Дуглас Монро Двадцать один урок Мерлина

«Дом друида»

5

ВЕТЕР, МОРЕ, ОГОНЬ И КАМЕНЬ

Под руководством своего вдохновителя Талиесин изобразил следующую картину: «Создатель миров сотворил из ничего » Четыре Стихии — первопричину и основу всего творения объединенного общей гармонией...»

(Гальфрид Монмутский, "Vita Merlini")

Холодные осенние ветры гуляли по пустынному Тинтагилю, где все уже Выло готово к скорому приходу зимы.
Несмотря на ночные заморозки, дни все еще стояли теплые и солнечные, аапоенные запахами опавших листьев и собранного урожая. С Кануна Сам-хейна прошло две недели, и я решил закончить свои Четыре Символа Власти прежде, чем Мерлин опять прибудет на остров. Я не переставал удивляться, как Друиду всегда удается появиться в самый нужный момент и самым аеожиданным образом. И поэтому я вообразил, что у него поблизости есть аесколько тайных жилищ, которые он использует, когда оказывается в наших краях. И я часто придумывал себе игру, разыскивая эти «легендарные приста-|нища» Мерлина, больше для развлечения, чем действительно надеясь их |найти. Но пока мои поиски не приносили никаких результатов, если не |считать многих счастливых часов, которые они подарили мне в эти последние чые дни поздней осени.
Первым из изготовленных мною друидических инструментов был Жезл - предмет, который потребовал долгих часов скрупулезной работы. То, что Удалось мне вырезать из куска дерева, нельзя было назвать произведением искусства, но Мерлин заверил меня, что это символ и мера затраченных усилий, а не мера степени мастерства.
Недалеко от главных ворот мне посчастливилось найти маленький, круглый камешек с отверстием, идеально подходящий для изготовления моего Диска. После недолгих уговоров Иллтуд согласился сделать на нем надписи — в таких делах он был намного искуснее меня. (Когда-нибудь, я думаю, он станет отличным монахом! И я улыбнулся при мысли, что он ничего не знает о настоящей цели этой работы и думает, что я просто хочу разыграть кого-то из монастырской братии.)
Для того чтобы сделать Огненный Серд, потребовалось гораздо больше усилий, так как инструменты подобного рода трудно было найти даже среди тех орудий, которые используются для уборки урожая. К счастью, на заднем двореуменя хранился зарытый в кучехлама довольно ржавый серп, который, если его почистить и покрасить, вполне мог подойти для этой цели. Вооружившись точилом и терпением, я смог даже вернуть ему утраченную кромку!
Но труднее всего оказалось сделать Морской Кубок, для которого требовалось необычное сочетание раковины и серебра. Сначала в поисках «совершенной раковины» я решил обшарить склон утеса, где бесчисленные чайки постоянно разбивали бесчисленные раковины устриц, сбрасывая их на валуны. Довольно часто птица не попадала в цель и несчастная устрица оставалась лежать на краю утеса —по крайней мере до тех пор, пока высокий прилив не смоет ее назад в море. Мне попалось несколько таких раковин, но все они были в плохом состоянии —надтреснутые или с отколотыми краями. Но все же мне удалось найти одну, которая казалась лучше других, и я передал ее в руки друга, искусного в обработке металлов, в обмен за недельную работу над собранными им травами. И снова боги, казалось, решили испытать меня, поскольку в процессе обработки раковина раскололась на дюжину кусков, оставив мою задачу невыполненной.
И мне опять пришлось начинать поиски совершенной раковины — на этот раз я решил найти такую, которая могла бы соперничать с раковиной самого Мерлина! По крайней мере, такими были мои честолюбивые планы, пока я не вернулся в очередной раз с пустыми руками — на утесе не было ни одной хорошей раковины. Но ведь существовало еще одно место! Не желая признавать поражения, я вспомнил о скрытом туннеле, который вел к самому берегу моря, где, как мне казалось, бесчисленное множество прекрасных раковин только и ждут, чтобы их подняли.
Недолго думая, я пустился бежать через поля и остановился перед кустом, преграждавшим вход в туннель, угодив ногой в заплесневелую яму. Я быстро выбрался и начал спускаться вниз. И вдруг странный звук привлек мое внимание: музыка... как будто кто-то поет, нечто среднее между человеческой речью и жужжанием. Пел мужской голос, и песня напомнила мне часть обычной Мессы. Предвкушая приключение, я, не задумываясь, повернул обратно и пошел на звуки музыки.
Вскоре я очутился на узкой песчаной тропе, которой раньше не замечал (очевидно, из-за скрывающей ее высокой травы), ведущей к противоположной стороне Острова, вдаль от Пещеры Великана. Подняв голову вверх, я увидел нависающие надо мной утесы Тинтагиля, образующие подобие крыши над береговой линией, вдоль которой лежал мой путь; конечно, именно по этой причине я никогда раньше не видел этой части берега. Через некоторое время тропа вывела меня на широкую, покрытую крупным гравием площадку, резко контрастировавшую с огромными грудами круглых валунов, которые остались у меня за спиной... А звуки странного пения все лились и лились.
Внезапно я обнаружил, что стою перед ущельем, прорезавшим склон и поднимающимся к самой вершине утеса. Заглянув в эту широкую расщелину, я увидел каменную площадку шириной около тридцати длин, в центре которой стоял Мерлин... и пел!
Учитель, казалось, не заметил моего присутствия, и я долгое время тихо наблюдал, как он чертит серпом на песке, что-то напевая:

«Я взываю сегодня к силе Небес
свету Солнца
сиянию Луны
блеску Огня
скорости Молнии
быстроте Ветра
глубине Моря
незыблемости Земли
твердости Камня».

Наблюдая дальше, я заметил, что Мерлин начертил круг на песке и занимался тем, что располагал маленькие камешки по окружности — я насчитал двенадцать. Теперь он выглядел так, как будто нюхал воздух.
— С тех пор как ты пришел, ты только и делаешь, что подглядываешь за моим ритуалом вместо того, чтобы спуститься сюда и научиться чему-нибудь! — сказал Друид с насмешкой. — Спускайся.
Я сполз вниз к Мерлину. Он приветственно положил мне руки на плечи
и сказал:
— Ну, вот! Ты выдержал Тяжелое испытание Мертвых в Канун Самхей-на... и стал Овиддом Ордена Друидов! Молодец — я горжусь тобой!
—Ты хочешь сказать, что тот сон был яеьто? — спросил я удивленно: ведь я до сих пор не мог решить, случилось ли это на самом деле или (как говорил Иллтуд) только в моих фантазиях. — Учитель, скажи мне: был ли я тогда с тобой? ...Я знаю, что был!
— Конечно был, Медвежонок, — заверил Мерлин, — и никто не производил на меня такого впечатления, как ты в ту ночь. Потому что... ты победил самые темные страхи: против тебя могли восстать самые жуткие из твоих фантазий! Но знаешь, Артур, это еще не конец; тебепредстоитпобеждать еще во многих областях — например, в области Стихий. Благодаря твоей смелости значительная часть «Дерзания» уже твоя; остались только «знание» и «спокойствие». Давай начнем с «знания»! Сегодня, в шестой день новой луны, твой визит особенно уместен.
Мы долго разговаривали и обсуждали все, что было после Самхейна. Я рассказал о Символах Власти и о моих трудностях с ними — все, что, по моему мнению, было важно. Наконец, Мерлин попросил меня залезть «в безопасную точку» около Дома Друида (который он, несомненно, использовал как жилье) и внимательно наблюдать отсюда предстоящее действо «Вызова Стихий».
—Замкнутый круг —и особенно круг из камней —самая крепкая защита от любой магии. Те из нас, кого называют Первыми Посвященными, строят круги из 12 камней, чтобы представить двенадцать Звездных Домов, месяцев в нашем Солнечном Году... двенадцать дневных часов и, особенно, тройственную форму всех четырех стихий. Короче говоря, это число — символ психического Мира: «мира в миниатюре» или, как говорят греческие мудрецы, «микрокосма» — круг из камней обеспечивает нам твердую, как камень, защиту элементов Земли. Таким новичкам в Магии, как ты, Артур, надо всегда помнить, что круг — это наша страховка на случай ошибки!
Пока Мерлин проводил свою подготовительную работу, я смог хорошенько изучить уникальное место, в котором оказался. Площадка была четко разделена на четыре сектора, которые, по-видимому, представляли собой четыре стороны света, а также, вероятно, и Королевства Стихий. Пещера выходила на узкий каменистый берег; совсем недалеко от нее плескались морские волны. Из воды у противоположной стены возвышался замшелый риф, густо поросший крошечными желтыми цветами с редкостным и чудесным запахом. На каменной поверхности рифа было вырезано несколько узоров. Справа от меня рос огромный старый Дуб. Он казался не высоким и величественным, а скорее корявым и низкорослым, вероятно, из-за контраста с обветренными утесами и морем. Прямо перед деревом был установлен большой чугунный Котел, в котором тлели угольки. Рядом с дубом стоял простой, но добротно сделанный алтарь из трех серо-голубых камней. Кроме этого (и маленького домика друида, около которого я сидел) была только ровная, песчаная поверхность лагерной стоянки — ухоженная так, что в поле зрения не было ни единого сорняка.
В центре этой площадки лихорадочно работал Мерлин... в каком-то контролируемом безумии или экстазе, что мне казалось странным, пока я не вспомнил его слова о том, что Волшебники «опьяняются своей силой» в моменты Высшей Магии. Круг, который в диаметре соответствовал росту самого Мерлина, был незавершен в секции, выходящей к задней стороне )ухты. У внешней стороны круга, ориентируясь по четырем секторам, друид йрисовал четыре знака —по одному для каждой четверти. Наконец, Мерлин зстал и вышел через разрыв в круге. Осторожно положив Серп в сундучок, он однялся и сел рядом со мной.
— Давай поговорим, — сказал он недовольным тоном, вытирая со лба капли пота, — у тебя сейчас возникла масса вопросов, требующих ответов! Но прежде я хотел бы услышать, какие выводы ты сделал из наблюдения.
— Ну, — начал я (поскольку почти что ожидал такого вопроса), — ты разделил круг — символический мир — согласно четырем сторонам света.
— Хорошо! — Мерлин откинулся назад. — Хорошо... это доказывает мне, что ты действительно был внимателен! — Внезапно лицо Друида стало очень серьезным, он понизил голос до шепота. — В этом мире, Артур, мы всегда окружены множеством сил из Мира Духов. Они невидимы для человеческого глаза, но иногда их можно почувствовать. Вот ветер: его присутствие можно заметить по колыханию пшеничных полей или по верхушкам деревьев — он вспенивает облака или гонит лодки по водам безбрежных океанов; но на что он похож1. Где его источник, его начало или конец? Или магнит, чьи аинственные невидимые лучи, отклоняясь к северу, огибают весь мир? Мо-кем ли мы их видеть? А звук... тепло? Каждая из этих могущественных сил является частью другого, невидимого мира, изо дня в день тяжело нависаю-' щего над нашими жизнями; никто не может утверждать, что этих невидимых сил не существует. То же самое можно сказать и о Королевствах Стихий. Их силы находятся далеко за пределами сил физического мира — и увидеть их можно только специально подготовленным внутренним зрением. Такие силы формируют четыре краеугольных камня Друидической Магии. Скоро ты увидишь Четыре Символа Власти, посредством которых мы управляем Стихиями, но не их Королевствами Сегодня, мой мальчик, ты впервые посмотришь на них.
Мерлин указал на круг и, когда мы вошли в него, продолжил:
— Как я уже говорил, этот круг является древним символом защиты, чья сила отражается в движениях Солнца, Луны и звезд—циклах смены времен года и возрождения. Сюда же привлечены, как ты видишь, Четыре символа Туаса, или «порталы», которые открывают ворота в потусторонний мир элементов. И как ты уже смог предположить, это: круг, дуб, алтарь, цветы... и даже Море-, которое выравнивает четыре угла Земли — алтарь из холодного камня на Севере, пламенный Дуб на Юге — ароматные Золотые Трубочки на Востоке итемныеводы Запада. А сверхупростирается бесконечность Нойвры: «пространства», сквозь которое Солнце шлет Три освещающих луча благоговения. е... ниже находятся глубины Аннона: это сине-фиолетовые, скрытые творения, в которые не может заглянуть ни одна женщина. Это, Артур, [ есть силы Стихийных Королевств... Друидические сферы.
Мерлин вышел из круга и сел около старого дуба. Посидев минуту, он встал и побрел к Восточной святыне, где росли желтые цветы.
— Они замечательны, не правда ли? — спросил он, нагибаясь и нюхая их. —Эти крохотные создания пришли к нам из Времени Легенд, а некоторые говорят, что они были еще до Атлантиды! — Он жестом пригласил меня тоже понюхать цветы. Их аромат обладал каким-то странным воодушевляющим воздействием и наполнил меня бодростью и энергией — мерцающей энергией.
— Это легендарное растение, которое ты хорошо изучишь, когда-то содержало в себе сущность многих древних мудростей, — продолжал Мерлин, — но в наш век оно отражает лишь свежие утренние ветры Восточного Королевства Стихий. И еще — с тех пор оно способно расшевелить тайны давно ушедших дней. — Он снова нагнулся к цветам.
— Разве ты не ощущаешь этого? Я улыбнулся и сказал:
— Да, я в самом деле никогда не чувствовал себя так, как сегодня; мое сознание чисто и свежо, как солнечный свет после долгого дождя.
Мерлин улыбнулся мне в ответ и показал на Дуб. Кора дерева растрескалась, а кое-где и осыпалась от времени, и только несколько тонких листков, колыхавшихся на нижних ветвях, показывали, что этот древний часовой еще жив. Верхние ветви были поломаны и голы, как будто в них часто ударяла молния.
— Это священный Дуб, и, несмотря на его плохое состояние, он олицетворяет собой огненную энергию Южного Королевства. Это можно понять по заметным следам молний, которые не оставляют его в покое даже в старости! Это особенное дерево: оно родом из огромных дубовых рощ древности, которые перед нашествиями римлян покрывали южную часть Острова Дракона... когда-нибудь я возьму тебя туда. Его собственноручно посадил мой учитель, мудрый Друид Касбэд с Красного острова — и я, как его ученик, должен был похоронить его прах под этим деревом, когда его час настал. Этого никогда не забудет ни дерево... ни я.
—У тебя тоже был учитель? — спросил я, заинтересованный этим новым и таинственным именем. — Расскажи мне о нем — какой он был?
Мой вопрос и обрадовал, и опечалил Мерлина. Он прислонился к старому дереву и сложил руки на груди.
— Касбэд был великим человеком, прекрасным друидом и учителем — его подвиги и мудрость до сихпор воспевают барды Ирландии и острова Мэн! Однажды он даже отказался от звания Верховного Друида Айоны, ибо посвятил себя духовному росту и своим многочисленным ученикам — среди которых я был одним из лучших. Касбэд всегда любил это место и, с помощью Королей Стихий и более мелких сущностей, подвластных его Авторитету, превратил его в место силы. В старости учитель поселился здесь — и когда он умер, я заменил его в истории. Ах... сколько Магических Кругов он построил на этом самом месте! Я часто скучаю по нему, даже по сей день.
Мерлин встал и провел рукавом по подбородку, затем прошел к котлу и бросил на угли приготовленное растение.
— Омела, — сказал он, предупредив мой вопрос, — Омела, как благовоние, сожженное вместе с Дубом, — это редкостное и магическое вещество, известное только Друидам. Этим секретам много лет назад меня научил Касбэд. — Он посмотрел на берег и начал расшнуровывать сандалии. — Но хватит «застревать в прошлом», перед нами настоящее. Давай поплаваем!
Мы оставили мантии на песке и прыгнули в холодную воду. Вскоре меня покинули все воспоминания о друзьях, исчезли невыученные уроки, осталась только радость от ныряния и игр в истинных волнах Тинтагиля — волнах, которые в конце концов вынесли нас на берег, где мы и обсохли под бледным осенним солнцем.
—Морская вода содержит много соли, — заметил Мерлин, — ты должен помнить об этом и, если возможно, перед сеансом Высшей Магии погружаться в море. Эта вода имеет способность уносить темные и нежелательные силы от Светового Экрана, окружающего твое тело, — поэтому мы сегодня и купались. Морская вода исцеляет как тело, так и дух.
Это и в самом деле было так. После купания я чувствовал себя легким и полным энергии — может быть, из-за этого места или просто благодаря одному лишь присутствию Мерлина, я не мог сказать точно. Но одно я знал наверняка: я чувствовал себя намного лучше — более живым и счастливым — чем когда бы то ни было — и не только благодаря «морской воде».

Мерлин возник из-за камня, держа в руке две белые мантии, и меньшую из них протянул мне. Мне показалось, что она сшита из какой-то мягкой, но шероховатой ткани — прочной и широкотканой, какой мне до сих пор не приходилось видеть. Кроме того, мантия Друида была вышита маленькими золотыми символами, которые я не мог как слудует рассмотреть, а на моей ничего такого не было. Затем Мерлин сказал.
— Твоя мантия была когда-то моей, когда я был здесь мальчиком-учеником. Мы тогда одевали белое — как сегодня. Это символизирует чистоту наших помыслов при выполнении Друидической работы. Чтобы стать хозяевами нашего мира в круге, мы должны отразить в себе не тот или иной предпочитаемый цвет (это мешает Потустороннему Миру видеть, что мы смертны), а все цвета сразу — скомбинировать энергии Радуги! А белый цвет, как ты уже знаешь, это совокупность и единство всех цветов.
Мы молча одели свои мантии.
— Я помню... —начал вспоминать Мерлин, — стихотворение, сочиненное много лет назад об этом месте... моим учителем, который прочитал его мне. Наверное, это единственный отрывок литературы бардов, который я знаю наизусть. Как же там?

«...среди вечных утесов, чья сила вызывала
На бой вооруженных -римлян в час их гордости,
Где нахмурил брови древний друидический кромлех
И Дуб дышал таинственным шепотом своих листьев вокруг;
Там вдохновленный человек прошлого,
Под ясным и высоким Оком Света,
Обнажив в честь Твинвида благородную голову,
Стоял в центре круга, куда никто еще не ступал!»

— ...Как хорошо я помню эти слова спустя столько лет, — мягко и как бы издалека произнес Друид. — Но, как я уже говорил, мы здесь для настоящего — давай начнем!
Мерлин взял свою шкатулку под мышку, мы покинули хижину и остановились у разрыва в круге. Тут он нараспев произнес: «И ГВИР ИН ЭРБИН ВИД» — и вошел внутрь.
«Истина против Мира... —подумал я, — самый святой обет Друидов». Я повторил эти слова за учителем и тоже вошел в круг. Мерлин с закрытыми глазами стоял в центре. Затем он соединил руки наподобие чаши и поднес их к губам. В соответствии с древней доктриной он медленно произнес следующее заклинание в свои ладони:

Великий голос, который зовет нас в ветер Рассвета
Странный голос, который успокаивает нас в жару Полудня
Слышимый на Закате
Слышимый при восходе Луны
И в шорохах бессонной Ночи
Говори сейчас в Благословлении...

И Друид опустил руки в широком размахе, как будто выливая вокруг благословление.
— Нид Дим он д Дув... Нид Дув онд Дим, —прошептал он. Затем, взяв еще раз Серп, он замкнул сегмент круга. Потом в каждой четверти по часовой стрелке были размещены четыре Символа Власти: Жезл — в Восточной, Серп — в Южной, Чаша — в Западной и Диск в Северной.
[Все, что произошло с этого момента, было настолько невероятным, что мое описание можно считать приблизительным: неопределенные отражения чего-то подвижного и жесткого одновременно — я не мог найти слов, чтобы объективно описать это.]
Сначала Мерлин стоял совершенно прямо с плотно закрытыми глазами в самой середине круга. Глубоко вздохнув и задержав дыхание, он поднял руки над головой, как будто стараясь достать что-то. Затем он начал очень медленно опускать их, все время выдыхая пустым и незнакомым мне голосом три великие буквы: ИАО, которые, как я знал из христианского учения, являлись негласным именем Бога.
Внезапно все пространство внутри круга изменилось —воздух, казалось, обжигал нас холодом — темнота и свет слились в одно и какие-то пузырьки энергии поднимались из земли сквозь наши тела. Мерлин взял Жезл Ветра и указал на Восточную четверть, где располагался Ветреный знак портала, говоря при этом.
— Слушай, Ллеу Ллав Гиффес голос Барда:

Мальчик, который рождается с Ветром Запада,
Будет иметь одежду и получать пищу.
Мальчик, который рождается с Ветром Севера,
Будет побеждать, но и терпеть поражение.
Мальчик, который рождается с Ветром Юга,
Получит мед и отдых в великих домах.
Нагруженный золотом Ветер Запада,
Лучший Ветер из четырех, которые дуют,
Мальчик, который рождается, когда дует этот ветер,
Никогда в жизни не будет ни в чем нуждаться.

— Эрсе, эрсе, эрсе —Я вызываю вас, силы Воздуха, Королевства Ветра. Смотрите: Гориас... Эсрас... Паралдас! — Он повторил Заклинание три раза.
Я затаил дыхание, потому что лежащий впереди ландшафт вдруг растворился. Мне казалось, что мы стоим на вершине горы, а вокруг кружатся и свистят ветры. Над горизонтом возвышается желтое Солнце, а в его золотых лучах и холодных ветерках далеко в вышине летают и кружатся стаи птиц. Воздух наполнился чудесным ароматом, который я узнал, как запах маленьких желтых цветков, «Золотых Трубок Ллеу». Взглянув вниз, я понял причину: вся горная вершина, на которой мы стояли, была покрыта ими! Покачиваясь от порывов ветра, они были похожи на прелестных маленьких крылатых фей — с золотой кожей и прозрачными крылышками.
— Певцы ветра! — ответил Мерлин на мой вопрос о них, — ... у нас на Западе они называются «певцы ветра, а в других землях — «Сильфы». Но, независимо от названия, они подданые Ллеу, Короля Стихийной сферы Ветра. — С этими словами друид положил Магический Жезл в его четверть, повернулся по часовой стрелке и поднял Огненный Серп —указывая им на Южный Дуб.
— Слушай, Белинос, голос Барда, — провозгласил Мерлин, рисуя в направлении древнего дерева Огненный знак Портала.

«Приди ярость огня
Огонь Дуба
Дуб Знания Мудрость Изобилия
Меч Песни Песня Нищеты!»

— Эрсе, Эрсе, Эрсе —Я вызываю вас, силы Огня, Королевство Пламени. Смотрите: Финиас... Юскиас... Джинас!
Он снова трижды проговорил это Заклинание. Горные вершины исчезли, как туман, и теперь нас окружали ямы с кипящей лавой. Это была ужасная сфера. Вредные оранжевые испарения поднимались в воздух длинными струями, везде волнами лежала сернистая зола и горели языки пламени. В глубине и на поверхности светящейся лавы плавали золотистые и красные создания, которые кружились и свивались в кольца среди пузырьков. Высоко над нами висело Полуденное Солнце Кровавого Цвета... в его опаленном центре закручивались в спирали пурпурные языки пламени.
— Огненные селезни... а вокруг нас Дыхание Дракона, — прошептал Мерлин, как будто он был наедине с шипящим пламенем. — В других землях их называют слугами Бели, «саламандрами», а христиане — «ангелами Сатаны»! Давай уйдем отсюда... — И друид уронил Серп на Южную четверть, как если бы тот жег ему руки.
[Приупоминании об огненных «Сатанинских Ангелах» мою память затопили бесчисленные детские воспоминания... вспомнились проповеди об адском огне и ужасных реках вечного проклятия, которые читали священники Брай-хана для защиты моей смертной души. Сейчас я боялся их — они ужасали меня, что, несомненно, и должны были делать. Сейчас я посетил место, которое полностью соответствовало христианской идее об Аде: в эту сферу отправляли навечно тех, кто не принимал Христа; виновность... страх перед Богом... ужасы вечного проклятия—разве это плохие стимулы для основания религии? Я думаю, ни Друиды, ни я в этот момент не радовались, навещая их «Ад».
«Страх, —всегдаучил Мерлин, —это начало всяческой мудрости». Сейчас я убедился в его правоте.
Подумав об этом, я удивился, как люди могли предпочесть новую христианскую догму, основанную на страхе перед грехопадением и чувстве вины, старой доктрине друидов, которая призывает самосовершенствоваться в течение всей жизни? Я думал над тем, почему не было замечено такое явное (различие, и вдруг отрывок из Святого Писания, который я выучил в церкви, (наполнился для меня новым смыслом: «.Много званых, но мало избранных»... Шолучается, что даже они понимают свою собственную глупость! — пришел я к выводу, и тут же внезапно вернулся в реальность. (Мерлин в это время уже высоко поднял в воздух Раковину-Чашу, словно гася мои пламенные страхи в глубинах моря.)
Нарисовав на волнах, игравших вокруг нас, третий Морской знак
Портала, Мерлин провозгласил:

— Слушай, Ллир ар Мананнан, голос Барда:
Море, полное рыбы!
Земля изобилия! Рыба выпрыгивает!
Рыба здесь!
Подводная птица!
Огромная рыба!
Нора краба! Рыба выпрыгивает! Море, полное рыбы

— Эрсе, Эрсе, Эрсе — я вызываю вас, силы воды, Королевство Моря! Смотрите: Муриас... Семиас... Никсас!
И снова он повторил это трижды.
Теперь мы были под водой — глубоко спрятаны от света и волн, хотя солнце было кое-как видно на поверхности над нами. Сразу же за внешней стороной круга простирались обширные заросли зеленых водорослей, покрывавших морское дно, среди которых сновали рыбы и разнообразные мор-кие создания. Внезапно вода вокруг нас вспенилась и зашумела, а перед ругом появилось гигантское существо в облаках песка, поднятого им со дна. Трудно сказать, было ли это внушающее трепет создание человеком, животным или же рыбой —оно было наполовину покрыто сверкающей серебряной Чешуей и держало в руке длинный трезубец. Голову венчала коралловая корона, украшенная сверху ракушками, темные волосы развевались во все стороны вокруг бородатого лица, — но там, где должны были быть ноги, шевелился рыбий хвост! Были тут и другие существа: грациозные русалки, которые плавали группами недалеко от гиганта. Вокруг их чешуйчатых тел обвивались длинные нити жемчуга.
И тут случилось нечто совсем неожиданное и необыкновенное. Титанический Морской Король уставился прямо на меня и, указывая своим оружием мою голову, произнес — не словами, а непосредственно в мой мозг:
— Моих богатств со дна морского хватит, чтобы наполнить сокровищ- \ ницу или сундук, но у тебя нет ни жемчужины, ни раковины, чтобы завершить : задачу и закончить свои поиски!
Затем он разразился громоподобным хохотом, заставив меня еще сильней задуматься над его словами. Ко мне ли он обращался? И зачем? Но я быстро пришел к выводу, что такие вопросы лучше всего решать на твердой земле, и украдкой взглянул на Мерлина, пытаясь понять, слышал ли он что-нибудь. Но друид в это время уже начертил Каменный Знак в Северной четверти, поднял Диск Земли и начал последнее вызывание.
— Слушай, Кернуннос, Бог животных, голос Барда:

Дух земли, я вызываю тебя
Лесной Олень!
Сверкающее, сверкающее Море!
Полное рыбы, полное рыбы Озеро
Полноводная, полноводная Река!
Плодородный, плодородный Холм!
(ух земли, я вызываю тебя

— Эрсе, Эрсе, Эрсе — Я вызываю вас, силы Земли, Королевство Камня! Слушайте: Фалиас... Морфессас... Хобас! — Мерлин повторил эти слова еще раз.
На этот раз мы оказались в более знакомом и комфортабельном окружении: в лесу — в темной и тихой чаще. Кругом были массивные, очень высокие деревья неопределенного возраста — все шишковатые и древние. Между корнями самых старых копошились крошечные человекоподобные существа, одетые в листья и кору. Они носили орехи, грибы и другие дары леса и, казалось, не замечали нашего присутствия. Странно, но там совсем не было солнца — какая-то «полуночная сфера», в которой жили только гномы и камни. В неподвижном воздухе тяжело висел запах гниющей хвои. Внезапно Мерлин толкнул меня локтем и кивком головы показал на отверстие большой пещеры, располагавшейся неподалеку.
— Херне-Охотника, Бога Животных, нужно специально вызывать, чтобы он появился, — прошептал Мерлин. — Он не похож на обитателей других сфер и не любит появляться неожиданно и без необходимости. Смотри!
Он вытащил из складок своей мантии зеленый побег Омелы и бросил его за пределы круга к северу: «Ир Офферун». Затем низким, скрежещущим — почти рычащим голосом сказал:

Каменная просека в дубовом лесу, ясеневая ветка у воина в голове.
Дым боярышника одурманивает ведьм воздуха.
Слушай полет зимних гусей, топот бродячего кабана,
Слушай стук храброго железа В имени Бога Животных.
Слушай дыхание бога, необузданное и плодородное,
— Слушай шаги рогатого бога,
Слушай, как Кернуннос входит каменной просекой в дубовый лес...

Слова Мерлина эхом разносились среди деревьев, потом опять стало тихо —так тихо, что удары сердца раздавались в моей голове, как удары гонга. Я заметил, что Друид находился в тревожном ожидании, его глаза скользили от скалы к кусту, он прислушивался... ждал.
И наконец Он пришел. Вначале он тяжело топал в отдалении — все громче и громче, не заботясь о тишине, потом выступил из-за искривленной сосны и встал, смотря немигающими глазами... и тяжело дыша.
Это видение в тусклом свете я не смогу забыть-никогда. Он был одет в тяжелые меха и шкуры, в руке держал деревянный лук, а на голове у него находились — или росли — широкие оленьи рога! Странными были также его ступни, поскольку они очень походили на копыта — или он носил такую обувь, или это была игра света. Рогатый пришелец даже ни разу не взглянул на нас, а только слегка махнул ладонью в нашем направлении... и скрылся. В тот момент, когда он исчез из виду, весь лес, казалось, опять наполнился звуками.
— Херне! — повторил Мерлин с таким выражением в голосе, близким к «благоговению», которого я никогда раньше у него не слышал. Друид выпустил из рук Магический Диск, и тот упал на землю.

Через мгновение мы снова стояли в бухте Касбэда. Высокое солнце горело на голубом безоблачном небе — в противоположность Королевствам Стихий, природа которых казалось «одномерной».
Мерлин, который выглядел истощенным и усталым, разорвал круг, вышел и сел на каменный риф среди Золотых Трубок. Друид тщательно прислушался к скальной расселине, расположенной неподалеку, и после этого слабая Улыбка осветила его лицо. Он вытащил длинную глиняную трубку, набил ее несколькими цветками и зажег с помощью кусочка кремня.

—Ну вот, Артур, добро пожаловать назад, в мир пространства и времени. Я полагаю, ты научился чему-нибудь из всего этого? — (Я кивнул?) —Да, ясно °ДНо: на тебя определенно обратил внимание Король Ллир, Морской Бог! В
там было дело... в раковине и все? — (Я пожал плечами.) — Хорошо,
Медвежонок, я уверен, что ты скоро сделаешь ее. А сейчас давай сотри этот крут, а?
Затем Мерлин спрятал трубку, собрал белые мантии и направился к домику Друида — добавив через плечо:
— ...и заметь, что крут никогда по-настоящему не исчезает! — И с довольным смешком скрылся в своем убежище.
Уже почти стемнело, когда я начал взбираться по степным склонам назад к дому. Колокол уже звонил к вечерне, а я никак не мог уйти из Бухты Мерлина. Я хотел остаться. Но он сказал, что сейчас для этого еще не настало время — пока что, но, может быть, скоро настанет.
— Хорошо, — утешал я сам себя, — что я по крайней мере знаю теперь, где его стоянка!
Но все равно один вопрос тревожил меня, затмевая другие впечатления дня... он снова возвращал меня к загадочным словам Бога Моря. Когда огни часовни уже показались вдали, я, наконец, нашел ответ.
—Незаконченная чаша —сломанная раковина! Конечно! —Я довольно усмехнулся. — Бог смеялся над тем, что я никак не мог найти новую раковину!
Мои мысли были прерваны звуками песнопения, доносившимися из церкви.
— Могу ли я теперь вернуться к ним? — задавал я себе печальный вопрос. — Как... могу я теперь идти с ними, после того, как я познал правду — познал власть богов и их невидимые сферы? Их мир так мал...
Как будто в ответ, я вдруг услышал голос Мерлина:
— Все боги — это просто лики Единого... одно лицо под разными именами... будь терпелив.
Я остановился перед церковью и глубоко вздохнул.
:— Может быть, — вздохнул я, — придет время, когда даже они поймут-J Может быть — боги хотят, чтобы они тоже узнали, что такое власть(] собственными страхами.
...И я вздрогнул у дверей.