Рассел Хоуп Роббинс Энциклопедия КОЛДОВСТВА И ДЕМОНОЛОГИИ

Вампир

«Его кожа была румяной и светлой, ногти длинными и злобно искривленными, рот еще сочился кровью от последнего ночного пиршества. Кол прошел прямо сквозь грудь вампира, пронзительно вскрикнувшего, когда из раны потекла кровь. Затем он был сожжен дотла». Так описано появление в 1732г. в Белграде вампира. Для многих современных читателей образ В. связан прежде всего с Дракулой, героем романа Брэма Стокера, опубликованного в 1897г. и удачно экранизированного в 1927г. Действительно, представления о В. весьма различны: это и мифический персонаж, представленный в фольклоре всех времен и стран; и герой народных рассказов о маньяках с противоестественной жаждой крови или преждевременно похороненных; и участник религиозных сюжетов о неприкаянных душах. Нет ничего удивительного в том, что художественные произведения сформировали распространенное представление о В. как о летучей мыши-демоне, сосущей кровь спящих женщин. Подобный монстр, предшественник Дракулы, изображен в книге Преста «Varney the Vampire» (1847). Действительно, с начала Х1Хв. В. стал достойной темой для многих серьезных писателей, видимо, находившихся под влиянием ученых трудов о вспышках вампиризма по всей Восточной Европе на протяжении XVIIIв.
Примечательные описания В. содержатся в следующих произведениях: «Коринфская невеста» Гете (1797), «Леонора» Бюргера (1773), "Фалаба-разрушитель» Р. Саути (1801), «Вампир» Д. Байрона (1819), «Франкенштейн» М. Шелли (1818). В. изображают также Т. Готье в «Смерти любовника» «La Morte amoreuse», 1836), Бодлер в "Вампире» (1855), Маркиз де Сад в «Жюльетте» («Juliette», 1796), а также Ш. ле Фану «Кармилле» («Carmille», 1872), М. Джеймс в "ГерцогеМагнусе» («Count Magnus», 1905), Ю.Бенсон в «Комнате в башне» («The Room in the Tower», 1912) и Ф. Кроуфорд в романе «Жизнь за кровь» («For the Blood is the Life», 1911).
Откуда же возник тот образ В., который так привлек внимание писателей?
Само слово «вампир» — венгерского происхождения и имеет соответствия в славянских языках; возможно, оно образовано от турецкого liber [ведьма]. В. иногда соотносится с латинским slrix [сова-сипуха]; в Португалии ему соответствует bruxsa — женщина-птица, сосущая кровь детей. В Англии слово «в.» впервые использовано около 1734г. и объяснялось следующим образом: «Тела умерших людей, одушевленные злыми духами, которые выходят из могил в ночное время, сосут кровь живых и губят их». И гораздо позже, уже в 1762г., оно стало применяться к летучим мышам, которые якобы нападали на животных.
В Западной Европе до конца XVIIfl. отмечались только единичные упоминания о В., а теоретические обсуждения вопроса о В. стали появляться в печати лишь с середины XVIII в. Августин Кальме в «Traite sur les apparitions» (1751) говорит, что В. стали известны только в последние 60 лет и были в основном замечены в Венгрии, Моравии, Силезии и Польше. Много рассказов о В. известно также в Греции и Албании.
Очевидно, что В. родственны волкодлакам [см. Ликантропия], отличаясь от них лишь двумя качествами: тем, что они суть ожившие мертвецы и тем, что они должны сосать кровь из живых, чтобы сохранять жизнеспособность.
Существуют две точки зрения на сущность В.: первая — это демон, который входит в мертвое тело; и вторая, возможно, более распространенная, — это дух умершего, вернувшийся в его тело. Монтегю Саммерс пишет: «Он [В.] — часть темной стороны природы, он обладает таинственными и ужасными качествами, ...хотя в строгом смысле и не является демоном («Vampire: Kith and Kin»). Вальтер Man в «De Nugis Curialium» [«Courtiers' Trifles»] в конце ХНв. придерживался первой точки зрения; он рассказывает о демоне, воплотившемся в даму знатного происхождения, перегрызавшую горло маленьким детям.
Уходящее корнями в незапамятные времена представление о В. дополнялось, объединяя различные суеверия и небольшую, как всегда бывает в фольклорных жанрах, примесь реальных фактов.
1. Широко распространенное суеверие о призраке или мертвеце, вернувшемся в свое старое логово, приняло завершенную форму в легендах о Холлоуине. День всех святых или День поминовения всех усопших, отмечаемый 1 ноября, вобрал в себя множество языческих обрядов, включая кельтский праздник в честь бога Самхейна, Повелителя Мертвых. Следующий день, 2 ноября — праздник всех усопших, традиционный день возвращения духов. Возвращение мертвых вызывало страх и, следовательно, их нужно было умилостивить. Большинство погребальных обрядов в первую очередь призваны убеждать в том, что мертвые не вернутся; множество историй о людях, не обретших упокоения из-за того, что погребальные службы были неправильными или неполными, побуждают живых выполнять эти необходимые обряды. Так, Одиссей должен был возвратиться назад, чтобы успокоить душу Эльпенора, а Ахилл — выполнить требования души Патрокла. Наиболее частыми объектами посещения В. были родственники, чаще всего жены (память которых о муже была особенно яркой). В одном из наиболее ранних (1196г.) рассказов о В. (хотя и не о кровососущей разновидности), в «Historia Rerum Anglicarum» Уильяма из Ньюбери, мертвый муж досаждал своей жене; когда же гробница была вскрыта, чтобы укротить оживший труп, тело было найдено почти не сгнившим, таким, каким оно было в день погребения.
2. Существование маньяков, которые жаждут крови. Подобное состояние, конечно, крайне редко и ненормально и отличается от каннибализма, иногда принимавшего крайние формы, как у женщины-самаритянки, описанной в Библии (4 книга Царств, 6, 24-30).
3. Преждевременные похороны или случайное погребение человека в состоянии каталепсии или бесчувственности. Саммерс (без ссылки на источник) говорит, что в начале ХХв. в Соединенных Штатах сообщалось в среднем об одном преждевременном погребении в неделю («Vampire: Kith and Kin»), g книге «Buried Alive» (1895) Франц Хар. тман ссылается на 700 случаев в его собственном врачебном округе в конце Х1Хв,-правда, надо отметить, что доктор был ок.| культистом. В древние времена, когда меди. цинские знания были менее развиты, ошибки могли быть более частыми, отмечал Poop B «De Masticatione Mortuorum» (1679), и вандалы, грабящие труп вскоре после погребения, легко могли быть испуганы его «воскрешением». Усилия при освобождении из гроба могли вызвать и внешние повреждения тела, и кровотечение.
Обсуждая белградских В. в 1732г., д-р Герберт Майо в «On the Truths Contained in the Popular Superstitions» («Об истине, заключенной в народных суевериях», 1851) предполагает, что это были люди, «просто живые или по крайней мере жившие в течение некоторого времени после погребения; короче говоря, те, которых погребли живыми, и чья жизнь, если она еще продолжалась, была оборвана из-за невежества и варварства откапывавших их». Возможность этого проиллюстрирована в истории, цитируемой Саммерсом («Vampire in Europe»). Некий сельский житель Заретто, слишком много выпив и попав под дождь, вымок до нитки и прилег отдохнуть в своих мокрых одеждах. «Его охватили ужасные конвульсии, ближе к одиннадцати часам он впал в состояние комы. Он стал холодным, и его дыхание остановилось. Наконец он умер... В восемь часов на следующее утро его взяли, чтобы похоронить». Дорога пролегала через гористую местность, и подпрыгивание похоронных дрог неожиданно вывело Заретто из пьяного оцепенения.
4. Традиционная мстительность, стремление наказать обидчика, зачастую усиленное религиозными нормами. Иногда люди, отвергнутые обществом при жизни, оставались отверженными и после смерти. Подобным образом становились В. те, кто вел «порочную и распутную жизнь, и зачастую отлученные от церкви своим епископом» (Аллатиус, «De Craecorum Hodie Quorundam Opinationibus», 1645); умершие проклятыми, клятвопреступники, погребенные без надл6' жащего обряда (например, без причастия), вероотступники, самоубийцы, оборотни и мертворожденные незаконные дети от незаконнорожденных родителей (в Венгрии). В славянских странах считали, что трупы, через которые перепрыгнула кошка или перелетелиптицы, могли стать В.; подобное верование отразилось в английском фольклоре в обычае удалять животных с места, где труп ожидал погребения. Существует множество легенд, в которых рассказывается, как тело отлученного от церкви не разлагалось; шотландское народное поверье основывается на мнении, что тело самоубийцы остается нетленным, пока не пройдет срок его жизни. С другой стороны, нетленность тела святых считается чудом. Свойственная монолитным сообществам враждебность ко всему необычному проявилась в убеждении, что старые, бедные и искалеченные могут быть колдунами или даже В.; так, заячья губа, волосы на ладонях, голубые глаза, рыжие волосы считались в разные времена признаками В.
5. Совпадение сообщений о вампиризме с вспышками чумы и эпидемиями, в равной степени вызывавшими ужасное зловоние. Д-р Мор, известный кембриджский платоник, в «An Antidote Against Atheism» («Противоядие от атеизма», 1653) рассказывает, как В. мучил священника в Пентше, в Силезии. Однажды вечером,
«когда этот богослов, как обычно, сидел со своей женой и детьми, собравшимися вокруг него, упражняясь в музыке, по всей комнате вдруг разлилось неожиданное зловоние. Вслед за этим священник и его семья обратились к Господу с молитвой. Тем не менее запах усилился и стал сверх всякой меры несносным, настолько, что они были вынуждены подняться в свою комнату. Он и его жена не находились в кровати и четверти часа, когда они почувствовали такую же вонь в спальне. И в то время, как они жаловались друг другу на это, из стены вышел призрак и крадучись подошел к кровати богослова, дохнул на него пронизывающе холодным духом и испустил такой невыносимый смрад, что ни описать, ни вообразить это невозможно».
С древних времен считалось, что зловоние ". предвещает и сопровождает появление чумы. Уильям из Ньюбери приводит историю отлученного от церкви развратного мужа, терроризировавшего свой родной город:
«Воздух стал гадким и испорченным, когда это зловонное и гниющее тело бродило вокруг, вследствие чего разразилась Ужасная чума и не стало дома, в котором бы не оплакивали своих близких, и вскоре город, который еще совсем недавно был густо населен, оказался покинутым полностью, потому что и те, кому посчастливилось выжить после этой эпидемии и опасных нападений, поспешно переехали в другие районы, чтобы тоже не погибнуть». Два молодых человека, обнаружив труп этого мужчины, рубили его лопатой, пока не хлынула кровь, а потом сожгли его. Уильям продолжает:
«Чума, так жестоко уничтожившая людей, полностью прекратилась сразу же, как только это проклятое чудовище было уничтожено, как будто оскверненный воздух был очищен тем огнем, который сжег отвратительное животное, заражавшее всю атмосферу» («Historia Rerum Anglicarum»).
Вампиризм и эпидемии, в равной степени терзавшие юго-восточную Европу в конце XVII и начале XVIII вв., продолжались до Х1Хв. Эпидемии свирепствовали на Хиосе в 1708, в Межибоже и Белграде в 1725 и 1732, Сербии в 1825, Венгрии в 1832 и в Данциге в 1825 году. Вампиризм был столь же опасен и в другие времена и стал предметом академических трактатов, издававшихся в немецких университетах, особенно в Лейпциге. В одном из богословских исследований, принадлежащем перу Иоганна Генриха Цопфта (Сопфиуса) и названном «Dissertatio de Vampiris Serviensibus» (1733), дается классическое описание В.:
«Вампиры выходят из своих могил ночью, нападают на людей, спокойно спящих в своих постелях, высасывают всю кровь из их тел и уничтожают их. Они досаждают живым мужчинам, женщинам и детям, не считаясь ни с возрастом, ни с полом. Те, кто волей судьбы попадает под их злобное влияние, жалуются на удушье и полную потерю сил, после чего они вскоре угасают».
Кальме добавляет к этому: «Люди, которые были мертвы достаточно долго, ...поднимаются из могил и приходят нарушать покой живых, чью кровь они сосут и пьют». Никакая чума, когда «за несколько часов в деревне заболевают пять или шесть человек», не может быть сравнима с вампиризмом. «The Jewish Spy of d'Argens» (1729) продолжает: «Их симптомы — полнейшее истощение и слабость, как будто от исключительной потери крови... Несмотря на все, что может сделать местный аптекарь, больные люди угасают в течение нескольких дней». Позднее неизвестный фактор, вызывающий смерть, будет назван бактерией или вирусом.
6. Существование определенных отклонений от нормы, которые соответствуют действиям В.: некрофагия (поедание мертвых тел), некросадизм (повреждение трупов, чтобы вызывать половое удовлетворение) и некрофилия (совокупление с трупом, как нормальное, так и педерастическое и мастурбационное). Известен случай во Франции в конце Х1Хв., когда в 1886г. к суду был привлечен за вандализм и некрофилию некий Анри Бло. Он был

привлекательным молодым человеком двадцати шести лет, немного болезненного телосложения. Его волосы свешивались со лба, как у пуделя. Он носил прекрасные, тщательно ухоженные усы. Глубоко посаженные черные глаза находились в постоянном движении. В его внешности было что-то кошачье, а в лице — нечто от хищной ночной птицы. Ночью 25 марта 1886г. Бло открыл калитку, ведущую на кладбище Сен-Уэн, приблизился к одной из канав, где были похоронены те, кто не имел права на отдельную могилу, и вынул доски, удерживавшие землю на последнем из гробов. Надпись на кресте сообщала, что в гробу было тело восемнадцатилетней Фернанды Мери, сценическое имя Карма-нио, балетной танцовщицы, похороненной накануне вечером. Бло вынул гроб, открыл его и достал тело молодой девушки, которое и перенес на насыпь в конце канавы. Там, со всевозможными предосторожностями, он преклонил колени на несколько листов белой бумаги, взятых из цветочных подношений, и совокупился с трупом. После этого он заснул и проснулся слишком поздно, чтобы возвратить труп на место, успев лишь незамеченным покинуть кладбище.

12 июня Бло снова осквернил труп, но, не проснувшись вовремя, был обнаружен и арестован. 27 августа он появился на суде и беззаботно ответил, к ужасу судьи: «А что вы хотите? У каждого свой вкус. Мой связан с трупом». Он был приговорен к двум годам тюрьмы. (Альбер Бателль, «Les Causes criminelles et mondaines», 1886).
7. Эрнест Джонс объясняет, что В. — это «ночной дух, обнимающий спящего, чтобы сосать из него кровь; очевидно, что он — следствие кошмара». Сексуальная неудовлетворенность вызывает эротические сновидения; в случае же, если нормальные проявления чувственности подавлены, неудовлетворенность принимает крайние формы, такие как оборотничество и вампиризм, где «ненависть и чувство вины играют гораздо большую роль», и проявляется оральный садизм. Согласно поверью, В. можно извести, если найти его могилу, затем произвести эксгумацию трупа (который будет найден в превосходной сохранности) и уничтожить его одним ударом копья или лопаты прямо в сердце. Кальме, бенедиктинский монах, писал: «Ни одни человек не может освободить себя от ужасного нападения, пока не выроет трупа из могилы, не забьет ему в грудь острый кол, отрубит голову, вырвет сердце, или даже сожжет тело без остатка».

Ты снова должен выйти в мир
И, как чудовищный вампир,
Под кровлю приходить родную,
И будешь пить ты кровь живую
Своих же собственных детей.
Во мгле томительных ночей
Судьбу и небо проклиная,
Под кровом мрачной тишины
Вопьешься в грудь детей, жены,
Мгновенья жизни сокращая...
Когда с кровавыми устами,
Скрежеща острыми зубами,
В могилу с воем ты придешь,
Ты духов ада оттолкнешь
Своею страшною печатью
Неотвратимого проклятья.

Д. Байрон. «Гяур». Перевод С. Ильина.

Вебстер, Джон (1610-1682)

Житель Йоркшира, евангелистского вероисповедания, прошел путь от учителя и проповедника до врача. Написал многочисленные неопубликованные работы по различным предметам от педагогики до металлургии, до конца жизни продолжал полемику в «The Displaying of Supposed Witchcraft» (1677). Пространная цитата дает представление о содержании труда и о позиции В.:

«...я согласен, что существует много разных обманщиков, мошенников и разнообразных личностей, подверженных заблуждению, меланхолии и фантазии.
Но телесные связи, совершаемые между дьяволом и ведьмой, когда он сосет ее тело или вступает с ней в плотское совокупление, или существование ведьм, превращаюшихся в котов или собак, вызывающих бури или нечто подобное, неоспоримо опровергаются. То же самое можно сказать о существовании ангелов и духов, истинности их проявлений, природе астральных и сиде-меских духов, силе заговоров и приворотного зелья вместе с другими случаями, трудными для понимания.

Написано Джоном Вебстером, практикующим врачом».

«Очевидно, что один сон в его пустой голове оборачивается тысячей ведьмовских деяний в реальном мире». Фронтиспис немецкого перевода (1719) книги Вебстера «Displaying of Supposed Witchcraft» (1677), в которой высмеиваются верующие в колдовство. В верхней части гравюры, над дверью, помещен портрет месье Уфле, персонажа, созданного в 1710 г. аббатом Лораном Ьорделоном, дабы высмеять колдовство.

Ведьма

Представление о В. как о еретике (обсуждаемое в статьях Суды и Колдовство), приведшее к тысячам узаконенных убийств в Западной Европе между 1500 и 1700 гг., проиллюстрировать очень трудно. Гораздо легче, на основании распространенного мнения, представить как воплощение зла женщину, «старую, хромую, с затуманенным взором, мерзкую и всю в морщинах» (Скотт Реджинальд). Поскольку большинство обвиняемых были женщинами, подобное представление преобладало и поддерживалось в литературе и иллюстрациях, дойдя до нашего времени в творениях Уолта Диснея. Нидер (ок. 1435г.) заявил, что ведьм было больше, чем колдунов, потому что женщины обладают лживым языком и рассказывают другим о том, чему они научились. Кайзерсберг (1510) согласился, добавив, что женщины более легковерны, впечатлительны, склонны к галлюцинациям, чем мужчины. Король Яков I повторил эти объяснения в Шотландии (1597).
Харснетт, ставший архиепископом Йорка, в «Declaration of Popish Impostures» (1599), следуя за Скоттом, тоже описывает В. как старую каргу:

«Из их [мошенников] показаний вырисовывается представление о ведьме — как о старой, побитой морщинами старухе, согнутой от старости в дугу, так что подбородок соединяется с коленями, опирающейся на посох, с ввалившимися глазами, беззубой, с фурункулами на лице и трясущимися от паралича конечностями, разговаривающей сама с собой на улицах, забывшей «Отче наш» и, в то же время, сохранившей достаточно злой язык, чтобы назвать шлюху шлюхой».

Отметив, что любое необъяснимое нарушение спокойствия часто вменялось в вину В., в особенности на английских колдовских процессах, Харснетт продолжает:

«Если она хотела околдовать старую жену, то говорила в дымоход: «Паке, Макс, Факс»; или могла произнести заговор на мельничные колеса сэра Джона Грентхема: «Пусть те, кто крадет мельничные колеса взывают к милости Господней. И тогда — берегитесь! Будьте начеку, соседи мои!» Если есть у вас больная овца, боров с паразитами, лошадь с язвами на копытах, школьник-озорник, пустомеля девчонка за прялкой или засидевшаяся в девках неряха, и ни каша, ни хлеб с маслом не могут сделать ее толстой, ее легко научить корчиться в падучей: закатывать глаза, скрежетать зубами, перекашивать рот, трястись всем телом, деревенеть руками и ногами. И тогда, если старая матушка Нобс когда-нибудь называла ее идиоткой или посылала к черту, — нет сомнения, что матушка Нобс — ведьма, а девушка — проклята ею».

Джозеф Эдисон дает похожее описание «сморщенной карги», Молли Уайт.
Созданный в XVII в. сборник рассказов-карикатур отразил живописное представление о ведьме во французских и немецких трактатах и в английских памфлетах того времени. Оно настолько укоренилось, что мадам Буриньон (ок. 1666г.) сказала об одной из своих послушниц, которую трое священников объявили ведьмой, что, «не зная, какого вида существо должно быть ведьмой, она думала, что ведьмы безобразны и уродливы... и не могла поверить, что эта девушка — ведьма» (Хейл, «Modern Relations»).
В свою очередь, теологи исходили из народных представлений, и, как заметил Бинсфельд, безобразие стало признаком или показателем [indicium] В. Воден в «Demonomanie» (1580) цитирует пословицу «безобразна как ведьма» и слова Джироламо Кардано (1550), заявлявшего, что он никогда не видел ведьмы, которая не была бы уродлива.
В юмористической книге конца XVIIs. «The Strange and Wonderful History of Mother Shipton» ( «Удивительная и чудесная история матушки Шиптон», 1686) описывается рождение Урсулы Сутхэлл, позже известной как ведьма — матушка Шиптон: «длинная, очень широкая в кости, с большими вытаращенными глазами, очень колючими и свирепыми. Ее нос, украшенный огромными прыщами, был невероятной длины со множеством изгибов». Урсула была отпрыском ведьмы и дьявола. Обычно считали, как замечает Боден, что дети «следовали примеру своей матери». Рождение от В. считалось доказательством того, что ребенок является ведьмой. В «Compendium Maleficarum» (2 изд., 1626) Гваццо объясняет:

«Инфекция колдовства часто распространяется как зараза к детям от их греховных родителей, которые пытаются добиться благосклонности своих дьяволов. Поскольку алчность Сатаны всегда была безграничной и неудовлетворимой, то, если он однажды входил в семью, он никогда не покидал свой плацдарм без больших осложнений. И это одно из многих явных и определенных свидетельств против тог кто обвинен в колдовстве, если один из его родителей был уличен в данном преступлении. Известны многочисленные примеры наследования этой заразы детьми, поскольку Дьявол всегда озабочен увеличением числа своих сторонников. И он достигает этого наилучшим способом, заставляя и принуждая тех, кто уже находится в его власти, развращать своих собственных детей».

Три веселящиеся ведьмы (гравюра, приписываемая Гансу Бальдунгу Грюну). Молодая ведьма справа играет в чехарду, искусно поддерживая над собой горящий ночной горшок. Эта картинка была задумана как новогодняя поздравительная открытка.

Некоторые из ранних писателей и художников придерживались менее распространенного представления о В. как о юной и привлекательной девице, очевидно, более соблазнительной для дьявола-обольстителя, чем старая карга. Гравюры Ханса Бальдунга Грюна (ок. 1514г.) отражают эту мало распространенную точку зрения. Она была недавно возрождена в панно, предназначавшихся для Музея колдовства в Биаррице, и в изображениях баскских ведьм — молодых обнаженных женщин, намазывающих себя для полета. Истребление молодых и миловидных ведьм, очевидно, было связано с пуританскими настроениями — как у протестантов, так и у католиков — и с опасениями, что соединение красоты с колдовством может обернуться ересью.

Представление о ведьме времен Елизаветы. Из очень редкого трактата «A Most Wicked Work of a Wretched Witch» (1592) («Самые злые козни проклятой ведьмы»), хранящегося в библиотеке Ламбетского дворца.

Ведьма в черной остроконечной шляпе и пелерине, оседлавшая помело или беседующая со своим котом, является составной частью фольклора. К сожалению, подобное представление опровергается тем фактом, что большинство обвиненных в колдовстве не были старухами-чародейками. Даже в Англии, где, несомненно, было привлечено много уродливых старух, гораздо чаще обвинялись молодые женщины.
В Шотландии, на судах над Нортбервикскими ведьмами в 1590г. обвиненные женщины «слыли столь же честными согражданами, как и другие жители города Эдинбурга». В Германии большинство сожженных составляли молодые, образованные, богатые и пользующиеся уважением женщины, как явствует из письма канцлера князь-епископа из Вюрцбурга в августе 1629г. [полный текст см. Вюрцбургские процессы]. Одна из сожженных, 19-летняя Барбара Гебель, так описана в реестре палача: «Она была прекраснейшей девушкой в Вюрцбур-ге». Примерно в то же самое время в Кельне была сожжена другая молодая ведьма, про которую говорили, что она «была самой прекрасной девушкой во всем Кельне».
Наиболее полно ситуацию в Германии оценивает Джордж А. Барр: «Никто не должен завидовать жившим в то время. Злоба и зависть частенько диктовали имена, провозглашаемые в комнате пыток. Богатство, ученость, красота и добродетель часто становились подлинной причиной для обвинения».
Тем же, кто сомневался в преступлениях этих людей, демонологи отвечали, что внешне благочестивое поведение было изощренной уловкой Дьявола: для прикрытия своей дьявольской работы ведьмы делали все, что должен делать добропорядочный католик.
Обвинения в колдовстве могли быть выдвинуты и церковными властями, и даже толпой против любого ученого или мыслящего человека. Д-р Ди, астролог королевы Елизаветы, был обвинен Тайным советом в 1555г. в использовании магии, чтобы убить королеву Марию, но не был осужден. Однако его колдовская репутация усиливалась, а с ней убывала популярность. В 1583г. на него напала толпа, которая затем разграбила его дом и уничтожила библиотеку. Королева же продолжала его поддерживать и в 1590г. выделила ему 100 фунтов на алхимические опыты. Другой алхимик, д-р Джон Лэмб, был менее удачлив: его линчевали как колдуна в 1640г. [см. «Возлюбленная» д-ра Лэм-ба]. Нодье выступил в защиту высокообразованных людей, обвиненных в колдовстве, таких как Савонарола, Нострадамус, Фома Аквинский, Роджер Бэкон и Альберт Великий. Английский перевод, сделанный Дж. Девисом, опубликованный в Лондоне в 1657г., был озаглавлен «The History of Magic by Way of Apology for all the wise men who have unjustly been reputed magicians» («История магии в защиту всех мудрых людей, которых несправедливо сочли магами»). Катрин Кеплер, мать известного астронома, преследовалась за колдовство в 1620г. в Гуглингене, в Швабии (Гюнтер, «Ein Hexenprozess», 1906).

Немецкое представление о ведьме (ок. 1709г.). «Ведьма должна быть злобной старой женщиной, живущей в маленьком прогнившем домике под горой, на опушке леса; она должна часто сидеть у дверей и прясть. У нее должен быть черный кот, две или три метлы, чертенок или два, и два-три дьявольских соска, чтобы черти могли сосать ее». — «Round About Our Coal Fire» (английская рождественская открытка, ок. 1700г.)

Сохранился полный отчет о суде над ней, и ее 49 ответов отражают (ввиду отсутствия вопросов в судебных отчетах) установившийся порядок допроса подозреваемых ведьм [см. Признание].
В сочинениях демонологов можно найти множество синонимов для слова «ведьма». Джордано де Бергамо (1470) отмечает:
bacularia — от «езды на палке»
fascinatrix — от «дурного глаза»
herberia — от ее ядовитых трав
maliarda — от зла или порчи, которые она приносит
pixidaria — от ее коробки с магическими мазями
Бинсфелъд в 1589г. приводит другие названия:
femina sage — мудрая женщина
lamia — кровососущее ночное чудовище
incaniator — чародей
magus — знахарь
maleficius - - злодей, приносящий вред людям, животным или собственности
sortiariae mulier — женщина, предсказывающая будущее с помощью жребия
strix — ночная птица veneficia — отравитель
vir sortilegi — волшебник
Но, как замечает иезуит Каспар Шотт, lamia и strix означали одно и то же, то есть saga («Physica Curiosa», 1657). Другие латинские термины для слова «ведьма» встречаются в классических трактатах по колдовству, включая anispix, auguris, divinator, januatica, ligator, mascara, phitonissa, sortilega, stregonis и stregula.
Потт приводит наиболее распространенные немецкие синонимы к слову «ведьма»: Нехеп, Tochterdes Dormers, Unholdinnen, Cabelreiterinnen [наездницы на сенных вилах] Wettermacherinnen, Zauberinnen и иногда Truten и Wickhersen [от wicken — «предсказывать будущее»]. Hexerei впервые появилось на судебных процессах в Люцерне, где мужчина по имени Геглер был подвергнут пытке за колдовство.
Широкий спектр определений приводится в английских трудах. Уиклиф в «Apology for Lollard Doctrines», например, перечисляет: ario/er [чревовещатель], augurer [гадатель], enchantress [чародейка], haruspex [предсказатель по внутренностям], phytoness [заклинатель], sortileger [предсказатель будущего] и множество -mancers — людей, чьей профессией было предсказывать будущие события по воздуху [aeromancer], цифрам и линиям [geomancer], воде [hydromancer] или огню [руromancer]. По мере развития колдовства возникла необходимость классифицировать различные типы ведьм. Эйди, основывая свою классификацию на Второзаконии, устанавливает 9 разновидностей В. Джон Гоул в 1646г. признался на суде, что имеется 8 классов В.:
1. Предсказатель, цыганка или предсказательница будущего.
2. Астролог, звездочет, предсказывающая по планетам ведьма.

Разновидности ведьм
(Уильям Вест «Симболография» (Лондон, 1591).

Колдуны:

Колдунами считаются те, кто бормотанием определенных суеверных слов совершает вещи, превосходящие природу, вызывая призраки умерших, притворно заявляя об обнаружении вещей в удаленных и тайных местах и показывая их в любом образе или подобии.

Колдуны прорицающие:

Предугадывают и предвидят вещи, которые должны произойти, и вызывают злых духов с помощью неких заговоров и определенных формул. И с помощью этих слов, как требуется от них, отвечают голосом или как-то иначе, взглянув на появляющиеся перед их глазами в стекле, кристаллах или кольцах картины или образы предметов, которые ищут.

Гадатели:

Знатоки искусства гадания, которое может произноситься предсказывающими духами. Могут указать тех, кто украл вещи, и рассказать, где вещи, потерянные или украденные, находятся.

Фокусники:

Фокусники и ложные целители, которые для исцеления всех болезней и болячек человека и скота используют или некоторые определенные заговоры, или письмена, называемые чарами или заклинаниями, которые вешаются на шею или некоторые другие части тела.

Чародеи и заклинатели:

Чародеи или заклинатели, которые полагают, будто с помощью произносимых специальных слов, надписей, подобий, трав или других предметов они могут сделать то, о чем заявляют, поскольку дьявол либо помогает, либо руководит ими в совершении чудес. От них несколько отличаются ведьмы или карги, и авгуры или предсказатели по полету птиц, а также предсказатели по внутренностям жертвенных животных.

Ведьмы:

Ведьмой или каргой является та, которая, введенная в заблуждение союзом, заключенным с дьяволом, убеждаемая, побуждаемая или обманываемая им, полагает, будто она может сделать по злому умыслу или с помощью проклятия сотрясение воздуха молниями и громом, чтобы вызвать град и бури, передвинуть зеленые поля или деревья в другое место, перемещаться на своем домашнем духе (который обманом принимает форму козла, свиньи или теленка и т.п.) на некую достаточно отдаленную гору в удивительно короткий промежуток времени, а иногда летать на посохе, вилах или некоторых других орудиях и проводить всю ночь напролет со своим возлюбленным, играя, борясь, пируя, танцуя, развлекаясь и ублажая дьявольское вожделение тысячей непристойных забав и чудовищных насмешек.

3. Поющая, скулящая или считающая ведьма, пользующаяся знаками и цифрами.
4. Ведьма, отравляющая снадобьями.
5. Экзорсист или ведьма, заклинающая Духов.
6. Ведьма-гурман.
7. Знахарка, мудрая, ученая или искусная ведьма.
8 . Некромант.
Подобная классификация носила во многом теоретический характер, поскольку все эти злодеяния рассматривались как завися щие от Дьявола и равно считались ересью. Так, Дамхудер в «Practica Rerum Criminalium» (1554) приходит к выводу: «Итак, sortilegi, divinatores (предсказатели) и malefici, (вызывающие порчу), практикующие это дьявольское суеверие, должны быть названы врагами Спасения, и следует верить, что они суть враги рода человеческого». И англичанин Гиффорд замечал: «Волшебник, чародей, предсказатель и все остальные их виды составляют один круг» («Discourse of the Subtle Practices of Devils by Witches and Sorcerers» — «Беседа о мерзких дьявольских делах ведьм и чародеев»).

Ведьминский знак

Формально ведьминский знак, считавшийся доказательством колдовства, — дополнительные груди (polymastia) или соски (polythelia), причем последние более часто встречаются у мужчин, чем у женщин. Фактически большинство описаний говорят о ведьминских знаках как о некоем естественном физическом уродстве. Маргарет Маррей
ссылается на эксперимент, когда из 315 человек, выбранных случайно, у 7 процентов были обнаружены дополнительные соски. Один из скептиков XVIIa., Эйди, критикует традицию рассматривать в качестве ведьминских знаков геморроидальные шишки, длинные мясистые бородавки, миндалевидную железу под языком:
«Очень немногие не имеют никаких личных меток на своем теле, таких как родинки или родимые пятна, которые сплетники называют личными отметками дьявола и многие честные мужчины и женщины имеют на телах наросты, которые эти сплетники называют дьявольскими сосками».

Ч. Лэм, «Ведьмы и другие ночные страхи»
Мы поступаем чересчур опрометчиво, огульно зачисляя наших предков в дураки из-за чудовищной, на наш взгляд, непоследовательности их представлений о колдовстве. Мы находим, что в отношении зримого мира они были столь же разумны, а в понимании исторических аномалий столь же проницательны, как и мы. Но раз допустив, что открыт мир незримый, а с ним и неукротимая деятельность злых духов, какой мерой возможности, вероятности, уместности и сообразности — того, что отличает допустимое от явно нелепого, — могли они руководствоваться, прежде чем отвергнуть или принять на веру те или иные свидетельства? Если девы чахли, медленно угасая, в то время как таяли перед огнем их восковые изображения, если хлеба полегали, скот увечился и вихри в дьявольском разгуле вырывали с корнем дубы в лесу, а вертелы и котлы пускались в устрашающий пляс вокруг какой-нибудь сельской кухни, когда не было ни малейшего ветра, — все это казалось одинаково вероятным, пока были непонятны законы, управляющие такого рода явлениями. Представление о том, что князь тьмы, минуя красу и гордость нашей земли, свирепо осаждает податливое воображение немощной старости, для нас a priori так же правдоподобно, как и неправдоподобно, ибо мы не располагаем ни средством постигнуть его цели и виды, ни данными, чтобы установить, по какой цене эти старческие души пойдут на торжище дьявола. Или, раз воплощением всяческой нечисти почитался козел, вовсе незачем так уж удивляться, что дьявол якобы является иногда в его образе и подтверждает тем самым подобное олицетворение. Что между обоими мирами вообще установились связи — возможно, ошибка, но, поскольку такое допущение было однажды сделано, я не вижу, почему какому-нибудь подтвержденному свидетельствами рассказу этого рода следует доверять меньше, чем любому другому, только оттого, что он нелеп. Нет закона для суждения о беззаконном, и нет правила, которое годилось бы для опровержения грез.
Лэм Ч. «Очерки Элии»,

Согласно английской теории XVIIa. считалось, что подобные соски использовались чертенятами, домашними духам и другими представителями дьявола, и поэтому являлись главными признаками колдуна или ведьмы. В книге Майкла Дальтона «Country Justice» (1618) в качестве второго признака ведьмы назван следующий: «Для так называемых домашних духов они имеют некие шишки или небольшие соски на своем теле и в некоторых других интимных местах, посредством которых духи сосут их». Большинство женщин, арестованных Хопкинсом, после того, как им не давали спать две, три или четыре ночи и принуждали оставаться в непрерывном движении, приходили в изнеможение и подтверждали слова Дальтона. Так, на судах в Суффолке в 1645г.

Маргарет, жена Бейтса из Фрамлинхема после двух или трех дней бодрствования призналась, что однажды во время работы она почувствовала, как нечто поднялось по ее ногам, вошло в ее интимные места и ущипнуло ее за эти места, где и были обнаружены эти метки. И в другое время, когда она была на церковном дворе, она почувствовала, что нечто снова щиплет ее в этих местах; и позднее она призналась, что имеет еще два соска, сделанные когда-то, чтобы можно было сосать ее.

Отчеты о судах над ведьмами в Англии, Шотландии и Новой Англии изобилуют описаниями ведьминских знаков. Шедуэлл, драматург периода Реставрации, ссылается на распространенное мнение: «Наличие у них шишек и сосков подтверждают все, кто верит в колдовство» (Ланкаширские ведьмы, 1681). Так, у Элизабет Сойер, ведьмы из Эдмонтона (1621), обнаружили «нечто, подобное соску, толщиной в мизинец, длиной в полпальца, имевшее на конце пупырышек, похожий на сосок, и выглядевшее так, как будто кто-то сосал его». Мери Рид из Кента (1652) «имела явственно различимый сосок под своим языком и показывала его многим». Темпренс Ллойд, одна из последних женщин, повешенных в Англии за колдовство, (1682, Эксетер) была осмотрена Анной Уэй-кли: «Во время осмотра на ее теле обнаружили в интимных местах два соска, висевших плотно и напоминавших кусочки мяса, которые сосал ребенок. И каждый из упомянутых сосков был около дюйма в длину» (Хоуэлл, «State Trials», 1816). При обследовании Бриджит Бишоп, одной из салемских ведьм (1692), «женщина-заседатель обнаружила необычный сосок на ее теле, но во время второго осмотра, через три или четыре часа не было найдено ничего похожего». — К. Мазер, «Чудеса невидимого мира», 1693г.
Доводы, что подобные выступы имеют естественное происхождение, были бесполезны. Например, они не помогли Элизабет Райт и ее дочери Алисе Гудридж, обследованным в 1596г.

Они раздели старую женщину и обнаружили за ее правым плечом нечто, очень похожее на вымя овцы, с двумя сосками, подобными двум большим бородавкам: один сзади подмышкой, другой на ладонь выше, у самого ее плеча. На вопрос, давно ли у нее эти соски, она ответила, что родилась с ними. Тогда они осмотрели Алису Гудридж и обнаружили на ее животе дырку величиной в два пенса, свежую и кровоточащую, как будто некая большая бородавка была вырвана в этом месте» («Удивительнейшая история ведьмы по имени Алиса Гудридж», 1597).

Алиса сказала, что она поранилась ножом два дня назад, поскользнувшись на лестнице, но врач сказал, «похоже, что отсюда сосали» [см. Бартпонский мальчик].

Осмотр обычно происходил публично. Так, не позднее 1717г. в Лестере одну старую женщину обследовали «перед большим количеством добропорядочных женщин этого города. Они показали под присягой, что обнаружили в ее секретных местах два белых куска мяса, похожих на вымя овцы или на сосок кошки». В некоторых случаях обследование производилось свидетелями обвинения, как на суде в Сен-Осайте над Сесиль Целлс. Даже мертвые не освобождались от публичного осмотра. Восьмидесятилетняя Алиса Самуэл была повешена как ведьма по показаниям пяти истеричных детей [см. Уорбойские ведьмы]. В отчете о казни рассказывается:

«Тюремщик, чьей обязанностью является наблюдать за их погребением, снял с них одежду и, когда они были обнажены, обнаружил на теле старой женщины Алисы Самуэл маленький комок мякоти длиной полдюйма, выступающий, как будто сосок, увидев который, он и его жена сначала намеревались не показывать его людям, поскольку он находился в таком интимном месте, которое неприлично видеть. Однако, все-таки не желая прятать столь необычную находку и прилично прикрыв интимное место немного выше соска, они позволили осмотреть его тем, кто стоял рядом. После того, как жена тюремщика взяла этот сосок в руки и слегка оттянула его, из него показалась сперва смесь желтого молока и воды, с виду похожая на молозиво (как сказал тюремщик). Во второй раз появилось нечто вроде чистого молока, и в самом конце — кровь» («Самое необыкновенное и удивительное изобличение», 1593).

Ведьминские знаки часто путали с клеймом дьявола, естественными пятнами на коже, по общему мнению, нечувствительными к боли и считавшимися клеймом, определявшим владельца как дитя Сатаны. Так, Джон Белл, священник из Гледсмура, в начале XVIIIs. включал в одну категорию «нечто вроде синяка, или маленький сосок, или красные волдыри, подобные укусам блох, иногда заполненные мякотью, иногда пустые внутри»
(Белл цитирует памфлет 1645г. «Законы против ведьм и колдовства»). Дальтон не отличал сосков от других знаков, которые бывают в интимных местах, не кровоточат «при прокалывании и, таким образом, требуют внимательного и тщательного поиска». И великий эксперт Хопкинс безоговорочно считал соски дьявольскими метками («Изобличение ведьм», 1647).

Вейер, Иоганн (1515-1588)

В. — один из первых усомнился в надобности охоты на ведьм. Проводил различие между простыми женщинами, не причинившими зла и все же обвиненными в сговоре с дьяволом (возможность которого В. не отрицал), и коварными колдунами, действовавшими сообща с Сатаной. Женщины думали, что они творят зло, а на деле это были просто галлюцинации, вызываемые Дьяволом, настоящее же зло совершалось самим дьяволом без человеческой помощи. В. скорее руководствовался состраданием, чем разумом. В результате его стремление отличить безобидных ведьм от злобных колдунов было легко отклонено более последовательными оппонентами, например, Боденом. Во многих случаях В. принимал за истину самые невероятные истории. К примеру, он буквально поверил в рассказ о Гамельнском крысолове (как и Глан-виль сто лет спустя) и датировал случившееся 16 июня 1284 года. В. считал, что однажды помешал Дьяволу улететь с юной девственницей в замок Кальденброк в Гельдре.
Однако, несмотря на веру в могущество Дьявола, В. опротестовал столько выходок охотников за ведьмами, что практически оказывал смягчающее влияние. Клевское и Юлиерсбергское герцогства, где он был личным врачом герцога Вильгельма, в конечном счете стали (в относительной степени) приютом разума, наряду с палатинатами Рейн и Нассау в Германии, повсюду охваченной беззаконными казнями. Его взгляды встречали такое противодействие, что без поддержки герцога он был бы сожжен как союзник ведьм.
В, родился в Брабанте, в дворянской семье, обучался у Корнелиуса Агриппы, средневекового ученого, имевшего репутацию колдуна, затем получил образование в Париже и стал врачом. Он был наставником двух сыновей и племянника французского короля Франциска I, путешествовал с мальчиками по Франции, Африке и на Крит.

Иоганн Вейер (1515-1588), личный врач герцога Вильгельма и активный противник преследований за колдовство.

Когда его служба закончилась, он получил место в Клеве, стал известным диагностом и написал свои книги по колдовству. Как медик, В. понял, что отчеты о шабашах и одержимости были следствием психической неуравновешенности. По этой причине и потому что почти все заболевания тогда приписывались колдовству, он понял, что задачей врача является борьба с подобными предрассудками.
Как протестант, В. особенно враждебно относился к невежественным священникам и монахам, которые при первых признаках любой болезни объявляли об одержимости и зарабатывали деньги на экзорсизме. Подобные священнослужители возводили на невиновных ложные обвинения и наполняли своими жертвами тюрьмы.
«Ежедневно мы убеждаемся в том, какое гнусное охлаждение к Господу и сближение с дьяволом, ненависть между родственниками, ссоры между соседями, враждебность между крестьянами, столкновения между городами, постоянные истребления невиновных проистекают из веры в колдовство ведьм, плодоноснейшего источника всех бед».
В шестой книге своего труда «De Praes/igiis» (1563) В. яростно выступает против жестокого содержания в тюрьмах, где заключенные которых «постоянно таскают страдать Ужасных пыток, видят в смерти желанное бавление от мучений» и охотно признаются ю всех преступлениях, которые вменяются в вину, лишь бы не попасть в ужасную порьму под бесконечные пытки». Разоблачение типичных приемов охотников за ведьма-
ми __ одна из вершин его труда, который
иожно поставить рядом с книгой отца Шпее. Но как это непохоже на обычное судопроизводство, когда по злонамеренному обвинению или ложным подозрениям неграмотных и невежественных крестьян старые женщины, обманутые или одержимые дьяволом, ввергаются судьями в ужасные камеры с ворами и в пещеры гнусных демонов, а затем калечатся самыми изощренными пытками, которые могут изобрести деспоты. И эта жестокость продолжается, пока самые невиновные не будут вынуждены признать себя виновными.

Титульный лист первого издания «De Praestigiis» (Ьазель, 1563) д-ра Иоганна Вейера.

Это происходит до тех пор, пока эти кровопийцы не принудят их отдать Господу свои невинные души в пламени костра, а не страдать более от пыток тиранов. Если действительно, не вынеся жестокости пыток, они умирают в руках палачей или, истощенные страданиями и длительным заключением, совершают самоубийство, чтобы освободиться (как действительно могло быть) от суровости мучений и зловония тюрьмы, то слышат радостный крик, что это дьявол убил их. Но, когда появится величайший ловец душ, от которого ничто не скроется, ваши гнусные деяния будут разоблачены. Вы — тираны, кровожадные судьи, мясники, мучители и безжалостные разбойники, которые отбросили всякую человечность и не знают жалости. Итак, я обвиняю вас перед судом Великого Судии, который рассудит нас, и правда, которую вы попираете ногами и сжигаете, поднимется и обвинит вас, требуя отмщения.
Через 14 лет после появления «De Praestigiis», в 1577г. В., видя возрождение охоты на ведьм, написал сокращенный и обновленный вариант своей ранней работы «De Lamiis» («О ведьмах»), охватывающий более или менее тот же материал. Его уверенность, что бесполезно признание, полученное под пыткой, подготовило общественную поддержку для последующих атак, предпринятых гуманистами-иезуитами, отцами Теннером, Лай-маном и Шпее, а также Лаосом. Наблюдая за жестоким неурожаем 1565г., В. подытоживал в письме к доктору в Вюртемберг:
«Ведьмы, особенно, когда подвергаются очень суровым пыткам, признаются во многом таком, что является просто россказнями, пустяками, небылицами, которые никогда не могли бы соответствовать природе вещей. Никто не смог бы отнестись с доверием к той части их признаний, где они говорят, что так или иначе связаны с дьяволом, тем самым соглашаясь подчиняться его злой воле; когда они добровольно признаются, что волновали воздух, вызывая бурю с градом, уничтожали урожай и виноградники или совершали какие-либо другие злодейства... если нет другого доказательства, кроме признания старой женщины, потерявшей рассудок в тюрьме или под пытками, которой мы не поверили бы во всех прочих вопросах, ибо что положительное можно извлечь из бредового признания демонически одержимой старой карги?»

Вейр, Томас (ок. 1600-1670)

Долгое время после казни в 1670г. майора В. помнили как одного из самых известных (в народном мнении) шотландских колдунов. Общественный интерес усиливался предшествовавшей известностью В. как выдающегося парламентария, одно время командовавшего Эдинбургской гвардией, и как страстного евангелистского лидера. Неожиданно в возрасте 70 лет он добровольно признался (хотя сперва ему никто не поверил) во множестве отвратительных преступлений: прелюбодеянии, кровосмешении, педерастии и в колдовстве, худшем изо всех преступлений. Он вовлек в это дело и свою 60-летнюю сестру, Дженет Вейр, которая была сожжена как ведьма на основании ее собственного признания, при отсутствии независимых свидетельских показаний.
В Х1Хв. Роберт Чамберс написал в «Традициях Эдинбурга» («Traditions ofEdinburg», 1825): «Единственное заключение, какое современный человек может сделать по поводу В., — что старик был не в своем уме, — подтверждается некоторыми обстоятельствами. Самое первое, что говорит в его пользу, — это несомненное помешательство его сестры». Это суждение, безусловно, верно, хотя и не объясняет должным образом психологию этой пары: самодурный и своевольный мужчина, почти всю жизнь проживший по-холостяцки, неистово верующий в геенну огненную и вечные муки, неожиданно признается во всех тех грехах, с которыми он якобы боролся. Возможно, разгадка его душевного состояния кроется в его заявлении, «что, если бы он не ощутил этого ужаса, терзавшего его изнутри, он едва бы поверил в существование Господа».
Его жизнь можно пересказать в двух словах. Он родился в добропорядочной семье, жившей в Ленарке, примерно в 1600г. В 1641г., будучи лейтенантом шотландской пуританской армии во время Гражданской войны, он был ярым противником роялистов. В 1649 и 1650 гг., уже в звании майора, командовал войсками, защищавшими Эдинбург (Хикс, «Ravillac Redivivus»). Он был инспектором государственной почты, чем и зарабатывал себе на жизнь. Помимо военной деятельности он аккуратно посещал Церковные собрания протестантов-евангелистов, никогда не претендуя на функции священника или проповедника. Современник пишет:
«Он пользовался таким уважением в строгой секте пресвитерианцев, что, если четверо встречались вместе, можно было быть уверенным в том, что майор Вейр был одним из них. На частных собраниях он молился, вызывая всеобщее восхищение, что заставляло многих из прихожан считаться с его мнением [ценить его общество]. Многие посещали его дом, чтобы услышать, как он молится».
Уже в старости, в 1670г. (некоторые источники сообщают, что тогда ему было 76 лет), В. решил обнародовать свою тайную жизнь, которую он так лицемерно и успешно скрывал все эти годы. Сначала никто не верил ему, но, поскольку он настаивал на своем, профос послал врачей, чтобы они обследовали его. Однако врачи сочли его нормальным и заявили, что его «дурное расположение духа возникло вследствие уязвления его совести». Теперь профос был вынужден арестовать его на основании его же собственных показаний. Майора В. доставили в суд 9 апреля 1670г. и обвинили по четырем пунктам:
1. Преднамеренная попытка изнасилования собственной сестры Джейн, когда той было десять лет, и длительное кровосмесительное сожительство с ней, начиная с шестнадцати ее лет и до пятидесяти, когда он уже «не хотел ее из-за возраста».
2. Кровосмесительная связь с падчерицей, Маргарет Бурдон, дочерью его умершей жены.
3. Прелюбодеяние с «несколькими и разными личностями» и сожительство с Бесси Уимс, «служанкой, которую он держал в своем доме двадцать лет, и все это время возлежал с ней так бесцеремонно, будто она была его женой».
4. Содомия (скотоложство) с кобылами и коровами «и особенно осквернение себя связью с кобылой, на которой он ездил по Западному округу около Новых Мельниц».
Очевидно, колдовство считалось само собой разумеющимся, хотя формально и не выдвигалось в качестве обвинения, но упоминалось в показаниях. Сестра майора В. была обвинена вместе с ним в кровосмешении и колдовстве, «но особенно за беседы с ведьмами, некромантами и дьяволами».

Бау, Эдинбург, дом майора Томаса Вейра. «Замечали, что его дом, теперь, как известно, покинутый всеми людьми, иногда в полночь наполнялся светом и странными звуками танцев, воем и, что удивительнее всего, шумом прялки. Некоторые даже иногда видели, как майор около полуночи выходил из дверей, садился на черную лошадь без головы и скакал галопом в вихре пламени» (Р. Чамберс, «Traditions of Edinburgh», 1825).

Главным показанием против В. было его собственное признание и показания свидетелей о том, что В. делал подобные признания в их присутствии. Однако его золовка Маргарет показала, что, когда ей было 27 лет, «она видела майора, своего шурина и ее сестру Джейн, лежащих вместе в амбаре в Ьикет-Шоу, и еще видела их вместе нагими в постели, и что она находилась этажом выше и слышала, как кровать тряслась, и слышала неприличный разговор между ними». Майор В. признался в скотоложстве с кобылой в 1651 или 1652г. и сказал, что женщина видела его в это время и подала жалобу, но никто не поверил ей, и она была «проведена по городу [Ленарку] и высечена общественным палачом за клевету на такого замечательного святого человека».
Джейн сыпала историями о домашних духах, которые, помогая ей, выпрядали «необычайное количество пряжи быстрей, чем это могли бы сделать три или четыре женщины». Много лет назад, будучи учительницей в Далкейте, она продала свою душу Дьяволу, проговорив в присутствии маленькой женщины: «Все мои беды и горести, убирайтесь за дверь!» В 1648г. они с братом «ездили из Эдинбурга в Муссельбург и обратно, в карете, запряженной шестеркой лошадей, которые казались огненными». Джейн В. представила в качестве улики трость майора, сделанную из терновника и украшенную резными головами, якобы служившую волшебной палочкой. После этой подсказки окружающие вспомнили, что В. всегда держался за свою палку во время молитвы, как будто хотел получить вдохновение от Дьявола.
Большинство судей признали майора В. виновным. Джейн В. была признана виновной единогласно.
Майор В. был удушен и сожжен недалеко от Эдинбурга 11 апреля 1670г., а его сестра Джейн — на следующий день на Зеленном рынке в Эдинбурге. На лестнице она обратилась к толпе, проявив сочетание тонкой проницательности и религиозной чувствительности: «Я вижу большую толпу людей, пришедших сюда сегодня поглядеть на смерть бедного старого, несчастного существа, но считаю, что немногие среди вас скорбят и плачут о поруганном Писании».
Это событие было запечатлено во множестве памфлетов и личных дневников и продолжало обсуждаться по крайней мере все последующее столетие. Дом Вейров в Эдинбурге не был заселен и стал источником для многих рассказов о духах и таинственных происшествиях. Видели, как экипажи призраков подъезжали к его дверям, чтобы унести майора и его сестру в ад. После того, как дом оставался незанятым более столетия, одна совсем бедная пара соблазнилась низкой рентой и, к удивлению всего города, въехала туда, но на следующее утро они сбежали, утверждая, что, когда они лежали в постели, к ним подошел теленок и поглядел на них. Дом Вейров оставался пустым еще пятьдесят лет. Незадолго перед его сносом (не позднее 1830г.) сэр Вальтер Скотт настаивал на том, что нужно сохранить этот старый дом как пример народного воображения: «Каким же смельчаком был тот дерзкий студент, который осмелился приблизиться к мрачным руинам, рискуя увидеть, как заколдованная свита майора бродит по старым комнатам, или услышать жужжание некромантического колеса, которое создало его сестре славу прядильщицы».

Венхем, Джейн

Суд над В. в 1712г. стал событием, потому что был последним в истории колдовства в Англии. Хотя присяжные во время сессии в Хартфорде вынесли обвинительный вердикт, судья настоял на оправдании. Вся Англия была возбуждена судом и жадно читала многочисленные памфлеты, в которых высказывались мнения за или против ее виновности. Пятьюдесятью, даже двадцатью годами ранее, Д. В. очевидно была бы осуждена и повешена, поскольку показания против нее были аналогичны тем, что выдвигались на всех предшествующих судах.
Во-первых, В. имела дурную репутацию как «знахарка из Уолкерна». Она уже обвинялась в угрозах и околдовывании Метью Гилсона, сельскохозяйственного рабочего. Она попросила пучок соломы, а он ей отказал. Затем Гилсону пришлось вдруг выбежать из амбара на большак и просить солому у каждого встречного. Ничего не получив, он собрал пригоршни свежего навоза и насовал себе за пазуху. Хозяин Гилсона в связи с этим случаем назвал В. «ведьмой и сукой». В. подала на него в суд за клевету, но сэр Генри Чаунси, местный магистр, убедил обе стороны решить спор частным порядком при посредничестве местного священника Гарди-нера. Веривший в ведьм, Гардинер выбранил В. за то, что она не живет в мире со своими соседями, но, в связи с изменившимися в то время взглядами, фермер должен был заплатить штраф в 1 шиллинг.
Некоторое время спустя, когда у Анны Торн, молоденькой служанки Гардинера, начались припадки в связи с тем, что она увидела «маленькую старую женщину, лицо которой было закрыто капюшоном», этой женщиной не мог быть никто иной, кроме В.
Оказалось, что Анна была околдована «беговым заговором». Несмотря на вывихнутое колено, Анна бежала без оглядки с удивительной быстротой и достаточно долго, пока не повстречалась с В.
На вопрос, куда она бежит, Анна ответила: «К Крамеру за хворостом, чтобы развести огонь».
«У Крамера нет хвороста, — ответила старая женщина в накидке для верховой езды. — Здесь достаточно хвороста, иди к тому дубу и собери его».
Когда Анна собрала охапку, ведьма, как она утверждала, велела ей снять платье и фартук и завернуть хворост в одежду, дав ей большую булавку, чтобы скрепить вязанку. Анна прибежала домой наполовину обнаженная и сказала: «Я обнажена и обесчещена».
Спустя несколько дней в тюрьме В. обыскали на предмет ведьминской метки, и, под давлением местного священника, она призналась, обвинив трех других женщин (которых позже освободили). Затем она была задержана до суда присяжных. 16 свидетелей, включая 3 священников, дали показания против нее. У нее под подушкой была обнаружена магическая мазь, сделанная из перетопленного трупного жира, а в ее доме были найдены странные пироги из перьев. Несмотря на яростную оппозицию духовенства, суд отказался выдвигать какие-либо другие обвинения, кроме «тесного общения с дьяволом в облике кота». На основании этого обвинения присяжные заседатели возобновили заседание, чтобы признать ее виновной. Выездной судья Джастис Пауэлл, возможно, придерживавшийся указаний главного судьи Хол-та, сделанных несколькими годами ранее, препятствовал присяжным заседателям, хотя ему и пришлось подписать приговор. Ему удалось добиться отсрочки, и В. была вскоре оправдана. Она приобрела дружеское расположение местного дворянина, который выделил ей маленький домик, где и прожила без дальнейших эксцессов до своей смерти в 1730г.
Интересное дополнение к данному суду, проливающее некоторый свет на феномен девичьей одержимости, связано с главным свидетелем против В. — служанкой Анной Торн. У нее были припадки, ее беспокоили видения дьяволов в облике котов, ее рвало булавками. Доктор приказал ей мыть лицо и руки дважды в день, и чтобы во время ее выздоровления за ней присматривал «молодой парень, охочий до девок». Молодой человек оказался эффективным лекарством против истерик Анны, и вскоре эти двое счастливо поженились.

Висконти, Джироламо (Хиеронимус Висекомес) (?- ок. 1477)

В «Little Book on Witches» (рукопись примерно 1460г.) В. одним из первых поддержал веру в колдовство. Происходил из известной миланской семьи, был профессором логики в Миланском университете (1448) и главой доминиканцев Ломбардии (с 1445). Несомненно, был инквизитором в Комо, производившим массовые сожжения ведьм, отмеченные в «Malleus Maleficarum». Свою книгу В. написал, чтобы доказать, во-первых, реальность колдовства (включая перемещения и оргии на шабаше) и, во-вторых, еретичность колдовства. То, что ведьмы могли быть психически неуравновешенными — для него не было оправданием; уже то, что они верили в свои заблуждения, являлось достаточным основанием для сожжения. Тех же, кто защищал ведьм, следовало отлучать от церкви.
В. подготовил почву для принятия «Malleus Maleficarum», также как это сделали Нидер (1435), Винегги (1450), Жакье (1458), А. де Спина (1459), Маморус (1462), Виньяти (1468), Бергамо (1470) и Винсент (1475).

Вогстаф, Джон (?-1677)

Забытая в наше время книга В., критиковавшая веру в колдовство, при его жизни, в конце ХУИв. выдержала два издания за два года. Спустя 34 года после его смерти память о нем еще была свежа, и книга «The Question of the Witchcraft Debated» была переведена на немецкий язык. В. получил образование в Оксфорде, удачно унаследовал поместье сво-еро Дяди в Дербишире, где «посвятил себя изучению политики и наук». К несчастью, В. мало писал и умер молодым, подорвав здоровье «продолжительным употреблением крепких напитков».
Егo книга обширна и превосходна, а многие страницы непревзойденны. Однако ее затмевают оккультные сенсации Гланвиля, Бакстера, Мазера или даже Эрика Касабо-на, который опровергал В. Но его откровенность заставляет усомниться даже самых легковерных:
«Очевидно, что кровь человека не должна быть такой дешевой и не должна так легко проливаться теми, кто, под именем Господа, потакает чрезмерным страстям и честолюбивым намерениям; поскольку бесспорно, что в этом подлунном мире нет ничего столь же священного, как жизнь человека, о сохранении которой особенно радеют все формы правления и политики, законы и магистраты».
Следующие ремарки снова подчеркивают ужасы преследований, о которых так часто умалчивали сторонники охоты на ведьм:
«Без содрогания и ужаса я не могу думать об огромном количестве людей разных времен и стран, которые были принесены в жертву этой беспощадной доктрине. Тысячи, сотни тысяч одних лишь зарегистрированных смертей, причем многие здесь умерли не простой смертью, но испытав ужасные, исключительные пытки. Но как много еще и тех, кого постигла та же участь, но о ком не сохранилось памятных записей».

«Возлюбленная» доктора Лэмба (?-1640)

Д-р Л. был личным врачом герцога Бэкин-гема. Как и Ди, протеже королевы Елизаветы, он занимался алхимией и эзотерической магией. В книге Бакстера «World of Spirits» приводится несколько рассказов об этом.
Однажды Л. пригласил своих друзей — сэра Майлса Сендса и мистера Бакстера — на утренний аперитив и показал им «развлечение». Силой заклинания он создал дерево, растущее в его комнате, и трех маленьких мужчин с топорами, срубивших его. Несмотря на предупреждение ничего не трогать, мистер Бакстер положил в карман щепку с дерева, упавшую на его пиджак. Ночью его потревожили странные шумы. Как расказывает Бакстер, его жена сказала: «Ты рассказал мне, что был сегодня у д-ра Л., и, боюсь, ты что-то прихватил».
Он ответил: «Я положил щепку в свой карман». «Умоляю тебя, — сказала она, — выбрось ее, иначе нам не будет покоя». Когда Бакстер сделал это, в доме тотчас стало тихо, и все снова отправились спать.
Такова была репутация д-ра Л. Поэтому не удивительно, что в ю40г. толпа прогнала его по улицам Лондона до Креста святого Павла и забила камнями до смерти как чародея. Карл I выехал, чтобы остановить расправу, но прибыл слишком поздно. Не
Хмев наказать главарей, король наложил на ондон штраф в 600 фунтов.
«Возлюбленной» д-ра была Анна Бодэн-хем, его служанка, вызвавшая скандал тем, что, будучи замужем, проживала в доме неженатого хозяина. Л. научил миссис Бо-дэнхем, необразованную женщину, некоторым трюкам. После его смерти, пользуясь его известностью, с помощью маленькой книги заговоров и огорода с целебными травами, она приобрела известность как знахарка. Чтобы ее считали сведущей в оккультных науках, она носила на шее жабу в зеленом мешочке. Затем она переехала в деревню Фишертон Эйнджер в Уилтшире. Соседи советовались с ней по поводу предстоящих событий и иногда насчет ядов. Запутанная тяжба в семье Ричарда Годдарда стала причиной ее смерти.
Миссис Годдард, которую все считали психопаткой, боясь, что две дочери попытаются ее отравить, сама пыталась отравить их, для чего получила от Анны Бодэнхем три пакетика с сушеной вербеной, сушеным укропом и срезанными ногтями.
В 1653г. к миссис Бодэнхем обратился м-р Мейсон, собиравший информацию для иска против своего тестя, Годдарда. Кроуч в «Kingdom of Darkness» (1688) дает описание одного из редких в английском колдовстве способов гадания. Анна Бодэнхем
«взяла свой посох и обвела им круг около дома, затем взяла в руки книгу и пронесла ее по кругу. После этого она положила на книгу зеленое стекло и поставила на него глиняный горшок с углями, куда она бросила нечто, имеющее очень раздражающий запах, призывая Вельзевула, Торментора, Сатану и Люцифера. Неожиданно поднялся очень сильный ветер, от которого сотрясался весь дом. Наконец распахнулась черная дверь, и оттуда появилось пять духов... в обличье оборванных мальчиков. Один из них был больше, чем другие. Они обежали вокруг дома, где она нарисовала посохом, подобрали крошки хлеба, которые ведьма бросила на землю, и запрыгали над сковородкой с угольями внутри круга, а собака и кошка ведьмы плясали с ними».
После этого представления она сказала мистеру Мейсону, что он должен требовать 1500 фунтов единовременно и 150 фунтов ежегодно или преследовать его судебным порядком. За этот совет миссис Бодэнхем было заплачено 3 шиллинга.
Посредником в подобных предприятиях Бодэнхем и Годдардов была служанка Анна Стиль. Эта девушка покупала мышьяк для мисс Годдард. Когда предполагаемые жертвы, две ее дочери, узнали об этом, они начали расследование. Испугавшись, Анна Стиль бежала, украв немного столового серебра. Она была вскоре задержана и, чтобы спастись от наказания, обвинила Бодэнхем в колдовстве. Анна Стиль описывает, как Бодэнхем превратилась в черную кошку, чтобы склонить ее на службу Дьяволу. Миссис Бодэнхем уколола Анне палец и, смочив в крови ручку, заставила ее поставить свою подпись в красной книге, содержавшей имена всех тех, кто продал себя Дьяволу. Один из чертенят, похожих на «больших мальчиков с длинными косматыми волосами», направлял ее руку. После подписания все сказали «Аминь», и чертенок дал Анне серебряную монету.
След укола на пальце Анны и кусок серебра были решающими показаниями против Бодэнхем на суде. Чтобы придать своим обвинениям больший вес, Анна билась в припадках, описывая, как черный человек без головы сражался за ее душу. Она впадала в оцепенение при приближении миссис Бодэнхем, пробуждаясь вполне здоровой после того, как ведьму уводили. Обвиняемую осмотрели и обнаружили две ведьминские метки, одну — на плече, другую — на женских органах. Миссис Бодэнхем была осуждена и повешена в Солсбери (Уилтшир) в 1653г. На пути к месту казни 80-летняя женщина умоляла дать ей пива, чтобы опьянеть перед повешением. Никого не забыв, она прокляла всех своих обвинителей и палачей. Она отказалась, чтобы над ней пели псалом, и полностью отрицала все обвинения в сделке с Сатаной.

Волкодлак из Анжера

В 1598г. во Франции прошло несколько громких судов по обвинению в ликантропии (оборотничестве). Одним из обвиняемых был Жак Руле, нищий из Кода, что около Анжера. Его поведение в тюрьме показало, что он был слабоумным и эпилептиком. Его показания были столь же противоречивы, сколь и фантастичны. В свои вымышленные преступления он впутал своего брата Жана и кузена Жюльена, хотя, как было доказано, они в это время находились в другом месте, на расстоянии многих миль — тем более невероятен от факт, что его показания были приняты к рассмотрению. Руле был обвинен в оборотничестве после того, как один солдат и несколько крестьян обнаружили его в кустах полубнаженным, с всклокоченными волосами; его руки были в крови, а под ногтями застряли клочки человеческого мяса. Рядом нашли изуродованный труп 15-летнего мальчика по имени Корнье. Руле признался в убийстве юноши и описал жертву и место убийства со множеством подробностей.
Судья Пьер Эро допросил заключенного 8 августа 1598г.
Вопрос: Ваше имя и положение?
Ответ: Меня зовут Жак Руле, мне 35 лет, я беден и нищенствую.
В.: В чем Вас обвиняют?
О.: В том, что я вор, в том, что я оскорбил Господа. Мои родители дали мне мазь, я не знаю ее состава.
В.: Вы натерлись мазью и превратились в волка?
О.: Нет, но из-за нее я убил и съел ребенка Корнье. Я стал волком.
В.: Вы были в волчьей шкуре?
О.: Нет, я был одет так же, как и сейчас. Мои руки и лицо были в крови, потому что я ел плоть ребенка, о котором говорил.
В.: Превращались ли ваши руки и ноги в волчьи лапы?
О.: Да, превращались.
В.: Превращалась ли ваша голова в волчью, стал ли ваш рот больше?
О.: Не знаю, что тогда было с моей головой: я кусал своими зубами. Моя голова была такой же, как и сегодня. Я поранил и съел много других маленьких детей. Я также был на шабаше.
Суд присяжных приговорил Руле к смерти, но он, что интересно, подал апелляцию в парижский парламент, который смягчил приговор, заменив его двухлетним пребыванием в лечебнице для умалишенных Сен-Жермен-Де-Пре с обязательным наставлением в вере, «о которой он забыл по крайней скудости Ума». Подобное объяснение ликантропии как психического заболевания предвосхищает суд над Жаном Гренье двумя годами позже.
В том же году, 14 декабря, парламент Парижа приговорил портного из Шалона к смерти за ликантропию. Он обвинялся в том, что убивал детей, заманивая их к себе в лавку или подстерегая в лесу, а затем поедал их мясо. В его лавке якобы была найдена целая бочка костей. На суде были вскрыты такие ужасающие подробности, что судьи распорядись, чтобы все отчеты о суде были сожжены.

Волкодлаки из Полиньи

Одна из наиболее популярных историй о волкодлаках, впервые рассказанная//. Вейе-ром, который счел ее бредом, родившимся под пыткой. Однако, Боге и Вайро пересказали ее, чтобы доказать существование ликантропии (превращения человека в волка или другого дикого зверя). Рассказ был связан с Пьером Бурго (Большим Питером), Мишелем Вердюном (или Удоном) и Фили-бером Менто, в декабре 1521г. подвергнутых пытке генеральным инквизитором Безансона доминиканцем Жаном Буаном (или Бом-мом). Подозрение пало на этих людей, когда путешественник, проезжавший через округ Полиньи, подвергся нападению волка; он ранил волка и проследил его по следу до хижины, где обнаружил женщину, промывавшую Вердюну рану. В своем признании Мишель Вердюн рассказал о Пьере, в котором он якобы поддерживал веру в Дьявола.
Затем признался Пьер Бурго. Он рассказал, что в 1502г. ужасная буря разбросала его овец. Во время поисков он повстречался с тремя черными всадниками, которым поведал о своем несчастье. Один из всадников (которого, как выяснилось позднее, звали Моисей) пообещал Пьеру утешение и помощь, если он будет служить ему как господину и повелителю, и Пьер согласился скрепить сделку в течение недели. Вскоре он обнаружил своих овец. Во время второй встречи, узнав, что добрый незнакомец был слугой Дьявола, Пьер отрекся от христианской веры и поклялся в верности, поцеловав левую руку всадника, которая была черной и холодной как лед. Спустя 2 года Пьер начал склоняться к христианству. В этот момент Мишель Вердюн, другой слуга Дьявола, получил указание вернуть Пьера на стезю Дьявола. Вдохновленный обещанием получить сатанинское золото, Пьер посетил шабаш, где каждый нес тонкую зеленую восковую свечку, горящую синим пламенем. Затем Вердюн приказал ему раздеться и натереться волшебной мазью; так Пьер стал волком. Спустя 2 часа, Вердюн применил другую мазь, и к Пьеру вернулся его человеческий облик. Как Пьер признался под пыткой, в обличьи волка он совершил различные злодеяния. Он напал на 7-летнего мальчика, но ребенок так визжал, что Пьеру пришлось надеть свои одежды и снова стать человеком, чтобы избежать разоблачения. Он признался в том, что съел 4-летнюю девочку и нашел ее мясо восхитительным. Будучи волком, он спаривался с настоящими волчицами и, как сообщает Боге, все трое мужчин говорили, что «ощущали от этого такое же удовольствие, как будто совокуплялись со своими женами». Конечно, все трое были сожжены.

Волкодлаки из Сен-Клода

В Юрском округе Франции волкодлаки были обычным явлением: Пьер Бурго из По-линьи (1521), Жиль Гарнье из Доля (1573) и 4 члена семьи Гандильон из Сен-Клода (1598) — две сестры, брат и его сын. История последних имеет особое значение, поскольку она зафиксирована очевидцем, судьей Боге.
Перинетта была бедным слабоумным существом, которая вовсе не сомневалась в том, что она — волк. Она встретила свою смерть следующим образом: 16-летний Бено Бидель из Найзана взобрался на дерево, чтобы сорвать фрукт, оставив свою младшую сестру сидеть у дороги. На девочку напал бесхвостый волк, и Бено спрыгнул с дерева, чтобы спасти сестру. Во время борьбы волк вырвал нож у Бено и вонзил ему в шею. Подросток заметил, что вместо передних лап у этого волка были человеческие руки, и смог рассказать об этом прежде, чем умер от ран. Перинетту обнаружили на месте преступления разъяренные крестьяне и, виновную или нет, разорвали на куски.
Вторая из Гандильонов, Антуанетта, кроме того, что была ликантропом, как утверждалось, могла выть, посещать шабаш и спать с дьяволом, приходившим к ней в виде козла.
Брат Пьера был обвинен в колдовстве, вызывании града, заманивании детей на шабаш, превращении в волка, в убийстве и поедании животных и людей. Под угрозой применения пытки он признался, что
«Сатана одел их в волчью шкуру, которая полностью покрыла их, и они вчетвером отправились бегать по окрестностям, охотясь то за людьми, то за животным, в соответствии с требованиями их аппетита. Они признались также, что длительный бег их утомлял.
Однажды, в Страстной четверг, Пьера видели лежащим в постели в каталептическом состоянии, а пробудившись, он рассказал, что был на шабаше волков. Его сын Георг признался, что намазался мазью и превратился в волка; вместе со своей теткой он загрыз двух козлов».
Боге, как председательствующий на сессии в Сен-Клоде, посетил трех ликантропов в тюрьме:
«Вместе с нашим писцом лордом Клодом Менье, я видел всех четверых, и приказал им принять тот облик, в котором они бегали в полях, но они сказали, что не могут превратиться в волков, потому что у них нет больше мази, и что они потеряли эту способность, когда были арестованы. Я заметил также, что у них поцарапаны лица, руки и ноги, и что Пьер Гандильон обезображен так сильно, что едва имел какое-либо сходство с человеком, и внушал страх тем, кто смотрел на него».
Если говорить серьезно, то подобное свидетельство просто говорило о том, что заключенные безумны. Тем не менее, все трое — Антуанетта, Пьер и Георг — были осуждены и сожжены.

Восковое подобие

Нанесение повреждений восковым подобиям, куклам, фигуркам или глиняным болванчикам посредством симпатической магии якобы производило аналогичные повреждения на теле врага, которого они представляли. Повреждение могло сказаться в виде «постоянной немощи» (как допускал Яков I) или же привести к смерти. Подобное убеждение столь же примитивно, сколь и распространено, и существует сегодня как в первобытных культурах, так и в суевериях так называемых цивилизованных наций, например, в 1946г. мексиканская колдунья в Колорадо заменяла статуэтку фотографией. Это суеверие распространилось из Египта в Грецию и Рим; из античного Рима восковые подобия перекочевали в европейское колдовство. Гораций в «Сатирах» упоминает восковое подобие, сде-анное -ведьмой Кандидой для любовных целей. Начиная с очень ранних времен, английские и шотландские суды наполнены обвинениями в изготовлении подобий. Син-клер ссылается на группу поклонников дьявола, сжигавших восковое подобие, чтобы вызвать смерть шотландского короля Дуф-ьуса (968г. до н.э.) и на, вероятно, более исторически достоверный случай с 12 ведьмами, сжигавшими изображение короля Якова 1П в 1479г. в Эдинбурге.
Возможно, наиболее четкое описание восковых подобий было сделано старой матушкой Демдайк на суде над ланкаширскими ведьмами в 1612г. Она призналась:
«Наиболее быстрый способ отнять у человека жизнь с помощью колдовства — сделать изображение [фигурку] из глины, похожее формой на человека, которого они намереваются убить, и тщательно просушить его. И если вы захотите, чтобы один его член стал слабее прочих, то возьмите колючку, шпильку или иголку и воткните их в тот член фигурки, которому вы желаете слабости. Когда вы захотите, чтобы любая часть тела начала чахнуть, тогда возьмите эту часть фигурки и сожгите ее. Таким же образом можно умертвить и все тело» («Wonderful Discovery of Witches in the Country of Lancaster», 1613) — («Удивительные разоблачения ведьм в Ланкастере»)
В 1597г. в Шотландии Джанет Лейск из Шортефера насадила восковую фигурку на вертел и шесть часов держала над огнем, «и • как таял воск, так в то же самое время и его тело покрывалось испариной». При отсутствии куклы [volt] в раннем трактате по колдовству «La Vauderye» (1460) предполагается, что можно с тем же эффектом втыкать булавки в дерево.
Обвинения в произведении maleficia с помощью куколок могли включать в себя весьма неконкретные свидетельства. Во время суда над ведьмами в Лондоне в 1537г. свидетель показал, что видел толпу людей в Церковном дворе, глазевших на то, что на первый взгляд напоминало недоношенного ребенка. «Церковный служитель вынул узел, завязанный наподобие перекрученной простыни, развязал его и обнаружил там подобие Иа воска, сделанное в форме маленького Ребенка с двумя булавками в нем». Свидетель затем спросил одного из зевак, знает ли °н, что это такое, и получил ответ, что это приспособление, вызывающее угасание человека; но, чтобы достигнуть большего эффекта, фигурка должна быть помещена в лошадиный навоз или в навозную кучу.
Небольшие фигурки могли быть сделаны или из воска или из глины (шотландские согр chre). 26 февраля 1579г. в Абингдоне матушка Стил и три другие женщины были осуждены за убийство путем изготовления «изображений из красного воска длиной в пядь и толщиной в три-четыре пальца» и прокалывания их шипом шиповника. Другие ведьмы, как обнаружилось на процессе над леди Фуллис в 1590г. в Шотландии, втыкали в фигурки наконечники стрел. Если восковая фигурка оставалась спрятанной, жертва должна была испытывать недомогание в течение «жизни» фигурки, обычно равнявшейся двум годам. Глиняное подобие обычно изготовлялось из отвратительных составляющих: земли со свежей могилы, пепла от сожженных костей мужчины или женщины, черных пауков, «с внутренней частью из бузины, вымоченной в воде, в которой полоскались жабы» («Examination of Jonh Walsh», 1566). Глиняное подобие могло быть помещено в реку с тем, чтобы его унесла вода. И если такое подобие проколоть там, где должно быть сердце, жертва умирала в течение 9 дней.
Восковые подобия часто представлялись на «Дворянских судах». Госпожа Кобхем, жена герцога Глостерширского, в 1442г. была обвинена в «чародействе и некромантии», в соучастии в заговоре против короля Генриха VI. Главными обвиняемыми, осужденными на суде, были преп. Роджер Болин-брок и каноник Томас Саутвелл, причем первый был повешен, обезглавлен и четвертован, а другой умер в тюрьме. Герцогиня Глостерширская была привлечена к суду, потому что она якобы попросила двух клириков сделать предсказание о жизни короля и приказала некой Марджори Джордмейн, «ведьме из Эя», сделать «подобие из воска, представляющее короля, который с помощью их чародейства потихоньку начал чахнуть. Она намеревалась тем самым в конце концов подорвать здоровье короля и привести его к смерти («Chronicle» Хейла, 1548). Марджори Джордмейн была сожжена за измену, а герцогиня приговорена к публичному покаянию и пожизненному заключению.
16 апреля 1594г. Фердинанд Стэнли, граф Дерби, умер после 12 дней странного заболевания, во время которого его 52 раза вырвало 29 раз У него был жесточайший понос. За 5 дней до смерти в его спальне было обнаружено «подобие из воска с волосами, похожи-на волосы его превосходительства, коими был обернут его живот от пупка до интимных мест» (Джон Стоу, «Annales», 1631). Слуга выбросил подобие в огонь, полагая, что подобное действие успокоит ведьму, «но вышло иначе, несмотря на его любовь и преданность, поскольку после того, как фигурка растаяла, граф все более и более угасал». Граф поверил, что он был околдован. Однако очевидно, что фигурка была прикрытием, потому что у графа проявились признаки отравления и «его рвота была окрашена серебром и черными металлами». В дальнейшем подозрение пало на главного конюшего, который сбежал (Хатчинсон, «Historical Essay on Witchcraft», 1718).

В романе «Возвращение на Родину» (1878) Т. Гарди дает классическое описание колдовства, происходившего в Англии в середине XIX в.:
Со свечой в руке она прошла в заднюю комнату, служившую кладовой, где среди прочей утвари стояли две больших коричневых миски, содержавших около центнера жидкого меда весь сбор прошлого лета. На полке под мисками лежала плотная и гладкая желтая масса в форме полушария — воск того же сбора. Сьюзен сняла с полки этот ком, отрезала от него несколько ломтиков, сложила их в ковш и, вернувшись в жилую комнату, поставила его на горячую золу в очаге. Как только воск расмягчился до консистенции теста, она тщательно перемесила ломти. И теперь на ее лице появилась более внимательное выражение. Она продолжала разминать воск, и видно было, что она старается придать ему определенную форму — именно форму человека.
Нагревая и разминая, надрезая и скручивая, расчленяя и соединяя вновь, она через четверть часа слепила фигурку высотою в шесть дюймов и в достаточной мере похожую на женщину. Затем положила ее на стол, чтобы она застыла и отвердела. В ожидании, пока это сделается, Сьюзен взяла свечу и поднялась наверх, где лежал мальчик.
- Ты не заметил, милый, что сегодня было на миссис Юстасии, кроме темного платья?
- Красная лента на шее.
- Может, еще что вспомнишь?
- Да нет-вот только на ногах сандалии.
- Красная лента и сандалии, — повторяла она про себя.
Сьюзен принялась копаться в своих вещах, пока не отыскала обрывок узенькой красной ленты; его она отнесла вниз и завязала вокруг шеи вылепленной фигурки. Потом достала пузырек с чернилами и гусиное перо из расхлябанного письменного столика у окна, зачернила ноги изображенья в тех местах, которые предположительно должны были быть закрыты туфлями, и на подъеме каждой ноги прочертила крест-накрест черные полоски, приблизительно так, как ложилась шнуровка в модных тогда туфлях-сандалиях. Наконец, голову куклы она обвязала черной
ниткой, в подражание ленте для волос.
Отведя руку, она некоторое время созерцала плоды своих трудов с удовлетворением, но без улыбки. Всякий, знакомый с обитателями Эгдонской пустоши, узнал бы в этом изображении Юстасию Ибрайт.
Из своей рабочей корзинки она достала бумажку с наколотыми на нее булавками: булавки были такими, какие выделывались в старину, — длинные и желтые, с головками, имевшими склонность отваливаться при первом же употреблении. Их она со злобной энергией принялась втыкать со всех сторон в восковую фигурку — в голову, в плечи, в туловище, даже в ноги снизу сквозь подошвы,— пока не воткнула не меньше пятидесяти, так что вся кукла ощетинилась булавками.
Затем она подошла к очагу. Топливом служил торф, и высокая кучка золы, какая обычно остается от торфа, снаружи казалась темной и погасшей, но, пошевелив ее совком, Сьюзен обнаружила рдеющую алым огнем внутренность. Сверху она положила еще несколько свежих кусков торфа, взяв их из угла печки, после чего огонь заметно оживился. Наконец, ухватив щипцами вылепленное ею изображение Юстасии, Сьюзен сунула его в самый жар и пристально следила за тем, как оно стало размягчаться и таятьТЧЗднов-ременно с ее губ слетали какие-то невнятные слова.
Это был поистине странный жаргон — молитва «Отче наш», читаемая задом наперед, — обычное заклинание, когда ищут помощи у злых сил против врага. Сьюзен трижды медленно выговорила свое зловещее моление, и к концу его восковая фигурка уже значительно уменьшилась. Когда воск капал в огонь, в том месте взлетал высокий язык пламени и, обвиваясь вокруг куклы, слизывал еще часть ее состава. По временам вместе с воском сваливалась булавка и потом лежала, раскаленная докрасна, на горячих углях.
Т. Гарди «Возвращение на Родину ».

Другое примечательное дело, касающееся знати, случилось в 1609г. Леди Френсис Эссекс наняла д-ра Фурмана, чтобы сделать своего мужа импотентом и добиться аннулирования брака, и наделить необычайной потенцией сэра Роберта Карра, за которого она хотела выйти замуж. В этом замысле были использованы небольшие куколки; одна изображала «обнаженную женщину, расчесывавшую перед зеркалом волосы», а другая — женщину, «великолепно убранную в шелк и атлас». В 1613г. леди Эссекс вышла замуж за Роберта, сделавшегося графом Сомерсет, но оба были обвинены в убийстве дворянина, раскрывшего их интригу. Процесс был начат верившим в ведьм сэром Эдмундом Коком, Верховным судьей Англии, но был прерван и продолжен королем Яковом I, которого представлял сэр Френсис Бэкон. Графиня и граф Сомерсет были признаны виновными, заключены в тюрьму, но вскоре прощены.
Симпатическая магия также практиковалась в Европе. Так, король Филипп Красивый обвинил архиепископа Гишара в покушении на его жизнь с помощью подобий, а Филипп VI подобным же образом обвинил графа Робера Артуа. В 1347г. св. отец Этьен Пепин в епархии Клемонт был приговорен к 15 годам одиночного заключения за изготовление восковых подобий. Епископ Френсис Хатчинсон упоминает о покушении на жизнь папы Урбана VIII в г., произведенном неким Центини, племянником кардинала, который вместе со своим помощником, странствующим монахом, втыкал булавки и иголки в восковое подобие. Центини был казнен.
Боден, известный французский демонолог, считал, что подобия безвредны: они приводят к конкретному результату не чаще, чем в двух случаях из ста («Demonomanie», 1580).
Конечно, демонологи отрицали, что ведьма обладает какой-либо силой, чтобы вызвать порчу. Maleficium производится невидимым демоном, утверждал Нидер в «Praeceptorum» (примерно в 1470г.), с соизволения Господа. Подобная теория создавала для ведьмы дилемму. Втыкание булавок в фигурку не было явной ересью, но по сути это было колдовство. Действие могло бы превратиться в ересь, если бы ведьма просила Дьявола о нем, потому что тем самым ведьма признавала бы власть Дьявола. С другой стороны, если ведьма приказывала Дьяволу навредить с помощью куклы, тогда это было обычное чародейство, потому что она не допускала, что Дьявол разделяет власть с Господом. Однако Грилан-дус, известный юрист, верил в то, что все чародеи, «проявляющие признаки ереси», должны наказываться как еретики, и любое чародейство, осуществленное ведьмой, которая прямо заявляет о своем договоре с Дьяволом, является ересью, независимо от характера действия и исполнителя. Итак, для ведьмы не осталось никакой лазейки: на практике чародейство было ересью, а ересь, согласно совету церковных судов, наказывалась смертью. Если иногда втыкание булавок в подобие случайно могли признать простым чародейством без ереси, тогда ведьма могла быть наказана гражданскими судами. Однако гражданские суды наказывали простых чародеев еще строже, чем церковные, и всегда приговаривали их к смерти.
Можно отметить любопытное продолжение истории восковых подобий, отражающее влияние магии на христианство. При экзорсизме священник должен был изготовить восковое подобие одержимого дьяволом, добавив, если было известно, имя дьявола или любой подходящий эпитет, и бросить его в огонь. С этим языческим действием христианин знакомился при чтении Откровения Иоанна Богослова или Книги пророка Иеремии (Стампа, «Fuga Satanae», 1597).

Выворачивание рук (squassation)

Последняя пытка, применявшаяся при question extraordinaire (чрезвычайных допросах), чтобы получить от заключенных сведения об их мнимых помощниках. Допрашиваемых подвешивали на страппадо, их руки связывали за спиной веревкой, которую затем прикрепляли к блоку в потолке комнаты для пыток. Жертву поднимали над землей, а затем неожиданно опускали на несколько футов, так что она почти касалась земли. Толчок вызывал нечеловеческую боль и полный вывих конечностей. Чем с большей высоты бросали жертву, тем сильнее была боль. Применение данной пытки более трех раз («суровая пытка») обычно приводило к смерти. «Очень суровая» пытка состояла из добавления груза к ногам заключенного, когда он висел, и из стяжки веревок на руках. Во Франции использовались камни или свинцовые грузы от 40 до 240 фунтов; в Маконе к висящему телу был подвешен 600-фунтовый груз.
В «History of the Inquisition» (1692) Филипп Лимбох оставил детальное описание В.р.:

«Руки заключенного связывались за спиной, груз прикреплялся к ногам, после чего он поднимался вверх, пока его голова не достигала самого потолка. Подобным образом он висел некоторое время, так что под тяжестью все связки и сухожилия сильно вытягивались, и вдруг неожиданно он опускался резко с провисанием веревки, но без касания земли. Из-за резкого толчка его руки и ноги выворачивались, вследствие чего он испытывал исключительную боль — шок, который усиливался неожиданным прекращением падения и давлением груза, выкручивавшего его тело особенно сильно и жестоко».

Вызывание бури

Мнение о том, что ведьмы могут вызывать бури — еще одно традиционное фольклорное верование, прикрепившееся к теории колдовства. В ХШв. его истинность была признана такими авторитетами церкви как Фома Ак-винский и Вонавентура. Благодаря их поддержке общественность быстро приучилась воспринимать колдовство как ересь. «Этот бесплодный труд, поглотивший массу времени, все же стал подтверждением истинности данного явления», — писал Александр Роберте в «Treatise of Witchcraft» (1616). 21 статья «Liber Poenitentialis» («Уложения о наказаниях», ок. 700г.) архиепископа Теодора Кентерберийского предусматривала за вызывание бури 5-летнее покаяние с годичным сроком содержания на хлебе и воде.
Таким образом церковь признавала способ, ность колдунов управлять погодой, что само по себе было высокой оценкой. Молитор в 1489г. отмечал широкое распространение веры в то, что колдуны вызывают гром и молнию. Народные представления связывали вызывание бурь с лапландцами, и Ричард Эден в «Истории путешествия в Вест- и Ост-Индию» (1577), повторяя Олафа Магнуса описывал, как финские ведьмы добивались нужного результата:

«Они завязывали три узла на веревочном кнуте. Развязывая один из них, они вызывали умеренные ветры. Когда они распускали другой, ветер делался сильнее. Распуская третий, они вызывали настоящую бурю, и в старые времена умели также вызывать гром и молнию».

В 1563г. король Швеции включил четырех колдуний в свою армию, воевавшую против датчан, возможно, рассчитывая получить от них помощь такого рода.
Способность вызывать подобные чудеса и добиваться результата, когда церковные молитвы оказывались бессильными, было трудно отрицать. Следовательно, многие ведьмы признавались в умении вызывать бурю. Так, они рассказывали демонологу Реми, что били воду в пруду прутом, вследствие чего она якобы поднималась, образуя облака, которые можно было направлять, вызывая молнии, град или дождь, в зависимости от желания ведьы. Следуя за Цезальпинусом, Реми описывает другой способ вызывания дождя. Маленькая девочка, помогавшая своему отцу в поле, была удручена его жалобами по поводу засухи. Она, не долго думая, решила помочь ему и, подражая своей матери, помочилась в маленькую ямку, перемешала получившуюся грязь и вызвала необходимый дождь. Муж донес на жену, которая была сожжена заживо как ведьма. Нидер описывает третий способ: мужчина под пыткой признался, как он бросил жертвенного цыпленка в небо, из-за чего дьявол произвел бурю.
Скотт, насмехавшийся над колдовством как заблуждением, составил длинный список других средств, с помощью которых «всякие ополоумевшие старухи» расчитывали влиять на погоду. Скотт внес в список «бросание кусочка кремня через левое плечо на запад, бросание щепотки морского песка в воздух, смачивание метлы и разбрызгивание с ее помощью воды, выкапывание ямки в земле и наливание в нее воды, вываривание щетины борова в кипящей воде, раскладывание палок на сухом речном берегу или сожжение дотла полыни. Ведьмы признавались во всех этих действиях, которые, как подтверждали авторы книг, совершались ведьмами, чтобы вызывать необыкновенно сильные бури и дожди».

«Ведьмы признались в том, что они вызывали бурю с градом на шабаше или где хотели, чтобы уничтожить плоды земли. Для чего, по их признанию, они били воду прутом и затем бросали в воздух или воду порошок, который дал им Сатана. От этого поднималось облако, которое впоследствии превращалось в тучу с градом, выпадавшим там, где хотели ведьмы. При отсутствии воды они использовали свою мочу. Гваццо, «Compendium Maleficarum» (1626).

Скотт опускает другие приемы, упоминаемые в различных источниках, такие как варка яиц в ведре, произнесение заговора, свист (на корабле), варка ребенка в котле или колочение мокрой тряпкой по камню.
Другой англичанин, Г. Мор, стойкий защитник веры в колдовство, рассказывает хорошо известную и распространенную у Демонологов историю о зловредной ведьме Констанции. Подобно злой фее, она рассердилась на то, что ее не пригласили на свадьбу, Оставшаяся без выпивки и веселья, одинокая и забытая, она попросила дьявола «перенести ее по воздуху» к горе, возвышавшейся над Деревней. Здесь, «вырыв ямку и помочивчись в нее», [она] вызвала сильную бурю с градом и направила ее так, что она прошла только над деревней и обрушилась на плясавших гостей с [такой] силой, что они были вынуждены оставить это занятие». Констанция также упоминается Боденом в связи с бурей, уничтожившей урожай хлеба; Анна Миндлен и некая Агнесс были обвинены, признались и были сожжены.
Мор, рассказав несколько похожих случаев вызывания бури (включая заимствованные из Вейера), признается: «Я не могу точно сказать, есть ли какая-либо естественная связь между этими обрядами и возникновением бурь. Но то, что между ними есть сверхъестественная связь — видно с первого взгляда». Подобное заключение, сделанное в 1653г., контрастирует с более ранними взглядами, один из которых приведен Молитором в «De Lamas», 1489г.: «бури, град или отравленный воздух не являются делом неких злобных женщин, но вызваны действиями природы или терпимостью божественной воли, которая позволяет дьяволу поражать нас, возможно, для того, чтобы наказать нас или чтобы принудить искать защиты у Господа».
В Бодлеанской библиотеке в Оксфорде находится уникальный памфлет, датируемый 1716г.: «The whole Trial and Examination of Mrs. Mary Hicks and her daughter Elizabeth but of nine years of age, who were condemned at the last assizes held at Huntingdon for witchcraft and were executed on Saturday the 28-th of July, 1716» («Суд и допросы Мэри Хикс и ее дочери Элизабет, девяти лет, осужденных за колдовство на последней выездной сессии присяжных, состоявшейся в Хантингтоне, и казненных в субботу 28 июля 1716г.»). Их обвиняли в вызывании бури, из-за которой много кораблей оказалось на грани гибели. Чтобы совершить это, миссис Хикс сняла чулки и выстирала их с мылом. Однако данный случай является вымышленным, поскольку в описании имеются внутренние противоречия, а независимых свидетельств не сохранилось.
В истории колдовства существуют два хорошо известных примера вызывания бури в Британии. Один является частью запутанного судебного процесса над нортбервикскими ведьмами 1590г. Группе инакомыслящих шотландцев якобы удалось с помощью магических средств вызвать бурю, приведшую к крушению корабля, на котором король Яков I возвращался из Дании. В памфлете того времени «Новости из Шотландии» рассказывается, как Агнесс Семпсон «взяла кота, окрестила его, а затем привязала к каждой его лапе куски полового члена покойника и некоторые его суставы». Затем бросила кота в море. Ведьмы были уверены, что они виновны в возникновении ветра, замедлившего движение корабля короля. «Даже когда для остальных кораблей был хороший попутный ветер, кораблю Его величества ветер все время дул навстречу».
Другой случай очень прост: вынужденное признание в 1645г. Джона Ловеса, 70 лет, пастора из Брандестона, которого пытал Хоп-кинс, желавший, чтобы тот признал себя виновным в вызывании бури, которая потопила судно из Норвича с четырнадцатью людьми на борту, причем все они утонули. Сломленный, наполовину сумасшедший старик на вопрос, не жаль ли ему этих людей, ответил: «Нет, мне было весело видеть, какой силой обладают мои чертенята» (Стирн, «Confirmation and Discovery of Witches»). В 1631г. Бакстер повторил этот рассказ, чтобы доказать существование дьяволов. Однако епископ Хатчинсон в начале XVIIIe. комментирует показания Ловеса следующим образом: «Чудовищная выдумка, не имеющая ни единого доказательства».

Вюрцбургские процессы

«Что же касается ведьм, которые, как ваша милость думает, давным-давно канули в Лету, то они снова появились, и никакими словами нельзя это описать. Горе и несчастье всем нам! В городе их уже почти 400 обоих полов, высокого и низкого происхождения и даже из духовенства. Их обвиняют так сильно, что могут арестовать в любую минуту. Здесь, очевидно, и многие люди Его милости, князь-епископа, которые должны быть казнены: клирики, советники и врачи, должностные лица города, судебные исполнители, некоторых из которых Ваша светлость знает. Студенты права были арестованы. Мой господин, из более чем сорока студентов князь-епископа, которые должны были вскоре стать священниками, тринадцать или четырнадцать объявлены колдунами. Несколько дней назад был арестован декан, двое других, которым были предъявлены обвинения, бежали. Нотариус нашей кафедральной консистории (церковного суда), очень образованный человек, вчера был арестован и подвергнут пытке. Одним словом, вовлечена, наверное, третья часть города. Самые богатые, самые привлекательные, наиболее известные из духовенства уже казнены. Неделю назад была сожжена девушка девятнадцати лет, о которой говорили, что она была самой прекрасной во всем городе и считалась девушкой исключительной порядочности и чистоты. Через семь или восемь дней за ней последуют другие, лучшие и более привлекательные. Такие люди идут в пламя, надев чистую одежду и не испытывая страха.

Ведьмы, вызывающие бурю (из книги Ульриха Моли-тора «De Lamiis» (1489). «Воистину, весьма очевидно, что некоторые слова и обряды на самом деле вызывают бурю или, по крайней мере, сотрясение воздуха».

Итак, за отречение от Господа и посещение шабаша сожжены многие, против кого никто не мог сказать дурного слова.
Напоследок скажу о 300 детях, трех и четырех лет, которые говорят, что имели связь с дьяволом. Я видел семилеток, отправлявшихся на смерть, и храбрых маленьких школьников десяти, двенадцати, четырнадцати и пятнадцати лет от роду-Из благородства я не могу и не должен писать более об этих страданиях. Существуют еще личности более высокого положения, которых вы знаете и которыми восхищаетесь, и едва ли поверите в правдивость происходящего с ними. Но суду виднее».
Затем следует постскриптум: «P.S. Происходит много поразительных и ужасных вещей. Без сомнения, что в месте, называемом Фро-Ренгберг, дьявол служил черную мессу вместе с 8000 своих приспешников (т.е. ведьм). Вместо святых даров они причащались кожурой и обрезками репы. С содроганием я описываю все эту грязь, самое ужасное и опасное богохульство. Также верно, что они просили не вносить их в Книгу жизни, и согласились, чтобы их решение было запротоколировано нотариусом, который хорошо известен мне и моим коллегам. Мы надеемся также, что книга, в которой они записаны, еще будет найдена, ибо все прилежно ищут ее».
Это примечательное письмо, описывающее Вюрцбург в августе 1629г., было написано в Германии канцлером архиепископа Вюрцбурга своему неизвестному другу. В его человеческих интонациях отражена живая реальность охоты за ведьмами, часто игнорируемая теми, кто изображает ведьм в виде безобразных, никчемных старух.
В это время в Вюрцбургском и Бамберг-ском епископствах шла одинаково жестокая охота на ведьм, которой руководили два двоюродных брата — князь-епископ Филипп Адольф фон Эренберг из Вюрцбурга (1623-1631), который сжег 900 ведьм, и князь-епископ Готфрид Иоганн Георг II Фукс фон Дорнхейм из Бамберга (1623-1633), который сжег 600 ведьм. Как и в Австрии или Баварии, главными зачинщиками охоты на ведьм были иезуиты, приглашенные в Бамберг в 1612г. и составившие окружение епископа Филиппа в качестве политических советников. В связи со смертью епископа Юлиуса Эшера фон Меспельбрунна (1617) в Вюрцбург приехал новый епископ — Иоганн Готфрид фон Аусхазен (1617-1623) из Бамберга; но, хотя единичные казни над ведьмами случались еще начиная с 1600г., настоящего террора не было до тех пор, пока в 1623г. троном не овладел епископ Филипп Адольф. Отчеты с 1627 по 1631 гг. неполны; так, например, в одном отчете за 1627г. перечисляется только 29 казней, а в другом указывается 42.
Можно отметить несколько типичных судебных процессов:
В 1626г. крестьянина обвинили в maleficia на основании расхожей сплетни. Под пыткой он указал еще семерых соучастников, позднее тоже сожженных за колдовство. Одного из них перед казнью истязали раскаленными щипцами.
В январе 1628г. трое детей, старшему из которых было 13, младшему - 8, признались в сношениях с дьяволом. Двое были сожжены, а младший возвращен под стражу для проведения дальнейшего расследования [см. Сексуальные сношения с дьяволом].
В октябре того же года был подвергнут допросу школьник по имени Иоганн Филипп Шук. После 46 ударов плетью он продолжал упорствовать, а еще после 77 полностью признался в посещении шабаша и назвал сообщников. Он был убит 9 ноября. Другой школьник, 12 лет, после многочисленных ударов бичом сделал подобное признание и обвинил священников в посещении шабаша. Он был убит 10 ноября.
Список жертв 29 отдельных массовых казней был напечатан Гаубером в «Bibliotheca Magica» (Лейпциг, 1738). Он датируется 16 февраля 1629г. и включает в себя имена 157 человек. В нем поровну мужчин и женщин, причем многие из них занимали высокое положение и были состоятельны. Есть в нем и дети, причем 13 из них моложе 12 лет. Хотя он хорошо известен, его стоит процитировать здесь в виде иллюстрации, дающей представление о темпах роста колдовской истерии за один только год:
Список ведьм, которые приняли смерть от руки палача, и чьи тела были затем сожжены в Вюрцбурге
Пятая казнь, восемь человек:
Лутц, преуспевающий торговец. Купец по имени Рутчер. Жена главного профоса кафедрального собора. Матушка Гоф Зайлер. Жена Иоганна Штейнбаха. Жена сенатора по имени Баунах. Женщина по имени Бабель Цникель. Неизвестная старуха.
Седьмая казнь, семь человек:
Неизвестная девочка 12 лет, приезжая. Неизвестная приезжая женщина. Сельский староста. Три неизвестных женщины, приезжие. Тогда же на рыночной площади был казнен стражник, позволивший бежать некоторым заключением.
Восьмая казнь, семь человек:
Сенатор Баунах, самый богатый бюргер в Вюрцбурге. Главный профос кафедрального собора. Неизвестный приезжий. Мужчина по имени Шлейпнер. Женщина, продававшая маски. Две неизвестных женщины.
Десятая казнь, три человека:
Штейнахер, один из преуспевающих горожан. Двое неизвестных приезжих, мужчина и женщина.
Одиннадцатая казнь, четыре человека: Швердт, викарий кафедрального собора. Жена профоса из Рейнсакера. Женщина по имени Штихер. Зильберганс, скрипач.
Тринадцатая казнь, четыре человека:
Старуха Хоф-Шмидт. Неизвестная старуха. Маленькая девочка девяти лет. Ее младшая сестра.
Девятнадцатая казнь, шесть человек:
Сын городского главы из Ротенхама был казнен в шесть часов вечера во дворе ратуши, а его тело сожжено на следующий день. Жена секретаря Шелльгара. Еще одна женщина. Мальчик десяти лет, еще один мальчик, двенадцати лет. Жена пекаря по имени Брюглер, сожжена заживо.
Двадцать первая казнь, шесть человек:
Дитрих, начальник госпиталя, очень образованный человек. Мужчина по имени Штоффель Хольцман. Мальчик четырнадцати лет. Младший сын сенатора Штольцбергера. Два семинариста.
Двадцать третья казнь, девять человек:
Сын Давида Крота, школьник. Два младших сына повара князь-епископа, школьники. Старшему четырнадцать, а младшему двенадцать лет. МельхиорГаммельманн, приходский священник из Гаха. Никодемус Хирш, каноник Нового собора. Кристофер Бергер, викарий Нового собора. Семинарист. NB. Судебный чиновник из Брембаха и семинарист были сожжены заживо.
Двадцать пятая казнь, шесть человек:
Фридрих Бассер, второй викарий собора. Штааб, приходский священник из Гаха. Ламбрехт, каноник Нового собора. Жена Галлуса Гауса. Мальчик, неизвестный. Женщина по имени Шельмрей, владелица магазина.
Двадцать шестая казнь, семь человек:
Давид Ханс, каноник Нового собора. Сенатор Вейденбуш. Жена владельца гостиницы из Баумгартена. Старуха, неизвестная. Младшая дочь Валькенбергера. Казнена отдельно, и тело сожжено в гробу. Младший сын судебного чиновника. Вагнер, второй викарий собора, сожжен заживо.
Двадцать девятая казнь, девять человек-Фиртель Бек. Клингель, хозяин гости, ницы. Управляющий из Менгельшейма Жена пекаря из Оксенгейта. Толстая дворянка. NB. Мейер, доктор богословия из "' Гаха и каноник из Гаха были тайно казнены в пять утра, а их тела сожжены Титулованный дворянин, юнкер Фишба-ум. Пауль Беккер из Брейт-Гута. До них было казнено еще два человека, февраля шестнадцатого дня, 1629 года.
Примерно в это время юный родственник князь-епископа был обезглавлен за колдовство. Мальчик был единственным наследником князь-епископа, и, останься он в живых, он унаследовал бы значительное состояние. Случай описан неким советником-иезуитом, который, очевидно, является одним из виновников случившегося. Эрнест фон Эренберг был примерным студентом с великолепным будущим, но, как уже говорилось, неожиданно оставил научные занятия, увлекся женщиной старше себя, начал пить и предаваться разгулу. Иезуиты изощренно допросили его и решили, что он был замешан во всех видах порока, включая частые посещения шабаша. Эрнеста обвинили, без его ведома осудили и приговорили. Однажды утром юношу разбудили и сказали, что сейчас он перейдет к лучшей жизни. Ни о чем не подозревая, он оказался в замке, в драпированной черным камере пыток. При виде всех ее ужасов Эрнест потерял сознание. Некоторые из судей были так тронуты, что просили князь-епископа смилостивиться над юношей, но Филипп Адольф подтвердил приказ о казни. Эрнест сопротивлялся палачу, и тот в схватке разрубил ему голову. Иезуит, описывавший происходящее, продолжает: «Он упал на землю без всяких признаков печали или проявлении сожаления. Utinam поп etiam in eternum rogum cecidisset. Да не допустит Господь, чтобы он попал в преисподнюю!»
После этой казни князь-епископ, возможно, внутренне переменился, поскольку ввел поминальные службы по жертвам колдовских процессов, и истерия пошла на убыль. Приближение к городу шведской протестантской армии также (по крайней мере, на время) приостановило казни. Их главным виновником, вне зависимости от роли советников-иезуитов и степени личного раскаяния в содеянном, несомненно, является князь-епископ. Некоторые авторы (наподобие Дифенбаха) пытались обелить его, называя «человеком не жестоким» и обвиняли «мирских советников, вынуждавших его принимать решения, которые позорили его имя и положение».
Лейтцшуэ также характеризует его «как благородного и набожного». Однако, как и Жюль Байсак, никто не сочтет подобные критерии подходящими для оценки человека, позволявшего сжигать детей 9 и 10 лет.

Казнь еретиков в Праге. Гравюра XVII в.