Н. Гудрик-Кларк Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию.

От издательства

Предлагаемая читателю книга доктора философии, оксфордского историка Николаса Гудрик-Кларка - инте реснейшее свидетельство того, как "воображаемый мир, мир духов, мифов и волшебства" непосредственным обра зом влияет на принятие политических решений, формируя государственную идеологию. "Оккультные корни нацизма: тайные арийские культы и их влияние на идеологию германского нацизма" расскажет Вам о тех идейных силах, которые вдохновляли основателей одного из самых страш ных режимов мира - Третьего Рейха.

(c) АО "Евразия"

СПУСК В "ПОДЗЕМЕЛЬЯ ИСТОРИИ" (АНОНС СЕРИИ)

Книгой Николаса Гудрик-Кларка "Оккультные корни нацизма" издательство "Евразия" открывает серию под общим названием "Подземелья истории". Что кроется за этим? Очередная попытка коммерческой эксплуатации тайн, "национал-оккультизма", личные пристрастия издателей к такого рода литературе, которую автор дан ной книги называет "сенсационной", или же уверенное прокладывание издательского курса в русле отнюдь не массового интереса ко второму, тайному плану истории, несводимому к фантазиям чудаков и бреду параноиков...? Скорее, последнее. Мы живем во время тектонического сдвига бытийных пластов, который позволил Николаю Бердяеву написать в 20-е годы нашего века о наступлении новой эпохи - "Нового Средневековья". "Новое Средне вековье" означает возвращение хорошо забытого, но не умиравшего старого, всего, что под углом зрения ново европейского разума считалось архаичным и вовсе не существующим, что было изгнано за рамки научной картины мира, что было заклеймлено плоскими умами эпохи Просвещения как инквизиторские суеверия и мрач ные предрассудки. На какое-то время закрылось религиозное измерение жизни и за прошедшие века че ловечество разучилось верить в Бога и дьявола, невидимый мир, добрые и злые духовные иерархии, исчезло религиозное освещение власти и живы однако до сих пор тайные ложи и ордена. Между тем, по всем приметам, "Новое Средневековье" носит уже скорее не христианский, но антихристианский характер. И ланд шафт двадцатого столетия с его магматическими проры вами иррациональных подземных сил, выплеснувшихся в таких ужасающих течений как большевизм и фашизм, с их человеконенавистничеством и богоборчествам, с гро тесковыми мифологическими обликами, весьма отлича ется от идиллических пейзажей просвещенно позитивистских, рационально-очеловеченных столетий. Мы снова в предчувствии вселенских катастроф, перед угрозой неограниченного манипулирования личностью, в том числе и магическими средствами, на волне оживления синкретических религий и оккультизма, в бытовом окру жении модернизированного колдовства и ведовства, при последнем издыхании агонизирующего в лихорадочном смешении стилей, религий и наций столетия страшимся потерять последнюю надежду на построение благополуч ного будущего. Мы живем в России, которая ярче всего в истории демонстрирует невозможность замкнуться лишь в человеческом, только человеческом измерении, устра нить причастность своей судьбы борьбе таинственных сил метаистории, духовных сил добра и зла. И для того, чтобы не потерять себя в либерально-рыночной стихии, очутившись в экзистенциальной невесомости, не различая где верх и низ, добро или зло, или наоборот, не оказаться одержимым призраками национал-оккультизма, вопло щенными в каком-нибудь лхаризматическом лидере" (и будет уже поздно, когда наши голоса потонут не в хоре, но в р°ве очередного исторического обвала), мы должны вглядеться в мерцание тайны на грани истории не только академическим, либерально-позитивистским, близоруко профессорским взглядом сквозь сильные очки, видящим в исторических фигурах и зловеще-могущественных движениях лишь результаты болезненных фантазий, родившихся на почве социального недовольства. Наобо рот, умными и вечно удивленными глазами сквозь призму своего рода листорической демонологии" в соответствии с канонами лнового средневековья" мы должны посмот реть на просвет тайны в мельтешений деятелей и событий. Ведь и мания, бывшая одерживающей человека силой духом, лишь в последние века стала содержанием психики. Будем внимательны, и мы увидим, как например лбесноватый фюрер" в рассказах очевидцев предстает не столько как марионетка тех или иных заинтересованных кругов, сколько как лвеликий посвя щенный", черный маг, обладающий огромными силами гипноза и инспирируемый демоническими силами (вспомним, хотя бы, слова одного из приближенных о впечатлении присутствия за Гитлером лцелой электро станции", как бы накачивающей его энергией), Ч свиде тельство, приводимое в книге французских авторов По веля и Бержье). Собирая подобные свидетельства и симптомы, мы сможем заметить и в современной действительности моменты массового или индивидуаль ного медиумизма, одержимости, научиться, по словам ап. Павла, лразличению духов".

И научившись, не быть увлеченными в бездну чьей нибудь черной лволей к власти" подобно одержимому стаду хрюкающих животных из новозаветной притчи. Тем более не случайны наблюдения современного теоретика инквизиционного подхода к явлениям истории Георгия Климова, связывавшего лволю к власти" с целым букетом традиционно-демонических черт: со склонностью к колдовству, невозможностью любить, дурной наслед ственностью и аномалиями пола. Не наблюдаем ли мы в описаниях жизни большевистских или нацистских вож дей преизбыточной энергичности, как бы распирающей рамки личности, медиумического автоматизма речи и письма, гениального размаха злых деяний и личной пошлости одновременно. Ведь Дьявол не только Мефистофель, но и лпошлый черт" из лБратьев Кара мазовых". И перед лицом дехристианизации мира перед нами откроются в свете массовой одержимости не только миновавшие человеческие бури и смуты, более страшные чем те, которые похоронили средневековую инквизицию (Старое Средневековье). Действительно, что общего меж ду декадентскими настроениями начала века, оккультизмом и тайными ложами, политическими движениями типа фашизма и большевизма и христиан ской апокалиптикой? По-видимому, наша эпоха Ч не просто лсумерки богов", но и лвозвращение демонов". Однако общий термин, позволяющий характеризовать духовную ауру явлений эпохи уже найден русскими философами XX века. Как лнеоязычество" они охарак теризовали тот поток изменений, который захлестнул былой христианский Запад, довершив обезбожение сов ременного человечества. Освобождение от веры и христианское Откровение и постепенная секуляризация всех сфер жизни, деморализация и сексуальная рево люция, оккультизм и увлечение восточными культами, вера в бессознательные силы (психоанализ), владеющие человеком, прорыв языческого национализма и воинству ющего антихристианства. Тем же термином можно опре делить и современный шизофренический ажиотаж вокруг контактов с НЛО и экстрасенсов. Связь между сооб щениями инопланетян и психиатрической симптоматикой очевидна, однако, духовный мир не терпит вакуума и в новейших квази-религиозных феноменах угадывается ве яние духа зла, древнего змия. Все эти компоненты "не озячества", в сущности, прямого медиумизма в отно шении демонических сил, устремлены к виднеющемуся на историческом горизонте интеррелигиозному и транс государственному вавилонскому всесмешению в царстве антихриста. Традиции тайных обществ и оккультные увлечения лидеров Третьего Рейха, кровавые ритуалы и амбиции национал-оккультизма должны образовать перед духовно зрячим читателем сплошной поток "подземной истории", по отношению к которому книги - лишь бе реговые вехи, маяки и указательные знаки.

Либеральное мировоззрение духовно слепо и пусто, а национал-оккультистская вера в магические силы земли и крови заслоняет Абсолютный предмет всякой веры, обессиливая народы перед лицом обезбожения и всесме шения. Бессодержательность или исцеление у ног Христа - вот подлинная дилемма современного больного мира.

Итак, человеку "Нового Средневековья", духовно прозревающему посреди мировой ночи, посвящаем и адресуем мы нашу серию.

Это необычная история. Хотя речь в ней идет о событиях прошлого, связанных с происхождением идео логии национал-социализма в Германии, ее настоящий предмет - не партии, политические взгляды и организации, через которые люди рационально выражают свои интересы в социально-политической сфере. Скорее, это глубинная история, связанная с мифами, фантазиями и символами, которые наложили свой след на развитие реакционного и авторитарного мышления Наци. В той же мере она находится за краем традиционной политиче ской истории, поскольку основные ее черты мистические, пророческие и сектантские - имеют мало общего с внешней реальностью политики и управления. Но дело в том, что люди, наделенные богатым вообра жением и способные описывать воображаемый мир, часто определяют чувства и поступки людей внешнего мира, занимающих ключевые позиции у власти и несущих политическую ответственность. И в самом деле, не мыслимые идеи и тайные культы предвосхитили политические учения и учреждения Третьего Рейха.

Историкам, занимающимся лишь исследованием кон кретных событий, причин и разумных целей, этот ад фантазии может показаться безумием. Они могли бы доказать, что политические и исторические сдвиги опре деляются только реальными, материальными интересами. Однако и фантазии могут достигать силы причин, если закрепляются в убеждениях, предрассудках и ценностях социальных групп. Фантазии также являются важным симптомом надвигающихся изменений в политике и куль туре. Особого рода фантазии, рассмотренные в этой книге, созрели внутри крайне правого крыла политического спектра и касались создания аристократической элиты, искоренения ущербных существ и установления нового мирового порядка. Истоки этого движения лежат в сто роне от основного русла рациональной политики XX ве ка, и выяснение их природы требует иных, более глубоких источников вдохновения. Анализ фантазий, породивших такое движение, может дать новые ответы на старые вопросы. Настоящее исследование представляет собой исторический обзор биографий, доктрин и культовой практики ариософов, Гвидо фон Листа (1848-1919) и Йорга Ланца фон Либенфельса (1874-1954), а также их последователей в Австрии и Германии. Ариософы, начавшие свою деятельность в Вене, незадолго до Первой мировой войны, соединили народнический (volkisch) не мецкий национализм и расизм с оккультными идеями, заимствованными из теософии Елены Петровны Блават ской - с целью предсказания и оправдания грядущей эры немецкого мирового порядка. В их работах описывался доисторический золотой век, в котором мудрые хранители знания толкуют оккультно-расовые учения и управляют расово-чистым обществом. Они утверждали, что сущест вует враждебный заговор антигерманских сил (таковыми считались все неарийские расы, евреи и даже ранняя Церковь), стремящийся разрушить идеальный немецкий мир, освободив негерманскую чернь для фальшивого равенства незаконнорожденных. История, с ее войнами, экономическими кризисами, политической неопределен ностью и ослаблением власти германского начала изоб ражалась ими как результат расовых смешений. Для противостояния современному миру ариософы основы вали множество тайных религиозных обществ, посвящен ных возрождению утраченного эзотерического знания и расовых достоинств древних германцев, созданию новой всенемецкой империи.

Ариософы были культурными пессимистами. Очевидна связь между их фантазиями и разочарованиями немецких националистов в Габсбургской империи Австро Венгрии на исходе XIX века. Стремительная урбанизация и индустриализация, конфликт славянских и немецких интересов в многонациональном государстве, католицизм, возникновение австрийского движения пангерманизма под руководством Георга фон Шонерера, мода на социаль ный дарвинизм и его расистские выводы также сущест венно определяли мышление ариософов. Оккультизм в их доктринах играл весьма существенную роль сакраль ного оправдания их крайних политических позиций и глубокого неприятия действительности. Фантазии ариосо фов фокусировались в идеях элитарности и чистоты, в тысячелетних образах золотого будущего нации.

Это введение должно подготовить почву для деталь ного изучения ариософии, возникшей в XIX веке, в переплетении национализма, антилиберализма, культур ного пессимизма и расизма. Нашей точкой отсчета станет народническое (volkisch) движение, объединившее эти концепции в приемлемую идеологическую систему. В своих исследованиях народнической идеологии Георг Л. Мосс отмечал духовные коннотации слова "volk". В XIX веке для немцев этот термин значил много больше, чем буквальный его перевод словом "народ": оно означало национальное единство, одушевляемое общей творческой энергией. Предполагалось, что эти метафизические ка чества определяют уникальный культурный статус не мецкого народа. Идеологическую окраску слово "volk" получило по двум причинам: во-первых, эта культурная ориентация была результатом крайне медленного объединения Германии; во-вторых, она была связана с широко распространившейся романтической реакцией на современность.

Раздробленность Германии проявлялась в мозаике ма леньких королевств, княжеств, герцогств, составлявших вместе с более крупными государствами, Пруссией и Австрией, Священную Римскую Империю Германской нации, вплоть до ее формального распада в 1806 году. После поражения Наполеона положение резко изменилось. Возникла свободная Немецкая Конфеде рация, и государствам, входящим в ее состав, была пре доставлена возможность независимого развития. Если итоги Венского конгресса в 1815 году разочаровали не мецких националистов, то после революции 1848 года рухнули все их надежды. Ввиду затруднений в движении к политическому объединению, немцы напряженно искали национального единства в культурной сфере. Это стремление обнаружилось еще в конце XVIII века, когда писатели предромантического движения "Буря и натиск" обретали немецкую верность себе в народных песнях, обычаях и старой литературе. Идеализированный образ средневековой Германии взывал к духовному единству, если уж политические его формы не были досягаемы. Этот упор на прошлое и традиции придавал причинам объединения глубоко мифологический характер.

Когда Бисмарк провозгласил прусского короля не мецким Кайзером нового Второго Рейха в 1871 году, многим казалось, что национальное единство наконец победило. Однако новое государство быстро разочаровало значительную часть немцев. Напряженное ожидание единства питалось утопическими и мессианскими настро ениями, которые не могли быть удовлетворены прозой реальности общественного управления и дипломатии. Повсюду чувствовалось, что политическое объединение под началом Пруссии не принесло с собой того патетиче ского национального самосознания, которого с такой силой жаждали. Кроме того, новый Рейх лихорадочно был озабочен созданием промышленности, строительст вом городов, а этот процесс выглядел весьма ма териалистическим, и более того - он разрушал патриар хальную крестьянскую Германию, излюбленную идиллию романтических грез о немецкой подлинности. Средневе ковая фигура кайзера и его современные броненосцы, модерновый стиль архитектуры символически воплощали напряжение между старым и новым во Втором Рейхе. На дворцовое великолепие и помпезность уличных фаса дов надвигались реалии индустриальной революции.

Исключение Австрии из нового, объединенного Пруссией Рейха, огорчило националистов в обеих стра нах. Но Бисмарк строил усиление Пруссии на военном поражении Австрии, чем вызвал ее уход от немецких дел. Позиция немецких националистов в Австро-Венгрии с этого момента становится затруднительной. В 1867 году венгры получили политический суверинитет внутри двой ного государства. Рост пангерманского движения в Австрии в последующие десятилетия отразил проблему австрийских немцев в государстве, состоящем из них и славян. Их программа предлагала отделение немецких провинций Австрии от многоязычной империи Габсбургов и включение их в новый Рейх, невзирая на границы. Этот план и был до конца осуществлен позднее - присо единением Австрии к Третьему Рейху в 1938 году.

Народническая идеология включала в себя также и общую реакцию на современность. Германия и Австро Венгрия сильно отставали в развитии от западных эко номик. Сохранение докапиталистических отношений и учреждений в этих странах свидетельствовало о том, что модернизация явилась бы насилием в отношении к лю дям, все еще связывавшим себя с традиционным, сельским укладом. Многие презирали новое, поскольку растущие города, появляющиеся как грибы, заводы, разрушали сложившиеся сообщества и лишали людей чувства без опасности и надежности. Либерализм и рационализм так же отвергались, поскольку они стремились демистифицировать освященные временем порядки, разоблачить привычные авторитеты и предрассудки. Эта ненависть к современности присутствует в трудах трех основных немецких националистических пророков: Пауля Делагарди, Юлиуса Ланга и М°ллера ван ден Брука. Расизм и элитаризм составляли основное содержание народнической идеологии. Факт расовых различий использовался для утверждения необходимости разделять по качествам нации на высшие и низшие. Антропология и лингвистика предлагали практические стандарты для классификации рас, и эти стандарты стали главным эле ментом в идеологических восхвалениях германской расы. Внутренние моральные качества связывались с внешними характеристиками расовых типов: поскольку арийцы (и германцы тем самым) были голубоглазы, светловолосы, высоки и хорошо сложены, они оказывались также бла городными, наделенными чувством чести, отважными. Дарвинистская идея эволюции через борьбу видов также использовалась для того, чтобы доказать, что высшие чистые расы должны доминировать над смешанными, низшими. Расистское мышление способствовало возникновению антисемитизма. Консервативный гнев на разрушительные следствия экономических изменений обретал выход в поношении евреев, на которых взвалива лась вина за упадок традиционных ценностей и порядков. Расизм указал на то, что евреи не являются религиозным сообществом, но биологически отличаются от других рас.

Политические корни ариософов уходят в народниче скую идеологию конца девятнадцатого столетия и движение пангерманизма в Австрии. Их консервативная реакция на национальные проблемы и на современную действительность имела в виду образ всегерманской империи, в которой негерманские национальности и низшие классы были бы лишены всех прав представитель ства и возможностей саморазвития. Но если теории арийско-германского превосходства, антилиберализм и озабоченность социальным и экономическим прогрессом были местом народнической идеологии, то оккультизм не был ей свойственен и представлял собой нечто новое. Задача оккультизма состояла в том, чтобы подтвердить живые смыслы устаревшего и хрупкого социального порядка. Идеи и символы античной теократии, тайные общества, мистическое знание розенкрейцеров, каб бализм и франкмасонство были втянуты в орбиту на роднической идеологии, с целью доказать, что современ ный мир основывается на ложных принципах зла, и описать ценности и законы идеального мира. Эта опора на полурелигиозный материал ясно показывает, насколь ко ариософы нуждались в патетических убеждениях, на сколько вера была нужна им для построения человече ского общества: они были слишком разочарованы в сов ременном мире.

Как романтики и поклонники золотого века, ариософы стояли в стороне от практической политики, но их идеи и символы проникали в отдельные антисемитские и националистические группировки поздней кайзеровской Германии, из которых после Первой Мировой войны в Мюнхене возникла нацистская партия. Наша задача состоит в том, чтобы проследить, как распространялась ариософия в личных контактах и литературных влияниях. Мы также изучим возможность влияния Листа и Ланца фон Либенфельса на Адольфа Гитлера в его предвоенные годы в Вене. Ариософия созревала в маленьких кружках, пропагандировавших расистские тайные культы в период Веймарской республики и живших верой в национальное возрождение. По меньшей мере два ариософа были тесно связаны с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером в 1930-е гг., работая с ним над проектом истории, цере мониальными обрядами СС и даже были причастны к его визионерскому плану Великого Германского Рейха в третьем тысячелетии. В этой книге мы намерены пока зать, как фантазии ариософии, покидая пределы куль турной ностальгии, высвечивают первоначальный вооб ражаемый мир Третьего Рейха.