание в замочную скважину, но как и все остальные, он скоро потерял интерес к последующему развитию истории.
Полидори вел журнал своего путешествия по Европе, который содержал и некоторые подробности того вечера и, что самое главное, конспект истории Байрона. Она была о двух друзьях, путешествовавших в Грецию, где один из них умирает. Однако перед смертью, ом нырывагт v своего друга клятву, что тот ничего не расскажет об обстоятельствах повлекших за собой смерть. По возвращении в Англию он обнаруживает что его мертвый друг находится в полном здравии и даже завел роман с его сестрой. Байрон не видел будущего своей истории и забыл про нее.
Полидори заимствовал сюжет Байрона и развил его. В апреле 1819 года в выпуске «Ныо Мансли Магазин» был опубликован «Вампир». Он взял лишь немногое от Байрона, в том числе и имя вампира — лорд Рутвен. Так, с сарказмом, называла Байрона в своих мемуарах его бывшая возлюбленная Каролин Лэм. Рассказ был опубликован под именем Байрона, что, безусловно, подогрело внимание публики к нему. Гете назвал его лучшим рассказом Байрона. Он был немедленно переведен на французский и прославлен как новый шедевр Байрона. Майский выпуск «Иью Мансли Магазин» содержал объяснения Полидори обстоятельств, сопутствовавших созданию «Вампира», а Байрон написал письмо в «Галлигнани Магазин» в Париж, но к тому моменту уже было поздно. Владелец «Нью Мансли Магазин» продолжал настаивать, что он опубликовал рассказ Байрона и подчеркнул свою уверенность в этом, издав этот рассказ отдельным буклетом под именем Байрона.
Теперь можно только гадать над тем, что бы произошло, если бы рассказ был опубликован под именем Полидори. Он создал первую волну интереса к вампиру и стал, не считая «Дракулу», самым влиятельным рассказом о вампире. Молодые парижские романтики немедленно разглядели его потенциал. Кипрьен Бернар написал длинное продолжение, детализируя последующие приключения персонажа-вампира в работе «Лорд Рутвен, или Вампиры» (1820). Шарль Нодье, который написал предисловие к французскому переводу «Вампира», превратил сюжет в пьесу с тремя действиями. Пьеса положила начало театральной диковинке, которую увидели пять парижских театров. Лорд Рутвен периодически появлялся и в 30-е годы, а его последние похождения были рассказаны Александром Дюма в 1852 году.
К сожалению, Полидори так и не увидел ростков, посеянных его произведением. Его жизнь пошла неудачно, и в 1821 году он покончил жизнь самоубийством. Было ему 26 лет.

ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВАМПИРЫ

Описание вампира как существа, которое нападает на людей и выпивает их жизненную кровь, очень легко преобразовалось в различные метафорические допущения. Некоторые из наиболее популярных относились к сфере политики и выражались через сравнение правительств и других властных социальных структур с вампирами, пьющими кровь народа, которым правят или над которым имеют некоторую власть. Политическая и экономическая интерпретация вампира и вампиризма были несколько затуманены господством психологической концепции вампиризма, которая направила внимание на личностные психологические силы. Однако политический элемент вампиризма признавался практически сразу с момента введения слова «вампир» в культуру Западной Европы.
Сразу же после поянлепия слова «вампир» в публикации 1732 года (сообщение о расследовании дела Арнольда Пауля в Сербии), «Джентльмена Мэгэзии», п майском выпуске 1832 года, появилась сатирическая статья, использовавшая историю Пауля как метафору ужасающих социальный условий. Спустя десять лет, еще более явственно вампир был использован в качестве политической метафоры в «Заметках о революции 1688 года» (написана и 1688 году, но опубликована в 1741 году), где отмечалось:

Действительно, наши купцы приносят деньги стране, но надо сказать, что среди нас есть и другая Категория Людей, которые обладают великой Ловкостью в вывозе их в иностранные государства без всякого возврата, что подрывает Прилежание Торговца. Они, эти люди, — Вампиры Общества и Расточители Королевства.

Спустя несколько лет, в 1764 году, Вольтер в ответ на сообщения из восточной Европы, саркастически замечал:

Я никогда не слышал и слова о вампире в Лондоне, и даже в Париже. Я признаю, что в обоих этих городах существуют биржевые маклеры, брокеры и бизнесмены, которые пьют кровь из людей посреди бела дня. Но они не мертвецы, хотя и разложились. Эти истинные кровопийцы живут не на кладбищах, а в очень приятных местах.

Коммунизм и вампир. Наиболее знаменитое воплощение образа вампира в политической риторике было в XIX веке в работах Карла Маркса. Маркс позаимствовал этот образ у своего коллеги Фридриха Энгельса, который как-то сделал мимолетную ссылку на класс «держащий собственность, как вампир» в работе «Положение рабочего класса в Англии». Маркс взял этот образ и обратил его в неотъемлемую часть своего приговора буржуазии (среднего класса). Буржуазия поддерживала капиталистическую систему — ту самую систему, которая сжала ее в своей хватке. Таким образом, Маркс говорил о британской промышленности как о вампироподобной, живущей питьем крови, а о французском среднем классе как о тех, кто крадет жизнь у крестьян. По Марксу, во Франции эта система «стала вампиром, который высасывает из своих крестьян кровь и ум и бросает их в алхимический котел капитала».
Как отмечал Крис Балдик, для Маркса существенной вампирической связью была связь между капиталом и трудом. Капитал пьет жизнь из живущего труда и обменивает ее на ценные вещи, такие как товары. Он противопоставил живой труд (рабочий класс) и мертвый труд (сырье и машины). Живой труд был приговорен к управлению «мертвыми» товарами, плодами своего прошлого труда. Не эти товары служат живому труду, а живой труд служит товарам, которые он создал. Эта служба обеспечивала средства для получения товаров (которые составляли богатство среднего и высшего класса). В «Капитале» Маркс писал: «Капитал — это мертвый труд, который, наподобие вампира, живет только питьем крови живого труда и тем дольше живет, чем больше труда он высосет».
Дракула и неприязнь к иностранцам. Недавнее пояснение к ро ману «Дракула» Стивена Д. Арта подчеркивало социальное значение, которое Стокер, более или менее сознательно, внес в роман. «Дракула», как и другие британские романы того периода, выражал страх, который развился с упадком Британской империи.

Карл Маркс, который развил образ политического вампира, был правильно похоронен на кладбище Хайгепт, Лондон, посещаемом вампиром.

Когда цивилизованный мир приходил в упадок, Великобритания и до некоторой степени Европа и Северная Америка оказались под угрозой обратной колонизации со стороны «примитивных» точек земного шара. В лице Дракулы он принес дикий, неизвестный Восток Трансильвании в современный Лондон.
Арт убедительно доказал, что Стокер воспринимал Трансильванию как свежий и вполне подходящий символ борьбы, которая, как верили, присуща взаимодействию народов Восточной Европы и Ближнего Востока. Дракула был не таким, как лорд Рутвен или Кармилла — потомки смещенного дворянства. Он был воином в стране, где воины воевали друг против друга совершенно естественно. Его целями всегда было господство и завоевание. Пришествие вампиризма могло принести расовую гетерогенность (и расовую борьбу, присущую ей) в Великобританию. После того, как было установлено, кто такой Дракула и что он намеревается делать, приобретая собственность в Лондоне, Джонатан Харкер сетует на себя за ту роль, которую сыграл в появлении Дракулы в городе с миллионами жителей. Он завоюет страну и испортит кровь британской расы. Угроза телу была и угрозой политической.
Центральной проблемой для Стокера была форма викторианского расизма и грозящее загрязнение, которое несли дикие народы, представленные фигурой Дракулы. После того, как Дракула укусил Мину Мюррей, она стала «нечистой». Ящики с иностранной землей, которые он припсз в Англию, были «обработаны». Неприкосновенный Дракула был вполне сексуально состоятелен и мог произвести на свет множество потомков, в то время как британские мужчины не были столь плодови-.,.„,. В отличии от матерей, отцы большинства персонажей не упоминались, единственным исключением был отец Артура Хольмвуда, который умирает по ходу романа. Только в конце, после того, как Дракула был убит, Харкер символизирует отца нового поколения с чистой расовой наследственностью.
Современный вампир. На протяжении XX века вампир стал резервным образом, используемым международными политическими карикатуристами и комментаторами для описания объектов своих враждебных политических комментариев. В последние десятилетия война, фашизм и даже государство Гана получили ярлык вампира. К вампи'риче-ской метафоре вернулись совсем недавно - после падения коммунизма Б России и Восточной Европе в конце 80-х годов и провозглашения президентом США Джорджем Бушем «нового мирового порядка». Еще ранее этот термин использовался различного рода политическими утопистами, от которых он приобрел и ряд противоречивых значений. Он вызвал множество негативных комментариев. Наиболее злобная оппозиция, заявляя, что «новый мировой порядок» пытается привести к мировому господству, организовала «полицию» против «нового мирового порядка» (РО Box 8712,Phoenix, AZ 85066) и запустила в действие «Операцию убийца — Вампир 2000».

«ПОЛНОЧЬ К ПОЛУНОЧИ»

«Полночь к полуночи» — кружок писателей-вампиристов — был основан в 1990 году Карен И. Доув — «Первосвященницей». У Доув было желание создать более очеловеченную фигуру вампира, далекую от образа монстра, сосущего кровь, или фантастического создания — сверхчеловека. Она также мечтала создать организацию, руководимую писателями-фантастами, где можно было бы с кем-то обсудить созданный фантастический мир, и где каждый писатель сотрудничал бы с другими и обменивался бы персонажами. Она создала первичный мир персонажей «Полночи к полуночи» и распространила его среди потенциальных членов кружка. На заре существования «Полночь к полуночи» насчитывал чуть больше 10 членов. Для членов кружка было одно основное правило — они должны писать и приносить свои работы в кружок, по меньшей мере раз в два месяца. Доув ожидала, что писатели будут уходить и приходить, но более серьезные из них останутся, и кружок будет способствовать их росту и даст всем приятный опыт.
Вампиры из «Полночи к полуночи» существуют в мире, очень похожем на тот, который представлен в любительском журнале «Хорошие парни носят клыки». Они не могут изменять свою форму или летать. На них не действуют святые предметы, такие как распятие, или струящаяся вода. Они не обладают острым ночным зрением. Однако они отражаются в зеркале, могут жить вечно, хотя и подвержены некоторым опасностям и ведут ночной образ жизни, хотя и не приговорены к темноте. Солнечный свет жжет их. Мир «Полночи к полуночи» населяют три тина вампирических существ. «Урожденные» вампиры — дети двух вампиров. Они растут нормально до возраста 20 лет. В этом возрасте они прекращают стареть. «Созданные» вампиры - те, которые таковыми стали после некоторого периода смертной жизни. Они остаются всегда в том возрасте, в котором стали вампирами. «Полувампиры» родились от брака вампира и нормального человека. Они могут жить много поколений, но, в конечном итоге, через несколько столетий умирают от
старости.
Те кто хочет получить больше информации о работе «Полночь к полуночи», могут обратиться к «Первосвященнице»: ЬЬ, 11 North Ave.,
Mt.Clemens, MI 48043.

Полонг см.: Малайзия и ее вампиры

ПОЛЬША И ВАМПИРЫ

Польский вампир — разновидность славянского вампира, с которым он разделяет большинство основных характеристик. Польша как национальная группа возникла из союза 20 западных славянских племен, включая полониан (от названия которых произошло имя страны), вистуланов, силезийцев, восточных померанцев и мозовцев. Изначально эти племена селились в долинах рек Одер и Висла. Значительный толчок к польскому самоопредению был дан в X веке с основанием династии Пьяс-тов. Веками Польша была зажата в тисках экспансионистских планов немцев и русских. Польша достигла своего самого значительного развития в XVII веке. После поражения на полях сражений она почти перестала существовать.
Христианство вошло в Польшу в конце IX века. Римская католическая церковь доминировала с самого начала. Еще в 969 году нашей эры в Краков был назначен епископ. Из-за приверженности людей римскому католицизму многие верования относительно смерти и погребения, преобладавшие в мифологии южных славян, не сохранились в польском фольклоре.
Наиболее важно то, что в отличие от восточного православия, римский католицизм не имел догмы, утверждавшей, что тела тех, кто умер вне церковных обрядов, не подвержены распаду. Некоторые факты позволяют утверждать, что верования в ведьму/вампира-стрикса имеют римское происхождение и проникли в Польшу в годы введения христианства в стране.
Польский вампир. Большая часть нашего знания о польском вампире почерпнута из работы Яна Перковски, основанной на изучении верований кашубов (народность на севере Польши), где вера в вампира сохранилась и по сегодняшний день. Исследования Перковски отразили некоторые современные тенденции. Обычными словами для обозначения вампира в Польше являются ynuop, или ynuep (мужчина) и упирцша (женщина) — варианты коренного славянского слова «оны-ри» и альтернативных — «опырь» или «вупи». (Упиор/упирцика были заимствованы из украинского языка, вероятно, в XV веке). Второе слово - вьесчи (или вьещчи). Иногда употреблялся термин нетоп. Будущие вампиры были приговорены к своей судьбе с рождения. Дети, родившиеся с большим сальником (мембранным чепчиком) на голове, должны были стать вьесчи, а те, кто рождался с двумя зубами, становились упиорем/упирцикой (или вупи). Будущая вампирическая карьра вьесчи могла быть изменена, если мембранный чепчик снимали, высушивали и перетирали в пыль (или сжигали) и кормили им (или его пеплом) ребенка, когда ему было семь лет. Перковски отмечал, что современные кашубы склонны не отделять эти два типа вампиров.
Те, кто был приговорен стать вампиром, вели, тем не менее, нормальную жизнь, но отличались гиперактивностыо и красным лицом. Среди кашубов ходила поговорка — «красный, как вампир». Перед смертью будущий вампир отказывался от последних обрядов и священника. За телом человека, подозреваемого в том, что он станет вампиром, должны были тщательно наблюдать, так как верили, что они никогда по-настоящему не умирают. Следовательно, тело остывало очень медленно, сохраняло свой цвет и не отвердевало. Часто на лице и/или вокруг ногтей появлялись пятна крови. После полуночи, согласно верованиям, он просыпался и начинал есть собственную одежду и плоть. Затем навещал родственников и пил их кровь. После посещения родственников он, шел в местную церковь и звонил в церковный колокол. Те, кто слышал звон колокола, должны были стать следующими жертвами вампира.
Чтобы не дать подняться будущему вампиру, существовал ряд предосторожностей. Во-первых, над его ртом должен был быть сотворен знак креста. В рот клали распятие или монету. Под подбородок могли положить брусок, чтобы вампир не мог дотянуться до погребального одеяния. На пути вампира располагали несколько препятствий. Например, в гроб могли класть сеть, веря, что вампир, прежде чем выйти, будет развязывать все узелки. Также могли положить мешочек с песком или семенами мака в надежде, что вампир будет считать все крупицы песка или семена, прежде чем выйдет из могилы. Дополнительной предосторожностью было разбрасывание песка и семян по пути от могилы к дому семьи.
Если, несмотря на все предосторожности, вампиру удавалось подняться и напасть на членов сообщества, его могилу должны были вскрыть и упокоить тело. В голову мог быть вбит гвоздь. Однако более обычной практикой было обезглавливание трупа, после чего голова помещалась между стопами. В тот момент, когда голова была отрублена, кровь, вытекшую из раны, давали тому, кто заболел в результате нападения вампира. Кровь приносила им выздоровление.
В конце 1870 года в городе Нойштатт-на-Реде (сегодня известен как Вейхерово), в Померании (северо-западная Польша), зажиточный горожанин Франц фон Поблоски умер от туберкулеза. Спустя две недели умер его сын Антон. Другие родственники тоже заболели и жаловались на ночные кошмары. Оставшиеся в живых члены семьи решили, что за этим стоит вампир, и призвали местного знатока вампиров Йоханна Дзигильски. Невзирая на возражения местного священника, тело фон Поблоски было выкопано и обезглавлено в обычной манере. Священник пожаловался властям, и Дзигильски был арестован. Он предстал перед судом и был приговорен к 4 месяцам тюремного заключения. Освобожден он был только тогда, когда семья подала апелляцию против решения суда и разыскала судью.
Польские народные сказки. Кроме сообщений о настоящих вампирах внутри общины у поляков есть целый набор сказок о вампирах, которые рассказывались для укрепления морали в общине. Одна, записанная Марион Мор Коулмэн, называлась «Принцесса-вампир». Ома рассказывала о Якобе, бедном человеке, и о короле, чья дочь стала вампиром. Для того, чтобы заработать денег и как-то прокормить своих дочерей, Якоб согласился помочь королю. Один старик научил Якоба, что делать, и Якоб сделал все, как он сказал. На заключительном этапе Якоб входит в склеп принцессы в ее отсутствие, пишет имя Святой Троицы внутри гроба и окропляет его святой водой. В результате таких действий принцесса упокоилась, а Якоб был щедро награжден благодарным монархом. Мораль этой сказки заключалась в утверждении мудрости старших, действенности церковных средств почитания и наград, которые приходят к людям за добродетельные поступки. Ян Л. Перковски заметил, что вера в вампиров, по крайней мере в их непосредственное присутствие, среди канадских кашубов, которых он изучал, ослабла. Среди важных культурных факторов, ведущих к утрате веры, была деперсонализация самого процесса рождения и смерти в больницах и погребальных конторах. Подготовка тела в погребальных конторах разорвала интимную динамику между покойным и обществом и затруднила выявление потенциального вампира. В дополнение к этому кашубы были активно вовлечены в жизнь более крупного культурного сообщества, которое не поддерживало веру- в вампиров.

ПОНТИАНАК

Понтианак — это тип вампира, обнаруженный в Малайзии, на Яве и на большей части Индонезии. В Малайзии он существовал в паре с лангсуяро.ч, другим малазийским вампиром, имевшим такое же происхождение. Малазийский лангсуяр был женщиной, которая родила мертвого ребенка. Понтианак был этим мертворожденным ребенком. Как вампир, он появлялся в виде ночной совы. Чтобы мертвый ребенок не стал вампиром, с ним обходились так же, как и с женщиной, которая умерла во время родов, — в ладони втыкались иголки, под руки укладывались яйца, а в рот закладывались бусы.
На Яве и по всей Индонезии лангсуяр и понтианак менялись местами, и часто понтианаком называли женщину — ночного летающего вампира. Раймонд Кеннеди обнаружил, что на Яве говорили о понтианаке, как о банши, которая плачет на ночном ветре о ребенке, которого потеряла при рождении. Августа де Вит, также на Яве, обнаружила, что понтианака считают духом мертвой девственницы. Она соблазнила молодого человека, но лишь только они обнялись, как открылась дыра на ее спине. Она разорвала объятие после единственного поцелуя и смертельно прокляла этого человека. Он должен будет умереть очень скоро, если не схватит ее длинные волосы и не вырвет прядь их.
Такое заклинание существует и в Малайзии:

О Понтианак, мертворожденный,
Возможно, тебя ударила земля с могильного холма
Гак режем мы бамбуковые палочки, длинные и короткие,
Чтобы приготовить здесь печень джинна Понтианака
По милости — «Нет Бога, кроме Бога».

Из нескольких малазийских иампиричсских духов понтианак бы п единственным, которого рассматривали как джинна, или джиини, разно-пидмость духа и исламской мифологии. В середине 50-х годов «Кзти-Клрис Продакшнс» начала выпускать серию картин, изображавших пои тианака в виде прекрасной женщины индонезийского фольклора.

ПОРФИРИЯ

Малоизвестная болезнь порфирия - ото, фактически, собирательное название семи малоизвестных заболеваний, впервые установленных в XIX веке. Они были настолько редкими, что только в XX веке были выделены и описаны отдельные разновидности. Собирательно, все разновидности порфирии являются нарушениями метаболических процессов, вызванных дефицитом энзима, который замедляет синтез гема*;

-------------------
Гем - небелковая часть гемоглобина. - Прим. переводчика.

более крайние формы характеризуются повышенной чувствительностью к свету.
Название «порфирия» пришло от греческого порфирос, что означает красновато-багровый и относится к веществу, которое характерно для крови и мочи больного порфирией.
Еще в 1964 году Л. Иллис в статье «О порфирии, этиологии оборотней» предположил, что порфирией можно объяснить сообщения об оборотнях. В 1985 году Дэвид Дольфин в документе, представленном Американской ассоциацией по научным достижениям, предположил, что в основе всех сообщений о вампирах может лежать порфирия. Одним из возможных методов лечения порфирии он назвал введение гема. Дольфин предположил, что вполне возможно, что люди, страдавшие в прошлые века от порфирии, пытались пить кровь других, облегчая тем самым течение болезни. Идея получила широкое освещение и в течение короткого времени серьезно обсуждалась.
Среди тех, кто критиковал теорию Дольфина, был Пол Барбер. Сначала Барбер отметил, что не было свидетельств того, что питье крови облегчало симптомы болезни. Барбер доказал весьма кратко, что теория Дольфина просто подходит ситуации, причем рассмотренной не слишком пристально, и неуважительно относится к способности наблюдения тех людей, которые составляли отчеты. А эти отчеты не описывали людей с симптомами порфирии. Многие из них имели отношение к описанию трупов, а не живых людей, или к распавшимся призракам.
Освещение, данное гипотезе о порфирии в популярной печати, было предметом большого стресса для многих пациентов, страдающих порфирией. Например, «Лос-Анджелес Тайме» дала широкий обзор. Доктор Джером Марморштайн, врач из Калифорнии, убедил «Тайме» дать последующее разъяснение и даже опровержение первых статей. Норин Дрессер, написавшая самый обширный отчет о дебатах, связалась с «Организацией больных порфирией» и обнаружила целый диапазон отрицательной реакции, которую ощутили на себе эти люди в результате того, что их начали связывать с вампирами. Их несчастье было усилено еще и несколькими популярными телевизионными шоу, муссировавшими тему способности больного порфирией демонстрировать вампириче-ские образцы поведения.
Дебаты вокруг порфирни продолжались несколько лет. Дольфина, в конечном итоге, была сброшена со счетов.

ПОЭЗИЯ И ВАМПИРЫ

Неудивительно, что тема вампира нашла поэзию естественным сред вом выражения. Поэзии дозволено с некоторой легкостью говорить напряженных страстях и темных мыслях, которые подавлялись традиционным обществом. Она соотносит главные человеческие потребности любви и общении (семья), обычно воспеваемые обществом, с другим8 ключевыми проблемами — смертью и сексуальностью. Последними хот" они и важны в человеческой жизни, часто пренебрегают, а эмоциональ ная привязанность к ним отрицается. Эти темы задвинуты на самый край социального обсуждения.
Вампир, особенно после того, как его «нереальность» была утверждена наукой эпохи Просвещения, стал идеальным средством выражения писателями собственных сложных чувств и иллюстрацией личного пугающего опыта. Мертвый, но все еще «живой» вампир, смешиваясь с «тенями» общества, наполненный кровью (и другими жидкостями тета/ воплощает темную, но не менее реальную сторону человеческого существования. Литературный вампир воплощал в себе как светлые, так и темные стороны жизни автора.
Вампир в Германии. Появление современного литературного вампира началось с использования ва.мпирическои темы в немецкой поэзии. Более чем за поколение до знаменитой новеллы 1819 года Джона Полидори «Вампир» поэты откликались на напряженные дискуссии о вампиризме, которые велись в университетах Германии в середине ХVIII века. Возможно первой такой поэмой был «Вампир» Генриха Августа Оссенфельдера:

Моя милая юная дева цепляется
Стойко и твердо, и непреклонно
за долгие все поучения матери,
Правой во всем и всегда,
О том, что бессмертный вампира народ
У входа в долину Тисы живет.
И верит, похож он на Гайдука.
Но, христианка моя, это все пустяки
И нет уж любовного пыла,
Пока я мщу за себя,
И пью за здоровье вампира
Токайское бледное.
А ты тихо спишь,
К тебе я вползу
И жизни кровь с собой унесу.
И так ты будешь дрожать,
Так буду я целовать.
И смерти порог переступишь
Со страхом, в холодных моих объятьях.
И наконец я тебя спрошу:
А по сравненью с моим наставленьем,
Что стоит то, чему учила мать?

Несколько подобных стихов появилось в сборниках других поэтов. Однако самым значительным поэтическим произведением о вампире была «Ленора» - поэма Готфрнда Августа Бюргера. В «Леноре» рассказывалась история Вильяма, молодого человека, который умер, но вернулся назад, чтобы потребовать свою невесту. Появляясь в середине ночи, он зовет свою ничего не подозревающую Ленору в путешествие к их свадебной беседке:

Послушай, где наш свадебный зал?
Где, что как брачный альков?
Далеко от нее, далеко! Все еще холоден и мал,
Там никогда не гуляет ветер,
Но место там есть для меня. Для меня и тебя!
Вставай, одевайся, пойдем со мной!
Гости для свадьбы уже собрались,
Не надо уже разговоров!

После скачки через всю страну на головокружительной скорости, Вильям снова говорит:

В мрачном унынье мы возле могилы
С песней и плачем тоскливым!
Входи, открывай брачную комнату,
Хотя все вокруг выглядит так пугающе.
Давай, пономарь, быстрей! Давай вместе с хором
Брачную песню играй на свирели и лире.
Давай, священник, благословляй,
Признаний наших не жди.
Пара въезжает на кладбищенский двор:
Конь на дыбы и дико ржет,
Огонь из ноздрей летит.
И чтобы принять их обоих... Гляди! под
Ногами разверзлась земля.

Хотя «Ленора» и не является вампирической поэмой, она обыгрывает темы любви и смерти, которые так важны для жизни вампира. Отвергнутая литературными критиками, она, тем не менее, нашла благодарного читателя. В 90-е годы XVIII века она была переведена на английский язык Вильямом Тейлором из Норвича и в течение нескольких лет ходила по Норвичу как излюбленный предмет в группах поэтических чтений и дискуссий, которые тогда были широко распространенным способом проведения времени. Сэр Вальтер Скотт услышал о «Леноре» во время обсуждения еще не опубликованной поэмы Тейлора и начал разыскивать копию оригинального немецкого текста. Прочитав его, он загорелся энтузиазмом и решил сделать собственный перевод баллады, ставший первой публикацией в его долгой литературной карьере. Его перевод вышел в том же году, что и перевод Тейлора, и стал куда более популярен. Значение «Леноры» подчеркивает хотя бы тот факт, что в одном только 1796 году было сделано три новых перевода, и они продолжали появляться в последующие годы.
Именно «Ленора» вдохновила Иоганна Вольфганга Гете на написание и 1797 году «Коринфской непесты» — поэмы, признанной первым в истории поэтическим вампирнческим произведением. В более поздних комментариях Гете сказал, что основой для его поэмы послужили древнегреческие записи о встрече философа Аполлона с ламией. Однако фактически это была другая история — о Филииион в пересказе Фле-гона. Версия Гете передает историю молодого человека, который едет в Афины за своей невестой — дочерью приятеля своего отца. После путешествия хозяйка провела его в комнату для гостей, и он был удивлен появлением молодой прекрасной женщины в дверях его комнаты. Он отметил ее бледность, но тем не менее пригласил войти. Она захотела взять локон его волос. Он предложил ей вина, но она не стала пить до полуночи. Ровно в полночь она заметно оживилась. С приближением рассвета мать услышала шум в комнате двух любовников и ворвалась туда. Девушка оказалась недавно умершей дочерью. Она вернулась из могилы ради своей любви. Прежде чем исчезнуть, она говорит молодому человеку, что скоро он присоединится к ней и просит мать проследить, чтобы их тела были сожжены. Она была похоронена по христианскому обряду, исполненному не совсем правильно, и теперь скиталась по земле, не находя успокоения смерти.
Вампир в Англии. «Ленора» и «Коринфская невеста» стали «настольными книгами» нарождавшегося романтического движения, центром которого были поэты, исследовавшие свое подсознание. Шелли и лорд Байрон были большими энтузиастами романтизма, а «Ленора» непосредственно оказала влияние на Колриджа и Саути, которые разделили с ними честь создания первых поэм о вампире на английском языке. Жеральдин — вампирический персонаж поэмы 1801 года Сэмюэля Тейлора Колриджа «Кристабель» — никогда не определялась как вампир, но как основательно доказал это Артур X. Нетеркот, имела все его характеристики. Первый намек на это встречается в сцене, когда Кристабель помогала Жеральдин, появившейся около стен замка, зайти в этот замок:

И сникла леди Жеральдин, наверное, от боли,
А Кристабель, подняв с усильем сил и воли,
Сей тяжкий вес, пытается идти и гостью за ворота провести.
Тут леди оживает вновь,
Идет сама, от боли нет уж и следов.

Казалось, Колридж намекает на неспособность вампира зайти в дом в первый раз без приглашения, что является типичным аспектом знания о вампирах. Затем собака отца Кристабель издает несвойственное ей «злобное рычание», когда Жеральдин проходит мимо нее. Вампиры имеют странное влияние на животных. Когда Кристабель показывает своей гостье место, где та может отдохнуть, Жеральдин замечает, что время полуночи — как раз ее время. Обе женщины ложатся вместе, и Кристабель обнимает Жеральдин. В час, который Жеральдин называет своим, Кристабель впадает в состояние, подобное трансу, а все ночные птицы затихают. На следующее утро Жеральдин просыпается посвежевшая, как тот, кто «испил до дна все счастье и усладу сна».
Заслуга Колриджа в том, что он написал первую поэму о вампире на английском языке. Но все же, именно Роберт Саути первым ввел традиционный персонаж вампира в свои поэмы. В поэме «Талаба-разрушитель» Талаба имеет мимолетную встречу с вампиром, своей недавно умершей невестой Ванессой, умершей в день свадьбы. Ему приходится вновь убить ее, проткнув пикой. Знания о вампире, использованные в поэме, Саути почерпнул в сообщениях о вампирах в Восточной Европе, которые полувеком ранее были причиной дебатов о вампирах в Германии. Однажды введенный в британскую поэзию вампир еще не раз появлялся в начале XIX века. Вероятно, первой поэмой, полностью посвященной вампиру, была «Вампир» Джона Стэгга, опубликованная в сборнике 1810 года «Певец Севера». Как и Саути, Стэгг получил материал лля своей поэмы, прочитав отчеты о вампирах из Восточной Европы. В поэме говорится о вампирическом нападении на Германа — молодого мужа Гертруды. Герман подвергся нападению со стороны своего недавно умершего друга Сигизмунда:
Из мрачных жилищ могил, Из нижнего царства усопших Сигизмунда призрак выходит бродить И преследует меня прямо в моей постели. Здесь, облаченный в дьявольский образ, Совершенно мне не понятный, Ложится рядом гоблин (леший) И пьет мою живую кровь.
Как и предсказывал Герман, в эту ночь он умер, а напуганная Гертруда видела в их доме Сигизмунда. На следующий день могила Сигизмунда была открыта, а обнаруженное тело было «как в жизни тепло и без следов распада». Горожане втыкают кол и в тело Сигизмунда, и в тело Германа.
За Стэггом последовал лорд Байрон с «Гяуром» — историей о «неверном», как называют немусульман в странах ислама. Как неверный, герой истории был проклят мусульманином и обречен стать вампиром, скитаться по земле и пить кровь дорогих ему людей. «Ламия» («Колдунья») 1819 года Джона Китса была подсказана древними записями об Аполлоне и ламии, хотя в своем переводе он не использовал термин «вампир», как это было в оригинальном тексте. В поэме Китса ламия утверждала вампирические отношения — форму психологического вампиризма — с Луциусом, ее возлюбленным. На вампирических отношениях Ките останавливался и в нескольких других своих поэмах, в т. ч. в «Беспощадной прекрасной даме». Однако после Китса вампир редко появлялся в английской литературе. Генри Томас Лидделл, молодой Джеймс Кларк Максвелл и Артур Саймоне были среди тех авторов, которые внесли некоторый вклад в этот жанр в период постромантизма. В 1897 году еще одну попытку предпринял прославленный поэт Редьярд Киплинг. Поэма Киплинга возникла как вдохновение, полученное от картины, на которой была изображена прекрасная женщина, смотрящая на мужчину, который умер от ее безответной любви. Киплинг называет свою героиню «тряпичной куклой с пучком волос», «женщиной, которой наплевать» на мужчину, который боготворит ее. Это запоминалось как открытое заявление о вамп - несверхъестественной роковой женщине, предмете бесчисленных немых фильмов, эмоционально усиленных ролями, исполненными актрисой Тедой Бара.
Вампир французской поэзии. Во Франции вампир возник после новеллы Полидори 1819 года. Свое самое яркое выражение он обрел в драме. В течение двух лет появилось не менее 5 французских пьес о вампире. Однако в течение XIX века вампир царил, в основном, в прозе. Несколько поэтов делали ссылки на вампиров в своих произведениях. Среди них был и Теофиль Готье, прославившийся своими вампириче-скими рассказами, но в 1844 году написавший «Les Taches Jaune». Человек, который потерял свою любовь, остался один и замечает:

Но на теле моем желтоватые ушибы
И лиловые пятна, Хотя и не приходил бледный вампир с кроваво-красными губами,
Чтобы иссушать мои вены!

Затем он спрашивает:

Прекрасная моя. любовь, так может это ты
С небес далеких приходила, чтоб поцелуев долг вернуть,
Что задолжала мне?

Спустя десять лет начинающий поэт Шарль Бодлер посвятит свои стихи, включая и вампирические поэмы, Готье. В середине XIX века Бодлер преуспел в оскорблении даже не столь пуританского французского общества. Его «Вампир» и «Превращения вампира», вышедшие в 1857 году в сборнике «Цветы зла», привели к судебному процессу и обвинениям в непристойности. Например, в последнем произведении он описывал отношения мужчины и женщины на следующее утро после проведенной ночи. Мужчина жаловался:

Когда из всех костей моих она достала костный мозг,
И к ней я повернулся в страшной муке,
Собрав все чувства в поцелуй, чтоб прекратить поток речей,
Увидел я сосуд из тыквы, наполненный ужасным гноем.

Новая волна в поэзии о вампире. В XX веке вампир начал появляться более часто. Заметной среди поэм начала века была поэма о вампире ирландского писателя Джеймса Джойса «Улисс»:

На легком пламенеющем парусе
От шторма с юга
Вампир приходит бледный .
И припадает ртом к моим устам.

В этой короткой поэме Джойс использует легенду о Летучем Голландце в том виде, в каком она была передана в опере Ричарда Вагнера, но добавляет к ней упоминание о вампире, образ которого использует в нескольких местах «Улисса». Вагнера, в свою очередь, вдохновил «Вампир» Генриха Августа Маршнера. Соотечественник Джойса, фокусник и поэт, Вильям Батлер Йетс также написал небольшой стих о вампире под названием «Масло и кровь»:

В могилах золотых и ляпис-лазури
Покоя?пся тема святых мужчин и женщин
И выделяют чудные масла, что с запахом фиалки.

Но под тяжелым слоем плотной глины
Лежат тела вампиров, полные от крови,
Их саваны кровавы, а губы их мокры.

В XX веке вампира приняли и американские поэты. И, по мере продвижения века вперед, они оказались самым крупным поэтическим сообществом, которое использовало этот образ. Среди первых был Ког-нрад Эйкен. Сначала он создал поэму «La Belle Morte», навеянную поэмой Готье «La Morte Amoureuse», но его «Вампир» (опубликован в 1914 году) был прекрасным образцом легкого стиха:

Она поднялась среди нас, там где лежали мы.
Она зарыдала, и мы отложили работу свою.
Она остудила наш смех, и замерли игры наши.
И молчанье повисло вокруг,
И небеса залила темнота.
И раз, и второй мы слышали плач ее
И видели, как руки она простирает вверх
И в горе трясет головой.

Эйкен описывал прекрасного вампира, который зачаровывал всех (по крайней мере, мужчин), кого видел:

«Ее глаза любовались усопшими,
Красивой формы голова была мала,
И рот был мал и темен», — они сказали
«Его прекрасно целовать,
Он красный и зловещий,
Как кровь при лунном свете».

В эпоху сенсационных публикаций, когда рассказы ужасов в целом и о вампирах в частности, нашли новую аудиторию, наметился значительный рост стихов о вампире. Но его трудно сравнить с потоком вампирических стихов, которые начали появляться со времени Второй мировой войны. В течение последнего десятилетия, вместе с развитием целой субкультуры вампиризма и роста любительских журналов, целая волна поэтических работ была ответом обществу, которое жило ради вампира и находило свое вдохновение в темной стороне жизни. Более половины всех написанных стихов о вампирах были опубликованы после 1970 года. Они регулярно печатаются в различных журналах, посвященных вампиру, начиная от таких чисто литературных журналов как «Склеп вампира» Маргарет Картер и заканчивая более общими периодическими изданиями, такими как «Царство вампира», «Кровавые строки», «Свежая кровь», «Оникс», «Танец тени» и «Нефериос» («Гнусный»).
Современные стихи о вампире, как и поэзия в целом, имеют тенденцию к краткости и веселости образов и выражают чувства поэта. Они резко контрастируют с эпическими стихами XIX века, передающими целую историю. Кроме того, современные поэты большей частью воспевают вампира и темные стороны ночной жизни, в то время как поэты XIX века скорее направляли указующий перст морального осуждения (или по крайней мере выражали справедливое негодование неправильным выбором возлюбленного). Общим для новой и старой поэзии является использование вампира как метафоры межличностных отношений между влюбленными, в частности любовной опустошенности одного из них. Некоторая особенность поэзии данного поколения была живо проиллюстрирована в поэме Райана Спингола, изданной в «Нефсроус» (1993):

Я никогда не был тем, что ты хотела,
Но кровь моя будет служить тебе,
Подавлять на время твой голод.
Используй меня, я даю тебе мою жизнь и душу,
Они для меня теперь ничего не значат.
Ты всегда имела душу мою,
С того самого дня,
Теперь она тебе не нужна.
Кровь моя — вот все, что ты хочешь.
Ты возьмешь ее и оставишь меня
Лежать на холодном полу умирать,
Одного, истощенного,
Без остатка самой жизни.

Недавний сборник вампирической поэзии включает: «Дневные кошмары из склепа» Маргарет Картер, «Дальнейшая опасность Дракулы» Джинни Янгсон и два тома «Красное и черное: стихи о вампире».
Примечание. Поклонники вампира в долгу перед «Клубом поклонников графа Дракулы» и составителем Стивеном Мором за публикацию Стихи о вампире: антология». Это исчерпывающий сборник стихов на вампирические темы современного периода с выборочными исследованиями. В нем также содержится обширная библиография других современных стихов о вампире.

Преждевременные похороны см.: Объяснение вампиризма

ПРИБАЛТИЙСКИЕ ГОСУДАРСТВА И ВАМПИРЫ

Прибалтийские государства — Эстония, Латвия и Литва - это три маленькие страны, которые расположены на побережье Балтийского моря. У них единая религия — римско-католическая церковь — и длинная история противостояния вторжениям со стороны соседей — Польши с юга и России с востока. Этнически они не едины, хотя и не принадлежат к славянам. Эстонцы очень родственны финнам. Латыши произошли от латтов — древнего балтийского племени. Литовцы произошли от древних балтов, племени, которое пришло на берега Немана с Запада. Литовский — один из самых древнейших балтийских языков.
Как Эстония, так и Латвия, были приведены в лоно римско-католической церкви в XIII веке немецкими рыцарями. В XIV веке Литва выросла в большое королевство, которое включало Белоруссию, часть Украины и России. Однако в течение последующих веков она потеряла ,-ное могущество. Все^ прибалтийские государства были независимыми в период между Первой и Второй мировыми войнами. Они были аннексированы Россией во время Второй мировой войны и оставались частью СССР до распада Советского Союза в начале 90-х годов. Исторически прибалтийские государства не имели существенных традиций, связанных с вампирами, хотя они и разделяли веру в то, что умершие могут возвращаться, со своими польскими и русскими соседями.
Вампиры XX века. Один случай вампиризма в Литве был включен Монтегю Саммерсом в книгу «Вампир в Европе» и после этого часто попадал на страницы разных изданий в XX веке. Это дело имело отношение к событиям, произошедшим в жизни капитана Покровски. В деревне, неподалеку от своего фамильного имения, капитан Покровски узнал о человеке, который недавно женился во второй раз и становился все более вялым и бледным. Он сообщил, что односельчане этого человека считают, что его атакует вампир. Покровски направил к нему врача, чтобы тот провел обследование. Доктор обнаружил потерю крови и маленькую точечную ранку на шее. Больше не было ни одной раны, способной привести к потере крови. Никакие средства не могли предотвратить увеличение этой ранки, и в конце концов этот человек умер. После его смерти жена из соображений безопасности покинула деревню, чтобы не подвергнуться расправе со стороны односельчан, так как ее считали вампиром, который убил своего мужа.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВАМПИРА

Как возникли вампиры? Если вампиры существовали (существуют), то откуда они взялись? Ответы на эти вопросы варьируются очень широко, так как вампиры возникли в фольклоре различных стран, и различные писатели интерпретировали природу вампира — каждый по-своему.
Вампир фольклора. Фигура вампира в фольклоре возникла как ответ на проблемы, которым люди не могли дать рационального объяснения. На вампира смотрели как на источник некоторого необъяснимого зла, его вмешательством объясняли возникновение некоторых чрезвычайных происшествий внутри общества и часто рассматривали его как конечный итог аморального поведения. Самые ранние вампиры возникли как объяснение явлений, возникающих при рождении ребенка. Например, лангсуяр — вампирическая фигура Малайзии — был прекрасной молодой женщиной, которая родила мертвого ребенка. Когда она услышала о судьбе своего ребенка, она хлопнула руками и взлетела на дерево. С того времени она нападает на детей и пьет их кровь. Подобная же история рассказывалась о ламии — первом вампире Греции.
Дети, которые как-то отличались в момент своего рождения, считались явными кандидатами в вампиры. Например, среди народности кашубов (Польша) дети, рожденные с пленкой в виде шапочки на голове или с двумя зубами, считались потенциальными вампирами. Чтобы избежать этого, следовало соблюдать определенную линию поведения в период их взросления.
Подобным же образом некоторые истории о вампирах возникли из-за потребности людей пережить смерть любимого человека. В Восточной Европе вампирами были отдельные личности, которые возвращались из могилы, чтобы нападать на своих супругов, на членов своей семьи и возможно, на близких знакомых в деревне. Симптомами вампирическо-го нападения были кошмары, появление умершего и смерть членов семьи от истощающей болезни (такой как туберкулез). Некоторые из этих симптомов указывали на присутствие вампира. Продолжающаяся связь живущих с мертвыми, бывшая неотъемлемой частью веры в вампира была продуктом испытываемого горя, которое часто принимало форму незавершенного эмоционального процесса. В этом случае вампир рассматривался как результат несостоятельности семьи (до существования погребальных контор) исполнить все похоронные обряды в точности Обычным событием, которое якобы приводило к созданию вампира, была оплошность, позволявшая животному, вроде кошки, перепрыгнуть через тело мертвого до похорон. Вампиризм также вызывался неожиданной и насильственной смертью — то ли в результате несчастного случая, то ли в результате самоубийства.
Самоубийцы также были частью еще одного большого класса вампиров, которые возникали в результате аморального поведения того лица, которое стало вампиром. Вампир был инструментом социального контроля за моралью. Таким образом, люди, которые выходили за пределы моральных и религиозных границ общества, не только подвергали опасности свои души, но могли стать вампирами. Потенциальные вампиры совершали злые дела, к числу которых относилось и самоубийство, и любой, виновный в большом зле, особенно антиобщественного характера, мог стать вампиром после смерти. В некоторых христианских странах, исключительно в России и Греции, ересь тоже могла привести к вампиризму. Еретик был лицом, которое умирало в состоянии отлучения от церкви. Отлучение могло быть наложено за ряд непростительных грехов, таких как прелюбодеяние или убийство. В некоторых кульурах ересь также ассоциировалась с колдовством, определялась как общение с Сатаной и/или применение черной магии, направленной против общества. Ведьмы, практиковавшие свое искусство в земной жизни, становились вампирами после смерти.
Вампирическое заражение. После возникновения первого вампира, огло последовать и возникновение целого общества вампиров. Когда шределенная вампирическая фигура, такая как ламия, занимала свое место в мифологии человека, как демон или второстепенное божество, юкруг нее возникал целый клан вампирических существ. Так, греческая ифология указывала на существование множества ламий как класса демонических существ. Полагали, что они существуют как часть более бширного сверхъестественного окружения, и раз так, то вопрос об их происхождении никогда не возникал. Такие демонические существа не создавали новых вампиров, нападая на людей. Их жертвы могли страдать от причиненного им физического вреда, даже умереть в результате нападения вампира, но сами никогда не становились вампирами.
Совершенно иначе обстояли дела в Восточной Европе. Вампиры были бывшими членами общества. Вампиры могли перевести членов этого общества в вампирическое существование, заразив бывших членов семьи лли соседей своим укусом. В знаменитом случае с Арнольдом Паулем вампиричоскос состояние передавалось с мясом коровы, которую укусил Пауль.
Литературный вампир. В XIX веке фигура вампира была пыхвачсиа из контекста сельской жизни Восточной Европы и перенесена в относительно просвещенную культуру западноевропейских городов. Она проникла и воображение писателей-романтиков, отрезанная от мифологического контекста, из которого вампир произошел. Этим писателям из отдельных кусочков разрозненных знаний, которыми они обладали, пришлось создавать новую легенду. Исследуя несколько случаев вампиризма, которые были в их распоряжении (как правило, одним из них был случай Арнольда Пауля), они узнали, что вампирами становились люди, укушенные другими вампирами.
Вымышленный вампир романтизма XIX века был автономной фигурой. В отличие от восточноевропейского вампира, литературный вампир не существовал в сельской культуре в качестве символа, предупреждавшего жителей об опасности дьявольской жизни за пределами границ, одобренных сельским укладом. Вымышленный вампир был жертвой сверхъестественного нападения, которому нельзя было противостоять. Против воли они были загнаны в вампирическое состояние, во многом подобное наркомании, принуждавшее их строить свою жизнь вокруг жажды крови. Большинство верований, связанных с происхождением вампиров, не имели никакого отношения к создателям литературного вампира, хотя иногда авторы использовали элементы оригинальных легенд, чтобы придать новый поворот истории о вампире.
Предшествующим современному знанию о вампире была вера в то, что вампиры нападают на людей и посредством этой атаки затаскивают жертвы в свой мир. И снова, как наркоман может поделиться зельем и превратить других в наркоманов, так и вампир заражал невампиров своим состоянием. Писатели в основном полагали, что в большинстве случаев, а, возможно, и исключительно так, вампиры создавали новых вампиров посредством укуса. Крайнее упрощение мифа о вампире можно увидеть в «Дракуле», особенно в сценическом и кинематографическом вариантах. Стокер напрямую не говорил о проблеме возникновения Дракулы как вампира. В знаменитой речи доктора Абрахама Ван Хельсинга в главе 18, где он описывал некоторые подробности природы вампира, он предположил, что Дракула стал вампиром потому, что «имел дела с самим Злом». Однако более важна была его способность превращать людей в вампиров. Укус Дракулы был необходимым, но не достаточным моментом такого превращения. Джонатан Харкер не раз был укушен тремя женщинами-вампирами, но вампиром не стал. С другой стороны, Люси Вестенра превратилась в вампира, а Мина Мюррей находилась в процессе этой трансформации, когда мужчины помешали Дракуле. В ключевой сцене в главе 21 Дракула, выпив крови Мины, заставил ее пить его кровь. Таким образом, в «Дракуле» новые вампиры появлялись не от укуса вампира, а от обмена кровью.
Брэм Стокер имел недостаточно документального материала. Джон Полидори обошел этот вопрос в своей истории. Варни-вампир из романа 40-х годов XIX века стал вампиром в наказание за случайное убийство собственного сына, но фактический способ превращения не был открыт.
Шеридан Ле Фэню был знаком с народными традициями и причину возникновения новых вампиров видел в самоубийстве, но основным способом возникновения вампира он все же считал смерть лица, ранее укушенного вампиром.

Кристофер Аткинс пытается превратить Стзси Трэвис в вампира своим укусом в фильме «Дракула встает»

Его героиня Кармилла была продуктом вампирического укуса.
В переработке «Дракулы» для кино и театра сцена из книги, в которой Мина пьет кровь Дракулы, была опущена. Она считалась слишком рискованной, но без нее надо было искать другие средства передачи вампирического состояния. Так возникло укрепившееся впоследствии предположение, что это состояние способен передать обычный укус вампира. Иногда версия усложнялась - фатальными признавались" несколько укусов или один, но такой, при котором вампир брал такой объем крови жертвы, который вызывал ее смерть.
Хотя большинство книг и фильмов о вампирах не отделяли вопрос происхождения вампира от вопроса о средствах передачи вампирнческо-го состояния, иногда писатели все же пытались создать свой миф о вампире, который бы относился и к происхождению первого вампира. Ореди наиболее интригующих историй, возникших недавно, была созданная Анной Райе в третьей из ее вампирических хроник «Королева проклятых». Акаша и ее муж Энкил правили как королева и король в Древнем Египте. Однажды перед Акашей предстали две ведьмы, Махарет и Мокере, приведенные к ее двору. Они позволили Акаше увидеть мир духов, но затем один из духов, Амел, нападает на нее. Акаша в гневе обрушивается на двух ведьм и приказывает, чтобы их публично изнасиловали и изгнали. Однако, как Акаша, так и Энкил, заинтересовали! ь миром духов и начали сами исследовать его. Тем временем, в их королевстве происходит восстание и их серьезно ранят. Душа Акаши временно выходит из тела, чтобы встретиться с духом Амела, который пристроился к ней. Ее душа вновь входит в тело и приносит с собой Амела. Слившись с ее мозгом и сердцем, присутствующий Амел превращает ее в вампира. Она, в свою очередь, передает вампирическое состояние Энкилу и своему слуге Хайману уже более традиционным укусом. Все другие вампиры в книге произошли от вампирического укуса по цепочке, начавшейся с Акаши.
Летучая мышь-вампир. В 12-й главе «Дракулы» Брэм Стокер высказал предположение (но не развил его), что летучие мыши могут являться главной причиной вампиризма. Квинси П. Моррис произносит краткую речь о своей встрече с летучими мышами-вампирами в Южной Америке. Хотя летучие мыши-вампиры не раз появлялись в общем своде знаний о вампире (в основном, как временная форма, в которую превращался вампир), мало писателей развивали идею происхождения вампиризма от летучих мышей.
Самой значительной из нескольких историй, в которых вампиризм связывался с летучими мышами, была «Темные тени». Сюжетная линия «Темных теней» перенесла Барнабаса Коллинза в 1795 год, когда он стал вампиром. Отвергая любовь ведьмы Ангелики, Барнабас вступает с ней в борьбу и застреливает. Раненная, почти что при смерти, она проклинает Барнабаса и на него нападает летучая мышь. Он умирает от этого укуса и встает из могилы уже как вампир. Впоследствии Барнабас создает других вампиров, кусая их и выпивая столько крови, что они умирают.
Вампиры научной фантастики. Наиболее авторитетный вариант происхождения вампиров возник в научной фантастике. Еще в 1942 году в рассказе «Приют» А. Е. Ван Вогт предположил, что вампиры — это пришельцы, которые произошли из космоса. Самый удачный вампир комиксов Вампирелла была пришельцем из космоса. Она родилась на планете Дракулон и бежала с этой умирающей планеты на Землю. В конечном итоге, в истории «Вампирелла» даже Дракула был разоблачен как пришелец из космоса.
Научная фантастика предложила и второй вариант происхождения вампира — болезнь. Не связанная ни с летучими мышами-вампирами, ни с пришельцами из космоса, болезнь (в форме микроба или вследствие изменения химического состава крови) давала вполне естественное объяснение существования вампиров — то, что требовали многие просвещенные читатели и театралы. Болезнь объясняла странное поведение вампира, начиная от ночного существования и заканчивая «аллергией» на чеснок и жаждой крови. Эта идея более тщательно была исследована в книге «Я — легенда» Ричарда Матесона. Каким бы ни было его происхождение, вампир был переносчиком, по крайней мере потенциальным, своего состояния для всех, на кого он нападал, а укус вампира укрепился в кино и литературе как самый обычный способ распространения вампиризма.

ПРОСВИРА

Самым священным ритуалом христианства является Святое причастие или евхаристия. Особенно это справедливо для более старых литургических церквей — римско-католической церкви, восточной православной церкви и церкви Англии (и тех англиканских церквей, которые ей родственны). Этот ритуал основан на вере, что в хлебе и вине каким-то мистическим образом присутствует тело и кровь Христа. С ними обращаются как со святынями. Среди большинства протестантов и членов свободной церкви эти священные элементы также считаются символами тела и крови Христа. К ним относятся с почтением, но они святы не сами по себе.
Обхождение с евхаристическими предметами как со святынями сделало эти предметы открытыми для предрассудков и таинственных размышлений. В конце мессы, богослужения хлеб (обычно в форме маленьких просвир) и вино освящаются. Все вино обычно употребляется. Однако на алтаре остаются маленькие просвиры, а также зажженная свеча, которая говорит об их присутствии. Такие просвиры имеют различное применение, и в своем знаменитом трактате о вампирах Дом Августин Кальме, римско-католический схоласт и священник, поведал ряд старых историй об их использовании для уничтожения вампира.
Папа Святой Григорий Великий (590 — 604 н. э.) рассказал историю о двух монашках, которые умерли, отлученными от церкви. Чуть позже их видели в местной церкви. Они удалились, когда дьякон призвал всех отлученных удалиться. Святой Бенедикт послал немного освященного хлеба их бывшей сестре, чтобы он мог быть предложен им в качестве примирения. С этого времени монашки спокойно лежали в своих могилах. Григорий также рассказал историю о священнике-бенедиктинце, который умер после того, как без разрешения покинул свой монастырь. Он был похоронен в освященной земле, но на следующий день его тело было найдено сверху могилы. Освященная просвира была положена на его грудь, и тело вновь ушло под землю. Также рассказывалось, что Святой Бэзил был похоронен вместе с кусочком просвиры, которую сберег. Он умер, держа ее во рту.
Очень вероятно, что истории Кальме натолкнули Брэма Стокера на использование просвиры в романе в качестве эффективного оружия против вампира. Знаток вампиров Абрахам Ван Хельсинг принес с собой просвиру — гостию, из римско-католического прихода в Амстердаме. Когда он пытался продемонстрировать,- что Люси Вестенра действительно стала вампиром, он использовал раскрошенную просвиру, смешанную с замазкой для опечатывания двери ее склепа, прежде всего для того, чтобы не дать ей выйти, а затем, чтобы задержать ее внутри до тех пор, пока мужчины смогут прийти и убить ее.
Чтобы ^победить Дракулу, Ван Хельсинг вооружил каждого из мужчин просвирой, вложенной в конверт. Мужчины начали свою работу по обработке ящиков с землей, которую граф привез из Трансильвании. В каждый ящик они положили часть просвиры. Тем временем Мина Мюррей (теперь Мина Харкер) повстречалась с Дракулой, и он заставил ее пить его кровь. Она считала себя нечистой. Ван Хельсинг пытался успокоить ее, но с малым успехом. Когда мужчины ушли делать свою работу, он взял кусочек просвиры и приложил его ко лбу Мины в качестве талисмана и защиты. Мина вскрикнула, так как просвира оставила свой раскаленный отпечаток на ее коже. Это красное пятно оставалось на лбу Мины до тех пор, пока Дракула не был убит в конце романа.
В последующих постановках Дракулы и других фильмах о вампирах место отдыха вампира будет иногда обрабатываться евхаристическим предметом (а в его отсутствие распятием или чесноком). Иным способом евхаристические предметы использовались редко, в то время как распятие стало стандартным предметом набора охотника за вампирами. Распятие также вобрало в себя способность просвиры жечь плоть вампира или того, кого он укусил. Только в фильме «Дракула Брэма Стокера» (1992) была сцена, когда просвира обжигает Мину,
Роль просвиры, также как и распятия, в области знания о вампире была поставлена под сомнение многими современными светскими писателями. Например, на вампиров Анны Райе не действовали святые предметы. Точно так же обстоит дело и с космическими вампирами, и с теми, кто ими стал в результате заболевания. Современный вампирический герой, который возник из работ Челси Квии Ярброу и примером которого являются ведущие персонажи в романах Элейн Бергстром, тоже не поддаются влиянию святых предметов. Эта заброшенность как распятия, так и просвиры может быть приписана в основном потере веры в Сатану, как силы, противостоящей Богу (или того, что вампиры злые или сатанинские существа), а также релятивизму, относительности христианства, которое рассматривается как одна религия из множества существующих.

ПСИХИЧЕСКИЕ (ДУХОВНЫЕ) ВАМПИРЫ

Среди наиболее популярных теорий, которые объясняют постоянность и универсальность мифа о вампире, лидирует теория психического/духовного вампиризма, которая прослеживает веру в вампира до различных оккультных, психических или паранормальных явлений. Подобные объяснения происходят из фольклора, который определял вампирическое существо скорее как призрачную фигуру, а не воскресшее тело. А если обратиться к еще более древним временам и самым ранним вампиропо-добиым фигурам, то мы увидим злых божеств или демонов, подобных греческим ламиям. Такие существа имели схожесть со средневековыми пнкыобасами 'саккыобасами.
Психическое объяснение вампиризма появилось в XIX веке по следам психического исследования — научного предмета, который своей задачей имел расследование всего того, что ранее приписывалось области оккультизма или сверхъестественного. Эта наука пыталась отличить иллюзорный опыт, который всегда имел готовые физико-логические объяснения, от того, что было паранормальным или духовным. Физическое исследование позаимствовало много терминов у спиритизма и оккультизма. Хотя вампиризм не был особенно популярной темой обсуждения среди спиритов, она периодически возникала и, казалось, требовала объяснения с точки зрения оккультного взгляда на мир.
Астральный вампиризм. Среди обрядовых чародеев и теософов вампиризм объяснялся существованием астрального тела. Они понимали его так — каждый человек обладает не только физическим телом, но и вторым, обычно невидимым телом, которое, как часто наблюдалось, отделяется от физического в момент смерти. Это астральное тело объясняет такие явления, как привидения и ощущения, полученные вне тела. Генри Стил Олькотт, первый президент «Общества теософов», размышлял, что иногда, когда человека хоронили, он фактически не был мертвым а находился в состоянии кататонии или транса и фактически хороши!» заживо. Ссылаясь на опыт йогов, которые могли замедлять дыхание Ло уровня, когда его невозможно было уловить, и жили бел воздуха' течение многих недель, Олькотт заключил, что человек может очень долго жить в могиле. Тем временем этот человек направлял своего астрального двойника пить кропь или жизненную силу из живущих и таким образом получал питание. Олькотту казалось, что это объясняет почему тело, которое было похоронено недели или месяцы тому назад при выкапывании выглядело так, будто было переполнено кровью. Oil верил, что кровь или жизненная сила, поглощенная астральной формой немедленно передавалась органам физического тела, лежащему в могиле, после чего астральное тело быстро возвращалось в труп.
Олькотт также прокомментировал практику сжигания тела подозреваемого вампира. Он доказывал, что вампиризм, а также возможность преждевременного захоронения, делают кремацию предпочтительным средством обхождения с физическими останками умерших. Кремация разрушала связь между астральным и физическим телом и предотвращала возможность вампиризма. Оригинальные наблюдения Олькотта, включая предпочтение, которое он отдавал кремации, были позже расширены другими выдающимися писателями-теософами, такими как Чарльз В. Лидбитер, Артур Э. Поуэлл и Франц Хартман.
Хартман проследил теорию астрального вампиризма до алхимика Пара-цельса (1493—1541), хотя Олькотт и его наставник X. П. Блаватский, казалось, развивали теософическую позицию непосредственно из работы пионера в области психического исследования 3. Д. Пьерара. Хартман, который изложил несколько историй о вампиризме на страницах «Ок-культ Ревыо», развил собственную интерпретацию астрального вампиризма в теории «астральной опухоли». Он рассматривал вампира как силовое поле интеллекта ниже человеческого, который действовал из инстинк-. тивных, а не рациональных побуждений. Он отступил от Олькотта в своем предположении, полагая, что вампир был злом, но поскольку у него недоставало интеллекта, он не был злом морального характера.
Были сформулированы две современные гипотезы астрального вампиризма. В 60-е годы парапсихолог Скотт Рого, основываясь на прочтении литературы как по психологии, так и о вампирах, а также изучив некоторые, наиболее экзотические случаи психических патологий, выдвинул определение вампира как «определенный вид охоты, которая выливается в ненормальную потерю жизненной силы через неизвестный канал». Вампиризм случался не с живущими, а с разинтегрированной частью человека, которая остается неповрежденной и способной на некоторую степень человеческого сознания и после смерти. Эти остатки в конце концов рассеиваются, но распад откладывается из-за способности брать жизнь у живущих. Мартин В. Риккардо, основатель целой сети «Изучение вампира», предположил, что астральный вампиризм может объяснить многое из сообщений о вампиризме. Однако он сконцентрировался на активности отдельных индивидуумов, которые направляли свои астральные тела для нападения на своих спящих соседей. Риккардо подробно процитировал дело, о котором сообщала оккультист Дион Фортюн, автор книги о предотвращении различных отрицательных оккультных опытов «Духовная самозащита». Фортюн обнаружила, что у некоторых ее соседей был один и тот же ночной кошмар с нападением, в котором действовало одно и то же лицо. Фпртюн вступила н прогиппдеистние с лицом, которое имело какио-то магические способности и причиняло вред другим
Вампирические существа. Среди групп Великих Магистров «I AM» («Я есть»), которые возникли непосредственно из оригинальной работы Гая Балларда. вполне очевиден совершенно другой акцент в геме вампиризма. Эти группы закладывают в основу идею, что за века человечество создало большое количество того, что называется «массовые сущности» Вызывая отрицательные реалии, думая о них и ощущая к ним враждебность, люди вызывали эти массовые существа к жизни. Каждый раз, когда кто-то обращает внимание на одну из этих массовых сущностей, она забирает силу этого лица и становится более сильным в изменении пути человечества. Легион массовых сущностей идет под такими именами, как война, эпидемия и страх. Эти массовые сущности действуют как вампиры, как утверждал один из Магистров, говоря о членах организации «Мост к свободе». Задачей тех, кто имел отношение к Великим Магистрам, а также их курсом является растворение (уничтожение) «вампирической активности массовых сущностей, созданных человеком». Эта работа по растворению была завершена предписанием определенного процесса молитвы, применяемого группами, имеющими отношение к «I AM».
Всемирная Церковь и Триумфант под руководством своего посланника Великого Магистра Элизабет Клэр Профет определила ряд невопло-тнвшихся массовых сущностей, включая сущности наркотика и табака, безумия, секса, и того, что стоит противостоит церкви. Один набор этих сущностей был назван сущности Хеллоуина, которые включают сущность страха под названием Дракула (женщина) и Дракулус (мужчина). Церковь дала своим членам ритуал изгнания этих сущностей.
Магнетический вампиризм. Однако наиболее общая форма психического вампиризма не включает астральное тело. Магнетическим вампиризмом было выпивание жизненной силы одним лицом у другого. Идея магнетического вампиризма основывалась на общем опыте потери жизненной силы, вызванной просто присутствием определенных людей. Хартман говорил о психологических губках, людях, которые бессознательно поступают как вампиры с каждым чувствительным лицом, с которым вступают в контакт. Он верил, что такой человек был охвачен вампирической сущностью, которая постоянно добывала энергию, как из своего хозяина, которым она обладала, так и из его или ее знакомых. Скотт Рого, автор «Глубинного анализа легенды о вампире», передал случай ясновидящей Молли Фланчер, которая, пребывая в каком-то странном состоянии, в течение многих лет находилась под пристальным наблюдением. Было замечено, что многие животные, которых она пыталась держать в качестве своих любимцев, вскоре умирали, а те, кто был ей близок, говорили, что она истощает их психическую энергию.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ МИФОЛОГИИ О ВАМПИРЕ

На протяжении XX века психологический элемент мифа о вампире постоянно приковывал внимание и даже очаровывал психологов. Широко распространенное присутствие образа вампира в культурах мира заставило некоторых психологов назвать вампира прототипом — внутренней психической структурой, обосновавшейся и коллективном бессознательном Основные психоаналитические толкования помогают нам понять неотпа зимую притягательность изложения фактов и образов в мифологии вампире. Эта мифология покоится на центральных метафорах о мистической силе человеческой крови, образах неупокоившихся, запретных и сексуальных стремлениях и мысли, что зло очень трудно обнаружить на дневном свету. Люди имеют давнее ощущение, что зло действует кик заразное заболевание, распространяющееся посредством осквернения, вызванного прямым контактом с носителем «сверхъестественного» яда.
Фрейдистские перспективы, До развития Фрейдом психоанализа даже изощренные психологические учения были склонны ассоциировать царство неупоконвшихся с древними демонологическими мифологиями. Мысль Фрейда узаконила человеческие фантазии о бессмертном существе как предмет серьезного научного исследования. Фрейд создал современную «таблицу* бессознательного, которую он рассматривал как «склад» отвергнутых желаний, импульсов и устремлений сексуальной, а иногда разрушительно-агрессивной природы. Во сне мы видим бессознательное в виде пейзажа, населенного теми аспектами жизни, которые продолжают жить в царстве бессмертных, выраженном посредством снов. Согласно психоанализу Фрейда, повествование о вампире в сложной форме выражает зачаровашюсть как естественными, так и неестественными процессами, которые живущий наблюдает в смерти и умерших. С точки зрения Фрейда, «все человеческие ощущения (опыт) патологического страха означают присутствие подавленных сексуальных и агрессивных желаний, а в вампиризме мь! видим, как эти подавленные желания становятся болезненно видимыми», Фрейдисты подчеркивали те способы, в которых раздвоенность чувств (амбивалентность) проникала в истории о вампирах. Желаие смерти сосуществует с желанием бессмертия. Жадность и садистская агрессия сосуществуют с обязательным (принудительным) собственническим выражением желания. Образы глубокой и разделенной вины сосуществуют с образами девственной невинности и уязвимости.
Фрейд и его последователи отмечали аспекты, в которых вамиириче-кие истории отражают бессознательный мир полиморфной извращенной -шфантилмюй сексуальности. С фрейдистской точки зрения особенно удивительно то, что в «Дракулс» Брэма Стокера все традиционные ¦шфические штрихи вампира перемешаны таким образом, что отражают дипов комплекс, Граф Дракула рассматривается как фигура прародителя чрезвычайной силы, и сам роман — как история инцеста, некрофилии и садистское выражение орально-анальных навязчивых идей. Соласно Фрейду, эдипов комплекс возникает в возрасте между тремя и пятью годами как ответ на, в общем-то, неосознанную вину. Эдипово оперничество с отцами вызывает в мужских особях беспокойство по юводу кастрации, Как мальчики, так и девочки ощущают чувство агрессии к родителю одного с ними пола и чувство собственнического эротического желания к родителю противоположного пола. Так как сознание тих чувств и сопутствующих им желаний повышает тревогу ребенка до «допустимых уровней, в игру вступают самозащитные силы, которые нe позволяют сознанию полностью понять эти опасные импульсы. С точки зрения фрейдистов в том и состоит функция снов, чтобы замаскировать эти желания более приемлемыми формами. Таким образом, правильная интерпретация сна может проследить образы сновидения до тех самых неприемлемых эдиповых желаний, которые лежат и их основе. Согласно этому, образ намиира - это фантазийный образ, имеющий отношение к таким желаниям.
Классическая фрейдистская интерпретация легенды о вампире пытается выявить те же самые отвергаемые эдиповы желания в истории о вампире. Здесь смешивание сексуальности и агрессии в нападении вампира рассматривается как предполагаемая детская интерпретация главного действия (половой связи родителей). Так, ребенок мужского пола часто фантазирует по поводу сексуального контакта родителей, считая, что это причиняет вред матери. С этой точки зрения отношения графа Дракулы и группы женщин-вампиров можно истолковать как образ отношений между отцом и дочерью, с подавлением желаний к инцесту, что продолжает удерживать дочь под властью отцовского слова. Оборотни, «питбули из пределов ада», - другой образ той же самой связи «отец-дочь». Несозревшая женщина, чьи собственные действия и независимость еще не развились, тайно соглашается с нарциссическими претензиями своего отца на власть над ее жизнью.
Безусловно, Фрейд и его ранние последователи были правы в своих допущениях, что миф о вампире основывался на архаичных образах подавленных желаний и страхов. Однако классическая интерпретация Фрейда, хотя и содержит некоторые вспомогательные понятия, была чрезмерным упрощением психологического содержания фактов о вампирах. Карл Юнг предложил первую мощную альтернативу ранним взглядам Фрейда.
Перспективы по Юнгу. Психоаналитики, придерживающиеся взглядов Юнга, указывает на повсеместный интерес к вампиру как на доказательство его архетипичной природы. С этой точки зрения мириады различных повествований о вампире, обнаруженных в истории различных культур, указывают на то, что эти образы не являются лишь побочными продуктами личного опыта, а основываются на психологических структурах всего вида. Другими словами, образы вампира отражают значительные знания, которые универсальны для жизни человеческого су щества в мире. Короче говоря, в вампире существует нечто, что мы уже интуитивно понимаем, как то знание, которое идет из глубины нашей психики. Юнг полагал, что образ вампира может быть понят как выражение того, что он называл термином «тень» — те аспекты сути, которые сознательное «я» не в состоянии распознать. Некоторые аспекты «тени» были положительными. Но обычно «тень» содержала подавленные желания, антисоциальные импульсы, сомнительные моральные мотивы, далеко идущие детские фантазии и другие черты, которые ощуща ются как постыдные. Юнг отмечает:

«Тень» — это моральная проблема, которая бросает вызов всему личностному «я», так как никто не может осознать «тень» без значительного морального усилия. Чтобы осознать это, необходимо признание темных аспектов личности как существующих, так и реальных.

Вампир может быть рассмотрен как проецирование такого аспекта личности, который согласно сознательному разуму, должен быть мертв но он тем не менее живет. Таким образом, Юнг интерпретировал вам пира как бессознательный комплекс, который может установить контроль над психикой, захватывая сознательный разум, как колдовство или заклинание. И даже когда мы не были подавлены этим бессознательным комплексом, его присутствие приводило нас к проецированию содержания итого комплекса иа персонажи в повествованиях о вампирах. Как социально важный, образ вампира в массовой культуре служит нам полезным козлом отпущения (посредством механизма проецирования), он позволяет нам вытеснить негативные аспекты нашей личности. Как заметил Дэрил Коутс:

Дракула обращается с Миной Харкер так, как с пей обращался бы Джонатан Харкер, если бы не боялся делать этого. Дракула обра щается с Люси так, как обращался бы с ней ее жених. Люси-вампир может ответить мужчинам так, как не смогла бы сделать Люси -невампир.

Эта интерпретация Юнгом образа вампира дает значительное понимание необычайной популярности историй о вампирах. С этой точки зрения вампир живет в каждом из нас. Мы проецируем эту внутреннюю реальность как на мужчин, так и на женщин, представителей других «племен» и этнических lpynn. У нас у всех есть смутное осознание того, что эта демоническая и в то же время трагическая фигура реальна. Однако нам обычно не удается ухватить, что этот внешний образ является выражением внутренней реальности — реальности, которая ускользает, угрожая как собственной сути, так и другим, и которая может быть эффективно использована через комбинацию сопереживания и героического усилия.
Юнг не ограничил свое рассуждение предположением, что вампири-ческие черты в других — это лишь результат, всецело исходящий из нашего проецирования. Он наблюдал, что аутоэротические, аутистиче-ские или иные нарциссические черты личности могут вылиться в такую личность, которая по сути является хищником, антисоциальным и паразитирующим на жизненной энергии других. В современной психологии и психиатрии такой тип личности называется «нарциссическим нарушением личности». Этот клинический синдром содержит наиважнейшие ключи к психологической реальности, представленной образом вампира.
Отто Кернберг отмечал, что нарциссические личности характеризуются «очень повышенной самооценкой и чрезмерной потребностью дани от других». Будучи способными лишь на поверхностную эмоциональную жизнь, они испытывают трудность в выражении сочувствия к чувствам других. Их способность к наслаждению жизнью неимоверно ограничена пределами их собственных грандиозных фантазий и того, что они могут получать, манипулируя другими. Они легко становятся беспокойными и удрученными, если не появляется новых источников для подпитки их самоуважения. Они завидуют тому, чем обладают другие, и склонны идеализировать некоторых людей, от которых желают получить пищу для своих нарциссических потребностей. Они обесценивают и относятся с презрением к любой форме, от которой не получают подпитки. Согласно Кернбергу, «их отношения с другими людьми очевидно эксплуататорские и паразитические». Описание Кернберга нарциссической личности звучит так, как будто бы оно создано для описания вампира:

Дело обстоит так, что они чувствуют право на обладание и управление другими, на эксплуатацию их без какого-то чувства вины, а за поверхностью, которая очень часто очаровательна и обаятельна, можно почувствовать холодность и безжалостность.

Толкователи по Юнгу часто подчеркивают параллели между образом вампира и характеристиками нарциссической психопатологии Дэрил Коутс, например, отмечал, что вампир является как нарциссическим так и аутическим. Он подчеркивал, что вампир испытывает «нарцисси-ческое саморазрушение в результате собственных, невероятно чгоисти-ческих желаний». Джулия Макафи, аналитик, придерживающаяся взглядов Юнга, сосредоточилась на вампире как на образе «тени» нарциссической матери. Нарциссическая мать - мать, которая поверхностно является доброй и много дает своему ребенку, а фактически тянет энергию ребенка и ослабляет его через тонкую (и не столь гонкую) эмоциональную эксплуатацию. Такой образец дает понимание психологического опыта, который лежит в основе многочисленных народных сказок о вампирах, охотящихся за детьми. Как мы увидим ниже, вампирические родители являлись всегда широко распространенным явлением, и есть основание полагать, что сфера действия такого хищнического поведения по отношению к детям растет.
Вампир и культура нарциссизма. Хотя Юнг и его последователи отмечали эти и другие нарциссические аспекты мифа о вампире, они недостаточно исследовали нарциссическую психопатологию, главную психологическую динамику, лежащую в основе рассказов о вампирах и основную причину настоящего зарождающегося увлечения образом вампира. Однако другие главную роль в психоаналитическом исследовании патологического нарциссизма отвели и его социальному проявлению в виде «культурного нарциссизма».
В своей книге «Культура нарциссизма» Кристофер Лаш диагностировал быстро распространяющуюся атмосферу морального самопогружения, которая возникла после модернизации и секуляризации. Наша современная склонность к нарциссическому самопрощению происходит от упадка протестантской действующей этики с ее акцентами на общественном участии и общественных ценностях. Лаш также отметил, что современные деформации в культуре также указали на фундаментальный сдвиг в нашем психологическом развитии. Петер Хоманс, основываясь на взгляде Лаша, предположил, «что доминирующая или формальная личность нашей культуры сдвинулась в сторону нарциссической психологической организации». Он связал этот недавний феномен с. процессом постепенного разрушения религиозного взгляда на мир. Далее Хоманс отмечал, что агония протестантской этики, как действительного бастиона против патологической самоуглубленности, была последней в длинной цепи культурных и религиозных преобразований, ведущих к сегодняшнему нарциссизму. Здесь мы начинаем различать главную психологическую динамику, лежащую в основе возрастающей популярности образа вампира и повествований о нем. «Если наше общество - это культура нарциссического самопогружения, тогда образ вампира является иконой для выражения психологической личностной конфигурации ей предлежащей».
Вампиризм и нарциссическая психопатология — перспективы с точки зрения психоаналитической психологии. Оба, как Лаш, так и Хоманс, подчеркивали важность вклада психоаналитической психологии в их анализе культуры нарциссизма. Они основывались на взглядах таких теоретиков, как Элис Миллер, Д. В. Винникотт, Хаинц Когут и Эрст Вольф, которые в своем анализе нарциссической патологии давали более точное понимание вамнирической метафоры, ее мифа и значения п современной культуре. Психоаналитик Элис Миллер много писала о способах, которыми нарциссические матери делают жертвами своих детей. В споем бестселлере «Драма одаренного ребенка» и других книгах Миллер описывает глубину тех способов, при которых эмоционально несозревшая мать может дать обратный ход потоку «питания», подталкивая ребенка стать тем, кем она желает, чтобы он стаи ради своего родительского удовлетворения. Это создает в ребенке недовольство и ложное «я» - пустую оболочку того, что, хотя и кажется вполне функциональным и успешным, фактически скрывает чрезвычайно ослабленное, нуждающееся и хрупкое ядро. Д. В. Винникотт, прославленный британский психоаналитик, много писал о концепции ложного «я», которое развивается в ответ на неадекватно питающее раннее эмоциональное окружение. Однако главным толкователем нарциссиче-ских личностей стал психоаналитик Хайнц Когут. Работа Когута, Вуль-фа и их коллег предлагает нам наилучшее нониматп нсиходииамиче-ских процессов, лежащих в основе рассказов о вампирах.
Что происходит неправильно, что вызывает у индивидуума ра.шитие «нарциссического нарушения личности»? Как подчеркивал Когуг, развитие нормальной личности требует творческого взаимодействия между внутренним потенциалом «я» ребенка и эмоционального окружения, которое создается теми, кто непосредственно за ним ухаживает. Появляющееся «я» ребенка содержит инфантильный потенциал для зрелого самоуважения и связующее чувство с самим собой, своим «я». Но окружение ребенка должно побуждать и поддерживать развитие такого потенциала, ггобы «я» ребенка могло развиться в концентрированную, сильную личность. Среди главных вещей в правильном подпитывающем процессе есть такие как «идеализированные взрослые», которые будут разрешать близкие отношения и допускать слияние с их спокойствием, а также другие значительные люди, которые будут «отражать» ребенка (т. е. признавать и утверждать независимость и ценность появляющегося «я» ребенка).
Когут утверждал, что неадекватное подпитывающее окружение наносит значительный вред в форме «нарциссических ран». Развитие «я» останавливается, и оно остается в ослабленном состоянии в продолжающейся борьбе с подавленными желаниями и неудовлетворенными эмоциональными потребностями. Когда нормальное развитие нарушается таким образом, то финальное состояние эмоциональной разбалансирован-ности вызывает необходимость у индивидуума искать компенсации имеющегося дефицита или слабости в самой структуре «я». Таким образом, лицо, которое недостаточно успешно выстроило психологическую внутреннюю структуру, испытывает патологическую потребность и зависимость от других людей для осуществления функций, которые он сам не может выполнить. Эти другие должны быть «использованы» различными способами, чтобы поддержать хрупкое чувство «я», в попытке заполнить внутреннюю пустоту. Эта главная зависимость является корнем «вампирических» хищнических образцов в отношениях.
Симптомы, возникающие от таких эмоциональных нарушений, имеют характерные особенности. Пациенты часто сообщают о чувстве депрессии, истощенности и отсутствии энергии. Они говорят о чувстве пустоты, вялых эмоциях, заторможенной инициативе, о том, что они нереальные. На работе они могут обнаружить, что ограничены в своем творчестве и непродуктивны. В социальном взаимодействии они могут испытывать трудности в формировании и поддержании межличностных отношений. Они могут оказаться воилеченными в преступную или антисоциальную деятельность. Им часто не хватает сопереживания к потребностям других, они испытывают приступы неконтролируемого гнева или патологической лжи. Часто лицо с такими нарциссичсскими ранами становится гиперозабоченным телесными состояниями. Они испытывают телесные ощущения холода, истощенности и пустоты. Эти клинические описания параллельны некоторым основным симптомам жертв вампиров, как они описаны в повествованиях о вампирах. Однако далее мы увидим, что связь между нарциссической патологией и вампиром гораздо теснее, чем просто общий набор симптомов.
Нарциссические раны и финальная патология проявляются в широком спектре клинических синдромов, варьирующихся от психозов до нарушений нарциссического характера. Среди нескольких нарциссиче-ских нарушений, описанных Когутом и Вульфом, имеющих отношение к мифу о вампире, особое значение имеет то, которое они определили как жажда отражения (зеркала) (Когут и Вульф, 1978). Личности, жажду-шие отражения, тянутся к объектам, имеющим «я», чье подтверждение и восхищенный отклик будут подпитывать их голодающее «я». Из-за их глубоко ощущаемого недостатка значимости и самоуважения эти люди имеют обязательную потребность притягивать внимание и энергию других. Немногие из утвердившихся отношений дают длительную подпитку их потребностям, и они постоянно находятся в поиске новых источников или поставщиков эмоционального питания. Даже искренне любящие, приемлемые и дающие питание реакции очень вскоре ощущаются ими как недостаточные. Вульф дополняет:

Несмотря на испытываемый ими дискомфорт относительно потребности выражать себя и несмотря на периодическое состояние жестокого страха и стыда, они должны продолжать пытаться найти новые объекты с «я", чье внимание и признание они так хотят возбудить.

Такие жаждущие отражения личности часто выражают заносчивое превосходство. Если эта заносчивость не утверждается и не принимается, они часто уходят в то, что психологами, изучающими эгоизм, называется «грандиозным отступлением» — поиск убежища в изолированности, ограждающей их самоуважение. Когут и Вульф отмечали, что такие личности могут возникать либо из-за недостатка «отражающего» внимания в детстве или из-за проблемы, связанной с неудачными попытками родителей оказать такое внимание. Родитель, уделяющий ребенку внимание, может не суметь соотнести это внимание с насущными потребностями ребенка. Вместо этого родитель может занимать внимание ребенка не для подпитки самого ребенка, а для поддержания ослабленного «я» самого родителя путем укрепления зависимости ребенка от родителя. В любом случае ребенок не получает того вида «отражающего» внимания, которое продуцирует развитие независимого и сильного «я». Сильные инфантильные потребности адекватного отражения будут продолжать присутствовать в бессознательном ощущении взрослого человека в форме глубоких и навязчивых желаний.
Из вышеприведенного описания должно быть ясно, что мощная притягательность повествований о вампирах исходит от человеческого ощущения - тяги к отражению, присутствующей как у родителя, так и у ребенка. Когда этот психологический архаичный голод/тяга к утверждению наблюдается у родителя, тогда это выливается в хищническую эмоциональную эксплуатацию ребенка. Подобная эксплуатация является все более распространяющейся и без сомнения стоит за зачарованностью образом вампира. Именно такие «вампирические родители» упоминались в работах Джулии Макафи и Элис Миллер.
Динамика тяги отражения также помогает нам понять сочетание грандиозности и вечности мифологии о вампире. Когда ребенок не испытывает надлежащего отражения, его инфантильная грандиозность не может быть трансформирована в зрелую психологическую структуру, определяемую более реалистичным чувством самоуважения. Нетрансформированная грандиозность взрослого делает его претензии к другим нереальными. Отсюда и сопутствующие фантазии об умении летать, невидимости, способности к превращению по желанию — вес характеристики вампира. То, что вампир не умирает и не может умереть, вероятно, отражает процесс, при котором грандиозное ощущение неуязвимости охватывает человека с тягой к отражению, когда архаические потребности врываются в его сознание. Чем больше разочарований испытало лицо с тягой к отражению, тем сильнее оно ищет грандиозного отступления от социальной вовлеченности. Чем, собственно, является удаленный замок Дракулы на вершине труднодоступной горы, как не «грандиозным отступлением"?
Дракула не удовлетворен своей изоляцией. Его голод толкает его на поиски кого-то, кто может воплотить его стремления. Итак, отступление не удовлетворяет, а усиливает ощущение хронической пустоты, и стремление, в конечном итоге, приводит к новому походу на поиски «свежей крови».
Воздействие посещения вампира явно ощущается как откачивание энергии у жертвы, сопровождающееся разновидностью клаустрофобического удушения, происходящего как бы от «вычерпывания» крови. Личности с тягой к отражению часто выражают разновидность «контрзависимости». Это значит, что они часто стараются избежать выражения эмоциональной потребности и зависимости. В основе этого нежелания признать хронически неудовлетворенные потребности в себе или других лежит страх ужасного, даже фатального истощения лица, которое рассматривается как потенциальный источник удовлетворения. Таким образом, мы можем понять раздвоенность графа Дракулы в плане его посягательств на Мину в качестве одного из неупокоившихся. Если ее использовать, то она истощится и больше не будет служить адекватным источником. Таким образом, перспектива «обладания» может сочетаться одновременно с угрозой «потери». Психологи в области эгоизма часто относят такие страхи разрушения питающего «-я»-объекта к одной из причин «защиты против стремлений к объектам, обладающим "я"». Лицо может чувствовать, что «мои потребности в отражении и нарииссическая подпитка чудовищны, если я буду удовлетворять их, они могут разрушить меня. Таким образом, я не должен позволять себе осознавать эти разлагающие потребности». Этот уход в отрицание параллелен дневному уходу Дракулы на свою родную землю (материнскую землю), привезенную из Трансильвании и размещенную в месте его проживания в Карфаксе. Хотя вампир спит в течение сознательного дня в окружении бессознательного, символизированного гробом, он спит, не осознавая своих неудовлетворенных потребностей к материальной подпитке. Эта динамика иллюстрирует центральный конфликт драмы вампира. Здесь есть как безрассудство по поводу получения эмоционального питания, «жизненной крови», так и отвращение к «чудовищной» потребности, которая выражает это отчаянное стремление во внутренней эмоциональной жизни. Хотя сознательный разум может подавить осознание этих побуждений, мы можем увидеть, что нарциссический гнев вампирической личности и сопутствующая зависть выражаются в принудительном желании искать разрушения независимой жизни других. Другие воспринимаются как обладающие «хорошим» - жизнью, энергией, благосостоянием, вниманием и т. д. Завидующее лицо ощущает внутри пустоту, нестерпимое стремление к тому, что может заполнить такую пустоту, и желание забрать чужую «жизнь» у других, надеясь таким образом получить достаточно «подпитки» и избежать самораспада.
Эта автопсихологическая интерпретация проливает необходимый свет на элементы сексуальности, столь присущие повествованиям о вампирах. Отличительным признаком мифологии о вампире являлась мощная эротическая образность, сопровождающая нападения вампира. Сексуальный контакт, отображенный в этих историях, использует образы невинной девушки или молодого человека, становящихся целью принудительной жажды крови (например, повествования, которые объединяют сексуальную связь с ранами от укусов на горле и груди). Сексуальность и агрессивность смешиваются в такой манере, которая приводит к заражению и смерти жертвы. Говоря в психологическом ключе, нарциссиче-ские раны часто приводят индивидуума к поиску нарциссического питания через сексуальную активность. Внешнее проявление сексуального пристрастия и генитального сексуального поведения маскирует предмет, который Фрейд назвал оральной (не генитальной) удовлетворенностью. Принудительная черта такого сексуального поведения содержится в нар-циссической патологии индивидуума. Сегодня эта патология широко понимается как эмоциональная основа сексуальных извращений. История Дракулы охватывает эту комбинацию явно эротических образцов поведения, которые, фактически, являются выражением глубокой внутренней пустоты, а не теплой человеческой любви.
Социальная психология межгрупповой ненависти: образ вампира и механизм отыскивания козла отпущения. Было бы ошибкой допустить, что психологическая важность образа вампира имеет отношение только в внутренней психике (семейной или же межличностного взаимодействия в маленькой группе). Проецирование этого образа на другие социальные группы является, несомненно, одним из мощных психосоциальных механизмов, которые подогревают злостный расизм, антисемитизм, сексуализм и другие выражения поисков козла отпущения, имеющие в результате преступления на почве ненависти.
В самой динамике поисков козла отпущения мы обнаруживаем лицо или некоторую группу, которая может быть использована как хранилище проецирования образа вампира. Тогда козел отпущения может быть обвинен и изгнан из общества и/или подвергнут различным степеням насилия. Это выражение образа вампира дает возможность человеку или «замк-чутой группе» чувствовать себя лучше - невиновными или «очищенны-Ми»- В плане социальной динамики такое выискивание козла отпущения Распределяет вину и, кажется, «делает прививку» от дальнейших разочарований, изгоняя или уничтожая причину чьей-то «болезни».
Расистское краснобайство часто подогревается проецированием образа «ампира на другие социальные группы. Недавним примером тому служит высказьшание лидера Американской Черной мусульманской группы, в котором он публично охарактеризовал евреев как «кровопийцей», изобразил их паразитами, тянущими жизненную кровь из черного сообщества. Проецирование этого образа позволяет упростить группу, избранную как цель, допуская при этом рационализацию, необходимую для оправдания беспощадной расистской дискриминации и насилия.
Такое расистское краснобайство обычно основывается на том, что психологи, изучающие «я», называют «нарциссическим гневом». Нариис-сический гнев отличается от гнева или «праведного негодования». Гнев всегда ищет положительных изменений в отношениях в контексте справедливости и потенциального примирения, а не разрушения противоположной стороны. Нарциссический гнев жаждет полного разрушения независимой личности другого либо через смерть, либо через беспощадное порабощение и эксплуатацию. Таким образом, внутренний вампир проецирует этот образ на других, оправдывая свои собственные хищнические намерения.
Завершение — пустота, зависть и вампирическая личность. В развитии основных психоаналитических перспектив вампиризма были сделаны попытки проследить манеру, в которой каждая школа, вне пределов понимания фундаментальных психологических процессов, пыталась интерпретировать вампиризм. Каждая их этих перспектив внесла свой вклад в понимание богатых мифологических и символических повествований из области знаний о вампире, и одна за другой закладывала фундамент, на котором покоится более многообещающая современная интерпретация психологии «я», которая рассматривает вампира как главную икону, представляющую важные аспекты нарциссической психопатологии. Психология «я» привлекает внимание к значимости внутренней пустоты, желанию эмоциональной подпитки, которая может предотвратить самораспад и вытекающую зависть, видящую такую подпитку («хорошее») в других и желающую забрать это у них. Современная психоаналитическая психология «я» в традиции Хайнца Когута и Эрнста Вульфа, предлагающая более полное психологическое понимание возникновения основных форм и проявлений такого вампирического психологического заболевания, также обеспечивает необходимое психологическое понимание и предоставляет приемы излечения в случае необходимости личности, страдающей вампиризмом или считающей себя жертвой вампира.

ПУЛЯ

Согласно Абрахаму Ван Хельсингу — эксперту по вампирам в романе Дракула» — «священная пуля», выстреленная в гроб с вампиром, убьет его. В «Дракуле», однако, этот метод не использовался. На самом деле пуля, в данном случае серебряная, была традиционным средством убийства оборотней, а в борьбе с вампирами ружья были малопригодны, токер почерпнул эти сведения непосредственно из работы Эмилии Жерар «Страна за лесом» — главного источника информации о Тран-сильвании. Она писала, что среди крестьян Трансильваиии нуля, выстреленная в гроб, считалась средством убийства вампиров.
Эта мысль была обыграна в романах и фильмах XX столетия, в которых часто вампиру противопоставляли современное оружие. И хотя вампир выходил из схватки раненным, ущерб, причиненный ему, был временным. Он быстро восстанавливался, чтобы обрушить свою месть на секуляристов, которые домерили свою судьбу современным механическим средствам.

ПЬЕРАР, 3. ДЖ.

3. Дж. Пьерар (умер в 1878 году) - французский психолог, исследователь вампиризма - стал известен в 50-е годы прошлого века, когда спиритизм распространился по Франции. Под руководством Алана Кар-дека французский спиритизм стал первой ветвью движения по принятию реинкарнации как части системы веры. Пьерар стал лидером меньшей оппозиционной группы спиритов, которые не принимали эту идею. Профессор колледжа в Мобож, в 1858 году он основал журнал «Ла ревю Спиритуалист».
Размышление над вопросами реинкарнации побудило Пьерара обратиться к рассмотрению вампиров. Спириты выступали против идеи реинкарнации, так как претендовали на то, что вступают в контакт с духами умерших, даже с теми, кто умер много лет назад, что было бы невозможно, если бы дух реинкарнировал и потерял свое земное тождество. Пьерар заинтересовался проблемой психических заболеваний. В ряде статей он выдвинул теорию психического вампиризма, предполагая, что вампиры были астральными телами (призрачный двойник духовного тела, который спириты рассматривают как существенный компонент каждого индивидуума и причину призрачного появления умерших) инкарнированных индивидуумов либо мертвецами, которые возродились для жизни. Сначала он предложил идею о том, что астральное тело было принудительно извлечено из тела погребенного заживо человека и в виде вампира нападает на живущих, чтобы питать тело, оставшееся в могиле.
Хотя теории Пьерара имели несколько предшественников, среди них особенно выделялся живший в XVI веке Парацельс. Его работа проложила дорогу современной психологической концепции феномена вампиризма. Она открыла дискуссию о возможности паранормального поглощения энергии индивидуума при помощи спиритического посредника. Позже теософ Франц Хартман развил эту теорию далее.
Работа Пьерара также предшествовала развитию психологических исследований и вскоре была потеснена более подробными изложениями природы духов и теориями астральной (телесной) проекции. В 1873 году журнал Пьерара был запрещен французским правительством в ответ на клерикальное давление против спиритизма. Он провел последние годы жизни, работая секретарем барона дю Поте де Сенневой, став первопроходцем в исследовании магнетизма животных.

ПЬЕСЫ О ВАМПИРЕ

Сразу же после выхода в 1819 году «Вампира» Джона Полидори, этот персонаж появился на сцене Франции. Мрачный рассказ Полидори заинтересовал группу французских романистов, считавших, что он принадлежит перу лорда Байрона. Прежде чем закончился год, он был пе-реиеден и опубликован в Париже как «Вампир. Перевод с англ. романа лорда Б айрона». Однако для многих ранних иссчедователей поле пир стал подходящим символом более темной, кошмарной стороны внутренней реальности человека Расширенное продолжение истории появилось в 1820 году под названием «Лорд Рутвен. или Ва» ры», написано оно было Киприеном Верардом.
Коллега Вграрда Шарль Подьс был первым, кто обработал «Вампира» для сцены. Ему пришлось изменить завершение истории Полидори и убедить аудиторию, что силы добра нее еще торжествуют В конце э силы одерживают триумф над главным антигероем лордом Рутвеном" который в версии Нодье был убит. Его спектакль "Вампир, мечодрама' в трех действиях", был представлен 13 июня 1820 года в театре Ла Порт Сен-Мартэн в Париже. Последовал незамедлительный и до некоторой степени неожиданный успех, который стал толчком для нескольких подражаний. Спектакль был переведен на английский язык Д. р. Пчан-шс и пошел в Лондоне под названием «Вампир, или Невеста Островов». Позже, и то же десятилетие, он вдохновил немецкого музыканта Генриха Августа Маршнера на создание оперы «Вампир».
Через два дня после премьеры пьесы Нодье состоялся показ второй пьесы о вампире. Это был фарс, также называвшийся «Вампир» и поставленный в Водевиле в Париже. Комедийная версия истории Полидо-ри была поставлена в Венгрии и рассказывала о молодом человеке -женихе, которого по ошибке считали вампиром. Спустя короткое время вторая комедия «Три вампира, или Тело луны» начала идти в варьете. Ее героем был молодой человек, который воображал, что его преследуют вампиры, потому что начитался книг о вампирах и историй о привидениях. В 1820 году в Париже вышли четыре комедийных спектакля вампирах — «Еще один вампир», «Обновленный вампир», «Кадет Буто — вампир» и «Вампир, мелодрама в трех действиях».
Казалось, что за год или два вампир уже истощил себя в глазах трижской публики, но в 1822 году в цирке Мориса происходит показ нового спектакля «Полишинель вампир». На следующий год возобновленная пьеса Нодье снова привлекает публику в Ла Порт-Сен-Мартэне. Среди тех, кто присутствовал на этом спектакле, был Александр Дюма, который только начинал свою литературную карьеру. Позже он будет вспоминать об этом вечере, где он сидел рядом с автором и сочинял собственную сценическую версию «Вампира». Создание такой пьесы в 1851 году завершило парижский этап жизни Дюма.
За несколько последующих лет писатели периодически возвращались к теме вампира, которая всегда притягивала публику, жаждущую сверхъестественного. Например, в Англии сохранились записи работы Сент Джона Дорсе <'Вампир: трагедия в трех действиях" (1831), Диона Ву-сиколта «Вампир» (18.52) (обычно, возобновленный показ шел под названием «Фантом»), Джорджа Блинка «Невеста вампира» и Роберта Риса «Вампир» (1872).
Театр Ду Гранд Гиноль. Огромное влияние на образ вампира оказало театральное новшество, введенное в конце XIX века в Париже. В 1899 году Макс Мори открыл театр Ду Гранд Гиноль. Драма, предложенная к показу в театре, следовала старым темам мрачного романтизма, но трактовала их по-новому. Она привлекла огромное количество рабочего люда, который, казалось, был зачарован представлением ужасных ситуаций и сверхреалистичных пугающих сценических эффектов.
Гранд Гиноль, слегка ограниченный строгими законами цензуры, открылся в 1908 году в Лондоне. Английская версия усилила готический элемент. Гранд Гиноль процветал как в Англии, так и во Франции, ставя оригинальную драму, а также появлявшиеся истории ужасов, такие как «Дракула» и рассказы Эдгара Аллана По. На протяжении первой половины XX столетия театр влиял на развитие и создание картин индивидуалами, но после Второй мировой войны он стал очень важным явлением в создании классических ужасов «Хаммер Филмз», начиная с «Проклятия Франкенштейна» (1958) и «Ужаса Дракулы» (1958).
Драматические постановки «Дракулы». Вамиирическая драма в целом изменилась в 1897 году, с появлением «Дракулы» Брэма Стокера. В течение XX века подавляющее большинство новых пьес и драматических постановок о вампире будут основываться на «Дракуле», а персонаж лорда Рутвена, который доминировал на сцене в XIX веке, почти исчезнет.
Постановка «Дракулы» началась незамедлительно после выхода книги. Первым постановщиком был сам Стокер, намеревавшийся таким образом защитить свои права на литературную собственность. При помощи труппы театра Лицея, где он работал, он представил «Дракулу, или Неупоко-ившегося» — пьесу в пять актов с 47 сценами. Эллен Тери, звезда труппы, играла Мину Мюррей. Даже Стокер об этой спешно подготовленной постановке говорил: «Очень плохо!». Вечер премьеры был, собственно, и последним показом. Сложности сюжета были препятствием для драматургов, которые, возможно, хотели продвинуть историю на сцене. Однако через пять лет после Первой мировой войны старый друг семьи Стокеров — Гамильтон Дин, тогда руководитель собственной драматической труппы, начал серьезно размышлять над пьесой «Дракула». Он попросил нескольких знакомых писателей попробовать поработать над ней, но встретил единодушный отказ. Наконец, в 1923 году, во время болезни, он сам взялся за дело. Спустя четыре недели сценарий был готов. Сложности сюжетной линии романа Дин преодолел, опустив начало и конец, где действие происходит в Трансильвании и Витби, и поместив все действие в три сцены в Лондоне. Его Дракула столкнулся со своим главным врагом Абрахамом Ван Хельсингом непосредственно в Лондоне.
Дин не очень уверенно чувствовал себя в Лондоне и, опасаясь насмешек лондонских критиков, начал показ в сельском Дерби, Англия, в июне 1924 года. Премьере сопутствовал успех и требования публики вскоре сделали спектакль одним из самых часто исполняемых труппой. Наконец, 14 февраля 1927 года Дин начал показ в Лондоне. Публике понравилась его работа и, хотя большинство критиков резко отозвались о ней, зритель дал ей очень высокую оценку. Показ шел в Малом театре в Вест Энде, а через несколько месяцев был перенесен на сцену с большими возможностями — в театр принца Уэльского. Был показан 391 спектакль. Затем Дин снова увез его в провинцию, где он успешно шел в течение 30-х годов. В какой-то момент у Дина было три состава, гастролировавших с этой пьесой.
Вскоре после показа «Дракулы» в Лондоне, Хорас Ливерайт покупает американские права на пьесу у Флорапс Стокер, вдовы Брэма Стокера. Для того, чтобы преуспеть в деликатных переговорах, Ливерайт обращается к помощи Джона Л. Балдерстона, американского сценариста и журналиста, который в то время жил в Лондоне. Затем Балдерстон продолжает работать на Ливерайта и серьезно переписывает пьесу Дина для американской аудитории. Балдерстон значительно упростил сюжет, убрав несколько персонажей и значительно изменив тех, кто остался. Доктор Джон Сьюард молодой кавалер Люси Вестенры, стал центральным персонажем в пересмотренном сюжете и отцом Люси. Мина Мюррей, ведущий женский персонаж романа, была убрана. Ее роль Балдерстон объединил с ролью Люси которая стала объектом любви Джонатана Харкера.
Версия «Дракулы» Балдерстона была показана на Бродвее 5 октября 1927 года после краткой пробы в театре Шуберта в Ныо Хавене, Коннектикут. Бела Лугоши играл главную роль. Пьеса имела незамедлительный успех и шла 33 недели, в течение которых был показан 241 спектакль Ливерайт колебался: создавать ли гастрольную труппу для показа спектакля по всей стране, — но Дин (который сохранил небольшую финансовую долю в американском предприятии) стал угрожать, что напишет пьесу" о другом вампире, а не о Дракуле и привезет ее в США. Балдерстон убедил Ливерайта в необходимости отправить труппу на гастроли. Лугоши присоединился к труппе Западного Побережья, которая играла в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. Успех на Западном Побережье убедил Ливерайта, что необходимо отправить труппу на Восток и Средний Запад.
Оригинальная версия пьесы Дина значительно повлияла на образ Дракулы и внешность вампира в целом. Дин одомашнил Дракулу Стокера, приодев его в официальный вечерний костюм и лишив крайне неприятного запаха изо рта. Официальный оперный плащ, накидка с высоким воротником, будет определенно ассоциироваться с обликом вампира. Переработка Балдерстоном пьесы Дина, однако, была более значительной драматической версией романа. Занятый в ней Бела Лугоши стал образцом Дракулы. И именно версия Балдерстона послужила основой для картины «Юнивёрсэл Пикчерз» 1931 года и ее переработки 1979 года с Фрэнком Лангелла. Опубликованная Сэмюэлем Френчем пьеса Балдерстона стала той самой версией, к которой обращались режиссеры, намеревавшиеся возродить Дракулу на сцене. Безусловно, самым значительным новым пришествием была сценическая версия 1977 года с Лангелла в главной роли, которая вдохновила «Юнивёрсэл» на создание новой версии фильма.
Вариации на тему «Дракулы», пародии. В течение последовавшего вслед за успехом пьесы Балдерстона поколения, драматурги мало обращались к теме вампира, хотя в 30-е годы в Англии непродолжительное время была известна сатира на пьесу Дина, а в 50-е годы вышла музыкальная версия. В 60-е годы на тему Дракулы было написано незначительное количество вариаций. Однако, сколь ни малочисленны были обращения к теме вампиров, если это происходило, то отправной точкой всегда служила пьеса Балдерстона. Ситуация не менялась до 70-х годов, когда неожиданно появились четыре новых романа о вампире — «Дракула — ребенок» Брюса Рональда, «Дракула: шабаш» Леона Кат-ца, «Я сожалею: моста нет и вам придется заночевать» Шелдона Эллмана и более непонятная «Джони Эпплсид и Дракула».
С того времени вышло почти 50 пьес о вампире. Их уровень варьировался от одноактной пьесы для представления в школе до более серьезных постановок, предназначенных для сцены Бродвея. Из них лишь «Страсть Дракулы» (1977), «Дракула-тираи» (1982) и «Лесбиянки-вампиры из Содома» (1984) поднялись над «толпой» и привлекли к себе национальное внимание. «Страсть Дракулы» начала свой успешный показ театре Черри Леин в Нью-Йорке 30 сентября 1977 года - всего лишь за три недели до начала возрожденного показа пьесы Балдерстона с Фрэнком Л ангел ла в главной роли, который состоялся в театре Мартин Век 20 октября и был удостоен награды.
Это был вариант истории о Дракуле с Кристофером Бернау в роли
графа Дракулы и Майкла Бурга в роли его главного врага - Абрахама Ван Хельсинга. 23 августа 1978 года начался успешный показ в Лондоне. Работа Рона Маджида «Дракула-тиран: трагическая история Влада-Проты- кателя» была первой пьесой, которая использовала все имеющиеся в нали- чии новые материалы об историческом Дракуле - Владе-Протыкателе, румынском правителе XV века. Она строится на соперничестве Влада с двоюродным братом Даном за трон. «Лесбиянки-вампиры из Содома» -пьеса, три акта которой уносят зрителей в путь от древнего Содома до Голливуда 20-х годов и современного Лас-Вегаса, - основана на типаже вамп, скорее, женщине-соблазнительнице, а не на классическом вампире. Среди менее известных пьес, сделанных, в основном, для любительских постановок, было несколько, написанных Стивеном Хотчнером и Тимом Келли. В 1975 году Хотчер написал три одноактные пьесы о Дракуле - «Смерть на перекрестке дорог», «Бегство в замок Дракулы» и «Владение Люси Вестенры». Все они являлись обработкой полной пьесы «Дракула» для показа в старших классах школ, колледжах и на фестивалях, которую Хотчнер опубликовал в 1978 году. В течение 70-х годов ряд пьес на основе «Дракулы» создал Келли. Среди них музыкальные варианты «Семь невест Дракулы» (1973) и «Молодой- Дракула, или Поющая летучая мышь» (1975). Издатель Хотчнера и Келли «Пиониэ Драма Сервис», Денвер, Колорадо, специализировался на пьесах для любительских постановок. «Драматик Паблишинг Компани» из Чикаго также издала ряд драм на основе «Дракулы», включая первую — «Я был подростком Дракулой» Гене Донована (1968). Особенностью этих произведений было использование более легкого подхода к теме вампира Дракулы и их ориентация на более молодую аудиторию или на людей, посещающих менее серьезные спектакли.
Из пьес о вампирах, написанных с 1965 года, подавляющее большинство вариаций были историями о Дракуле или, по крайней мере, использовали само слово «Дракула» в названии. «Кармилла» имеет отдаленное сходство с тремя пьесами, основанными на истории Шеридана Ле Фэню. За последнее десятилетие выходили все новые и новые пьесы о вампире, подкреплявшие повышенный интерес к этой проблеме. Есть основание полагать, что и это еще не предел.
Вампир в театре. Готическое движение, которое возникло в США в конце 70-х годов, оказало значительное влияние на драму о вампире. Движение само по себе было драматическим, построенным вокруг музыкальных групп, которые использовали театральные эффекты как неотъемлемую часть своих представлений. Показательными примерами могут быть постановки Влада, рок-музыканта из Чикаго, возглавляющего группу «Темный театр».
В 1992 году Тони Сокал создал драматическую труппу «Ла Комедия Дел Сангрия», которая представляет «вампирический театр» и отличайся сильными элементами взаимодействия с аудиторией. Очень метафизическая постановка труппы исследовала вопросы вамлирического состояния (ограниченное бессмертие) и существования Бога. Некоторые из актеров начинали спектакль с того, что изображали из себя простых зрителей, сидящих в зале, а затем выходили на сцену, что вызывало некоторое замешательство. Подобная драматическая находка получила теплый отклик у людей, интересующихся вампирической субкультурой.

ПЫЛЬ

Подобно способности превращаться в животных или туман, как было описано в романе 1897 года, Дракула также мог превращаться и в облачко пыли. Доктор Абрахам Ван Хельсинг сделал замечание о поведении трех женщин в замке Дракулы. Пока Джонатан Харкер наблюдал, они превратились в пыль, стоя в лунном свете. Во время второй встречи с женщинами Харкер вначале видел дрожание лунного света, пыль, плясавшую вокруг, а затем медленно принявшую узнаваемую форму трех призрачных образов,
Дракула совершил первое и единственное появление в этой форме во время нападения на Люси Вестенру. Волк Берсикер выбил стекло в окне ее комнаты. Затем комната, казалось, заполнилась «мириадами маленьких частиц», вдуваемых в окно и формирующихся в «столб пыли» внутри комнаты, Люси отключилась, а когда сознание вернулось, заметила, что воздух снова полон этими частичками пыли.
Хотя это и существенный элемент романа «Дракула», он не был подхвачен теми, кто развивал тему вампира в XX веке.

ПЭРРИ, МАЙКЛ (1947-)

Майкл Пэрри, британский писатель ужасов и составитель антологий, родился 7 октября 1947 года в Брюсселе, Бельгия. Его вхождение в сферу ужасов произошло посредством кино. Еще будучи подростком, он начал писать отзывы на фильмы ужасов и новые истории в этом же жанре. В 1969 году он написал и поставил «Ворожею» — короткий сюрреалистический фильм, который обыгрывал тему черной магии. Его первой книгой был роман, основанный на сценарии фильма о вампире киностудии «Хаммер Филмз» «Графиня Дракула» (1971), о графине Элизабет Батори. Несмотря на то, что большинство его работ были романами-вестернами, на протяжении 70-х и 80-х годов он создал серию антологий литературы ужасов. Его антологии, многие из которых включали рассказы о вампирах, были примечательны тем знанием, которое Пэрри продемонстрировал в сфере художественного рассказа ужасов. Две из этих антологий «Сертификат X Кристофера Ли» (1975) и «Великие злодеи» (1976) были сделаны с Кристофером Ли, актером-современником, которого более всего отождествляли с ролью Дракулы. Его самой знаменитой книгой о вампире была «Соперники Дракулы» (1977), которая наряду с книгой Леса Шепарда «Книга Дракулы: великие рассказы о вампирах» (1977), сделала доступными самые знаменитые рассказы о вампирах для подрастающего поколения поклонников вампирической тематики.