Да будет Свет.
Библия

Форма, личность и чувственность несут гибель духу; распад формы, потеря личности и забвение чувственного восприятия освобождают дух и возвращают его к жизни. Элементарные силы Природы, прикованные к формам, становятся их пленниками. Будучи заточены в материю, эти силы теряют свободу действий и способны лишь повиноваться внешним импульсам; чем больше они срастаются с обликом, тем больше они сгущаются, сжимаются, тяжелеют и теряют подвижность, тем менее они свободны и самостоятельны. Солнечный свет и тепло ещё относительно независимы; они путешествуют от планеты к планете, пока не будут поглощены формами Земли. Воссоединившись с материей, они спят в деревьях, лесах и залежах угля, пока медленное разрушение оболочек не освободит их или пока бог огня не выпустит их на волю. Волны океанов и озер радостно играют с берегами. Они весело кидают свои струи ленивым скалам. Смеющиеся воды странствующих ручьев бегут без отдыха через леса и поля, танцуя, лепеча и играя со встречными цветами. Они бесстрашно мчатся по обрывам, каскадами скатываются по горным склонам, сливаются, расходятся и сливаются вновь, соединяясь с реками и ненадолго обретая покой в морях. Но когда наступает зима и мороз-воевода возлагает на них свою ледяную руку, они кристаллизуются в отдельные формы, лишаются своей свободы, и обречены, словно девы и короли в заколдованном замке, спать, пока теплое дыхание юной весны не коснется их и не разрушит заклятие чародея, вернув их к жизни.

Всеобщие законы Природы не отличаются от частных, и человек не составляет исключения из общего правила. Он — центр, вокруг которого кристаллизуются в форму как разумные, так и неразумные силы. Связанные законами кармы, создающими этот центр, они обречены жить в облике и ощущать всё то, что ощущают отдельные сущности; заключенные в личности, они испытывают страдания, порожденные стремлениями этой личности. Их одолевают желания, жаждущие тем сильнее, чем больше их удовлетворяют, страсти, чье пламя горит тем жарче, чем больше дают ему пищи; теперь им хочется бежать за улетающими тенями, настичь надежды, манящие и тающие, едва приблизишься к ним; их мучают горести, проникающие в дом даже через закрытые двери, бесплотные страхи и призраки, которые исчезнут лишь со смертью формы. Как Прометей прикован к скале, так безличностный дух прикован к личности, пока не пробудится в нем сознание божественной силы и он не разобьет цепи.

Материальная оболочка человека — далеко не весь человек. Б`ольшая часть элементов, составляющих его существо, пребывает вне его физического тела. Однако те из них, что вовне, тесно связаны с теми, что внутри, хотя последние этого зачастую не осознают. И тем не менее они воздействуют друг на друга.

Дух не ограничен формой, но лишь затенен ею; форма не содержит дух, она лишь его внешнее выражение, музыкальный инструмент в руках духа, который слушается его и услаждает его слух. Древнее изречение гласит: "У всего сущего на земле есть эфирный двойник над землей; всё, сколь бы незначительным оно ни казалось миру, имеет связь с высшим. Поэтому если низшее действует, главенствующая высшая часть откликается на это".⁶⁹

Величайшие философы античности учили, что Noус, постигающий нумены, всегда пребывает вне физического тела человека; его затеняет голова, но лишь невежды считают, что он — внутри них. Современные философы пришли к подобным же заключениям. Фихте пишет так: "Подлинный дух, явивший себя в человеческом сознании, должен рассматриваться как безличностная пневма (мировая причина), и цель всего развития человека состоит в замене индивидуального сознания мировым".

Величайший из учителей Гаутама Будда говорил: "Преходящее никогда не смешивается с непреходящим, хотя оба едины. Когда уходят все внешние проявления, остается только жизненный принцип, не зависящий от внешних явлений. Он — пламя, горящее вечным светом, когда дрова кончились и костер погас, ибо это пламя — не костер и не дрова, и оно не внутри них, но над ними, под ними и везде".

Это подлинное, неразрушимое "Я" — надличностный принцип. Гермес Трисмегист говорит: "Отец его — Солнце, мать его — звезды, а тело — поколения людей". Это "шестой принцип" оккультистов; он не может войти в физическое тело человека, но с ним может слиться душа. Это подлинное Эго человека, и тот, чья личность поглощена им, обретает бессмертие. Это настоящий, живой Христос истинных христиан, не умерший Иисус, а живой Спаситель, который останется с верными ему до конца мира; и каждый, кто воссоединит с ним свое "я", вне зависимости от его убеждений и вероисповедания, поистине станет настолько Христом, насколько был им Тот, кто воплотился некогда в мире. Это Логос античности, Адам Кадмон евреев, Осирис египтян, Ишвара индусов, Путь, Свет и Истина, божественное "Я" любого человека и всеобщий Спаситель.

Тот, кто сумел слить элементы своей души с этим высшим, эфирным "Я", в собственном сердце ощутит его силу. Этот принцип окрестит его душу огнем, и принявший огненное крещение станет первосвященником и Царем. Тот, кто чувствует его влияние, — подлинный "наместник Бога", ибо через него действует высшая сила мира. Принцип этот наполняет познавшего его покоем, "что превосходит понимание"; сердца людей тянутся к такому человеку, и блаженство приходит ко всякому, кто оказывается рядом с ним. Этот принцип отпускает людям грехи, превращая их в тех, что не грешат, а значит, не нуждаются в отпущении; чтобы дать совет, ему не нужно выслушивать исповедь, ведь он знает сокровенные думы каждого, и его увещания слышны в сердце любого, кто научился понимать их язык. Способность воспринимать их дает человеку веру, ибо он может теперь узреть истину, в то время как раньше он полагался на чужие слова. Тот, кто учится у истины, не ошибается. Она говорит с человеком, однако не он принимает её, а она вбирает в себя его душу. Она возвращает жизнь умирающему, ибо бессмертна; тот, кто сольется с ней, причастится её бессмертия. Брак, заключенный в истине, нерушим, поскольку в этом источнике всё человечество есть одно нерушимое целое. Попытка отпасть от нее равносильна гибели. Область, в которой обитает этот принцип, — область вечной жизни, единственная подлинная и безгрешная "церковь", которую нельзя лишить власти. Эта церковь — воистину "католическая", вселенская, вне её не может существовать ничто, как ничто не может существовать вне жизни. У нее нет названия, она не требует за посвящение мзды, не ждет соблюдения ритуалов. Язычники и неверующие могут войти в неё, не меняя своих убеждений, ибо не существует убеждений там, где душе открывается сама истина.

Но этот подлинный принцип-Христос — не Иисус общепринятого христианства; он давно изгнан из наших храмов, а на месте его воссел призрак. Менялы и торгаши заполонили храм души, они приносят кровь бедняков в жертву деревянным идолам; отвернувшись от истины, они поклоняются мишурному блеску, расточая богатства народов ради удовлетворения собственного тщеславия. Подлинный "Сын Человеческий" осмеян теми, кто называет себя верующими в него; оклеветанный лицемерными друзьями, он распят теми, кто не признал в нем единственного источника своей жизни. Его убили люди в своих сердцах, по невежеству, по глупости, ибо не знали, что делают, не знали, что основа их жизни уходит вместе с ним.

Современная цивилизация избрала религию эгоизма и отвергла проповедь любви; она унижается, склоняясь к ногам идолов, хотя могла бы восстать в величии и чистоте, как королева всего творения. Но человечество ещё спит, оно не окончательно пробудилось к жизни. Оно ищет Бога, которого не знает, и не может понять, что Бог — в нем самом, и нет другого. Люди требуют второго пришествия, не понимая, что для этого нужно лишь открыть двери сердца.

Этот неведомый им Бог согласен принять всех. Это принцип, готовый родиться в каждом сердце, где найдется для него место. Он всегда пробуждается к жизни в "яслях" между элементальными и животными инстинктами человека. Ему не пристало рождаться среди роскоши, потому что гордость и предрассудки враждебны этому принципу, и в сердце, полном тщеславия, он быстро задохнется. Известие о его рождении вызывает трепет восторга во всем физическом теле, и утренние звезды поют от счастья, возвещая рассвет дня Воскресения духа. Три волхва с Востока — Любовь, Мудрость и Сила — приходят к яслям и приносят дары младенцу. Он растет, и постепенно его божественная природа начинает проявляться. В храме разума он вступает в спор с интеллектуальными силами, и они смолкают перед глубиной его познаний. Он постигает тайны, недоступные интеллекту, который исходит из чувственных восприятий. Седовласая материалистическая наука, пожилая софистика, логика, строящаяся на неверном понимании фундаментальных законов Природы, — все они расступаются, принужденные признать мудрость юного Бога.

В пустыне материальных желаний его искушает сатана — "я". Но стремление к собственной выгоде не может сбить его с пути, ибо у безличностного нет личных интересов. "Сатана" не предложит ему ничего нового, ведь он, Всевышний, владеет всем, что ниже его.

Этот принцип, в своей целостности, — первое проявление Абсолюта, всегда сосуществующее с последующими. Он — "единородный сын" своего отца, и он стар, как его отец, ведь проявленный Абсолют лишь тогда может стать "отцом", когда рожден "сын".⁷⁰ Это — живое Слово; любой человек — Христос, ибо в нем воплощается "сын Бога". Он — божественное "Я" каждого из нас, изначальный эфирный двойник, в котором нет пороков, ведь они присущи только форме. Этот принцип не личность, но может стать таковой, войдя в человека и все же оставшись, по сути, безличностным — живым принципом, вездесущим, неискаженным, бессмертным. Так совершается великое таинство, недоступное интеллекту, который способен рассуждать лишь от частного к общему; но душа, в которой пробудилась способность к духовному, взирает на происходящее с изумлением и восторгом. Дух лишен формы и постигает внеформенное; интеллект же привязан к форме и может познать что-то иное только при помощи духа. Интеллект имеет дело с конечным, и лишь если его озарит тот самый принцип, в существовании которого он в обычном состоянии сомневается, бесконечное окажется ему доступно.

Пока интеллект, колеблясь, сомневается в существовании Духа, он не сможет его осознать, поскольку в глубины, где скрывается Дух, может проникнуть лишь незамутненный разум. Простое "верование" — удел невежества, подлинная вера основана на знании. Но мы не можем увериться в существовании того, чего не понимаем и не осознаём. Знание, сознание, уверенность в существовании чего бы то ни было должны прийти изнутри. Можно искать Бога внутри себя, но нельзя создать его. Нам нужно приготовиться к его пробуждению — очистить разум и душу от интеллектуальных предубеждений и чувственных привычек, и когда проснется божественный принцип, придет "благодать". Эта благодать — не милость, дарованная пристрастным, капризным, персонифицированным богом, а результат сильного желания, которое способно само себя удовлетворить, и если его нет, просить о чем-то бесполезно. Человек, чье сердце стремится к низменному, с тем же успехом станет молить о высоком, как если бы желудь, накрытый камнем, просил о превращении в дуб. Доверять безоговорочно словам бонзы или священника — слабость, учиться распознавать истину — сила, ибо только через познание можно прийти к уверенности и к подлинной вере.

Когда в человеке пробуждается божественный и безличностный принцип, он воздействует на него с пяти точек притяжения — об этом свидетельствует знак пятиконечной звезды, а в христианском символизме — крест. Тело узнает новые ощущения, сердце начинает биться быстрее, животные силы с пришествием "Христа" начинают бушевать в своем "аду", голова, ладони, ступни и другие части тела болят, и кандидат в бессмертные, будь он христианин, мусульманин, брахман, иудей или неверующий, может таким образом физически испытать то, что иносказательно описано как крестная мука Христа.⁷¹ Соединение бессмертного со смертным неизбежно приносит смертному боль, пока низшие элементы не станут полностью покорными и бессознательными — это происходит, когда в сердце (в душе) ещё остается кровь (земное начало) и вода (жизненное начало), но материальный огонь, что наделяет эти элементы сознанием, покидает тело.⁷²

После смерти, когда покров материи, сковывавший дух, разорван, человеку уже "не перебьют голеней",⁷³ так как высшие элементы его души⁷⁴ уже не будут в муках отделяться от низших (ведь они при жизни утратили тесную связь). Только у неспелого плода косточку трудно отделить от мякоти. Бессмертный дух не испытывает боли, но два разбойника (четвертый и пятый принципы⁷⁵), которые воскреснут вместе с ним, чувствуют притяжение трех низших земных стихий.

После этого разделения Исида, богиня Природы, матерь тела, вечная девственница, которую обычно зовут Марией,⁷⁶ позаботится о своем сыне. Его жизненное начало ляжет в новую гробницу, "где не было до того человека", и перейдет в другую форму, растительную или животную.⁷⁷ Возвратившись в колесо воплощений, оно поможет родиться зерну и взрасти винограду и вновь войдет в человеческую плоть с вином и хлебом. Тот, кто вкусит этой пищи, соединится с жизненным началом Природы, как тот, кто сольется с духом, своим высшим "Я", соединится с подлинным Христом.

Вот так и оказывается, что христианское аллегорическое повествование на самом деле описывает оккультное таинство, о котором, конечно же, знали задолго до возникновения христианской церкви. Основа этого таинства — мировой закон, а значит, история его не короче истории человечества. Индийский йог, практикующий йогу,⁷⁸ сливает свое низшее "я" с высшим; брахман, который через медитацию и изучение священных книг достигает соединения своего атмана и мирового Парабрахмана; буддист, стремящийся уничтожить свое низшее "я", дабы его лишенная формы суть могла раствориться в нирване, — все занимаются одним и тем же; но невежды, называют ли они себя брахманами, буддистами, христианами или как-то ещё, невежды, которые видят в аллегориях естественных и сверхъестественных сил индивидуализированные образы богов, — на самом деле идолопоклонники.

Тот, кто исполняет обряды, не понимая их истинного значения, — служит иллюзии. Заставлять невежду сменить один мираж на другой — бессмысленно; и деньги и время, потраченные на такое "обращение", — потеряны. Глупость, заменившая глупость, остается глупостью; переход на другую точку зрения не дает знания, и тот, кто объявил себя мудрым, совершенно не обязательно таковым является.

Если человек знает истину, не столь уж важно, как он её называет и как пытается выразить невыразимое. Буддист, который видит в статуе Будды символическое воплощение жизненного принципа в память о реально существовавшем некогда человеке, в котором этот принцип проявил себя наиболее полно, человеке, которому хотелось бы подражать, и возлагает у ног статуи цветы и плоды, столь же близок к предвечной истине, как и христианин, для которого образ Иисуса из Назарета есть выражение высшего идеала.

Множество усилий и огромное количество времени было потрачено на то, чтобы доказать или опровергнуть, что основатель христианства — человек, на самом деле живший в Палестине в начале новой эры. Может, конечно, историку и очень интересно узнать, существовал ли человек по имени Иисус, или Иешуа, и если был, то когда, но для дела спасения человека этот вопрос не представляет особой важности. Люди — только формы, и, как таковые, они ограничены, являясь всего лишь частью целого, а целое не может зависеть от части. Если Иисус, как его описывают в Новом Завете, действительно существовал, он, несомненно, был величайшим адептом и поистине "Сыном Божьим", как и всякий, в ком пробудился божественный Дух, осознавший себя Сыном Божьим⁷⁹ и воплощением Слова. Насколько мы можем судить, он был совершеннейшим воплощением духа истины среди всех, кто когда-либо жил на Земле, но истина существовала и до него, и она — не в надежде на то, что некто спасет человечество от зла; эта внешняя форма — всего лишь её выражение. Те, кто верит в дух Христа, — неважно, верят ли они при этом в его действительное существование, — истинно верующие, а те, кто не следует его заповедям, но верят в него как в личность, почитают форму без жизни — иллюзию.

Идея спасения человечества восходит отнюдь не к предполагаемому времени жизни исторического Христа. Судьба Христа имеет прообраз в судьбе Кришны. Греки поведали о спасении души в аллегорическом рассказе об Амуре и Психее. Психея (душа человека) каждую ночь наслаждается объятиями своего божественного возлюбленного Амура, (шестой принцип). Она чувствует его священное присутствие и слышит голос интуиции в своем сердце, но ей не дано видеть источник этого голоса. Когда бог спит (когда молчит интуиция), пробуждается любопытство, и деве хочется увидеть бога. Она зажигает светильник разума и пытается критическим взором рассмотреть источник своего счастья; но тут бог исчезает, так как тучи и призраки, порожденные низшими устремлениями её разума, скрывают от глаз высшие духовные истины. В отчаянии скитается она в нижних пределах, куда влекут её эмоции и чувства, но разум не помогает ей найти своего бога на материальном плане. Уже готовая умереть, она спасается силой любви, которая связала её с её спасителем. Подчинившись её тяготению, она соединяется с ним, но не бездумно, как прежде, а сознательно и с пониманием.

Современное христианство не отменило олимпийских богов, ибо они — аллегорические представления истин, а истины нельзя отменить. Законы Природы в наши дни те же, что и во времена Тиберия; христианство только поменяло символику и назвало старые вещи новыми именами.

Нынешние писатели и поэты выражают эти же древние истины по-своему. Гёте, например, замечательно воплотил их в своем "Фаусте". Доктор Фауст, прославившийся своим умом и ученостью, достиг вершин в науке, но так и не сумел постичь истину:

В том, что известно, пользы нет,
Одно неведомое нужно.

Впав в отчаяние от того, что все его умствования оказались бесполезными и бессмысленными, он заключает сделку с принципом зла, который помогает ему обрести богатство и власть, добиться любви и познать все чувственные удовольствия, какие только возможны. Но в глубине души Фауст понимает, что, услаждая себя, нельзя стать по-настоящему счастливым. Ни блеск императорского двора, ни красота Елены, которая возвращается из земли теней по его повелению, ни оргии в "Блоксберг", где обретают полную свободу все человеческие страсти, не могут утолить его желаний. Став Властелином мира, он замечает убогую хижину — последнее, что еще не принадлежит ему, — и присваивает её, не ведая жалости к её обитателям. Но всего этого ему недостаточно. И только когда благодаря его усилиям часть суши встает из океана и он видит, как радуются другие, пожиная плоды его трудов, к нему приходит покой. Так впервые в душе его поселяется устремление, не обращенное к собственному "я". Оно наполняет его величайшим счастьем, и в созерцании чужой радости личность его умирает, а высшее "Я" обретает славу и бессмертие.

Истина знает, что она есть, но не может осмыслить себя, не посмотрев на себя со стороны, а при этом она перестает быть собой. Глаза не увидят сами себя без зеркала; чтобы понять добро, надо столкнуться со злом, а чтобы стать мудрым, надо прежде обезуметь и вкусить запретный плод. Безличностной силе, облачающейся в форму, ведомо только собственное существование. Познать законы мира без формы нельзя, но когда они познаны, форма больше не требуется.

Желание существовать в качестве личности запирает дух человека в смертной оболочке; тот, кто во время земной жизни избавляется от этого желания, получает свободу. Божественный Будда, отдыхая под деревом бодхи — древом мудрости — и размышляя о цепи причин, сказал: "Неведение — источник всего зла. Из него возникают самскары (устремления) порожденной естеством триады — тела, речи и мысли (во время предыдущей жизни); из самскар происходит (относительное) сознание, а от него — имя и форма, дающие начало шести сферам (шести чувствам); из них происходит желание, из желания — привязанности, из привязанностей — существование, рождение, старость, смерть, печаль, слезы, страдания, уныние и отчаяние. Избавление от невежества разрушает самскары и их сознание, имя, форму, шесть сфер, соприкосновение, ощущение, желание, привязанности, существование и следующее за ним зло. От неведения исходит всё зло, знание кладет конец несчастьям. Истинно просветленный разгоняет полчища иллюзий, как солнце, сияющее в небесах".

Ощущение собственной личности рассеивается силой любви, и чем явственнее человек изливает свою любовь на других, тем меньше он сознаёт себя как личность. Мы уважаем тех, кто ставит общее благо превыше собственных интересов, и восхищаемся людьми великодушными, самоотверженными и щедрыми, однако все эти достоинства окажутся нелепыми и бесполезными, если исходить из того, что высшая цель человеческого существования — стать самому счастливым в этом материальном мире, ибо здесь величайшее счастье заключается в обладании. На физическом плане отдать — значит потерять. Но для того, кто ищет силы безличностного, отдать свое — означает обрести, ибо чем меньше он скован своими привязанностями, тем больше расширяются горизонты его индивидуальности. Однако отдавать, ожидая чего-то взамен, с этой точки зрения бесполезно, ибо тот, кто делает так, не отдает, а совершает мену, как торговец, цепляющийся за свое добро, соглашается уступить его часть, только если ему посулят за это что-то лучшее.

Ни белые, ни черные маги не преследуют личных целей. Тот, кто закоснел во зле, не действует под влиянием порыва; напротив, он полностью владеет собой, разжигает страсти в тех, кто недостаточно тверд, чтобы сопротивляться, и заставляет их служить его интересам. Он расчетливо избирает мишень для своей ненависти, и воля его, направленная против этого человека, несет в себе зло. Слабовольные и подверженные чужому влиянию люди могут заболеть от его прикосновения, а злобный взор его действует словно яд. Эмоции, вызываемые таким злодеем, привлекают к себе соответствующие им элементы; он сотрудничает со злыми силами астрального плана, подчиняя их себе или подкупая, либо заключая с ними союз, потворствуя их злым желаниям и требуя за это помощи. Черный маг, вместо того чтобы расширять сферу действия своих сил, собирает их как бы в одной точке. Его воля скорее агрессивна, чем могущественна, что достигается порой специальными упражнениями, скажем, попытками равнодушно переносить физическую боль, и некими обрядами, призванными разбудить воображение. Энергии, запасенные в астральном теле такого мага, сохранятся надолго и после того, как физическое тело его умрет, но в конце концов расточатся в страданиях и гибели на астральном плане. Черный маг противопоставляет свою личную волю космической и в результате приходит к одиночеству и смерти.

Белый маг укрепляет свою волю и расширяет сферу её действия за счёт того, что приводит её в согласие со вселенской Волей. Цель его — помогать процессу эволюции, а не противиться ему, а поскольку развитие Природы идет в сторону большего единства, первое проявление воли белого мага есть любовь ко всему человечеству, и каждое деяние, служащее выражением этой любви, придает б`ольшую силу его воле. Слить свою волю со вселенской Волей не означает предаваться праздному созерцанию духовных истин; это значит деятельно участвовать в процессе эволюции, быть подлинным соратником благодетельных сил, строителей звездной Вселенной.

Подобного единения не достигнет смиряющийся перед превратностями судьбы и принимающий равнодушно всё, что происходит; еще меньше может рассчитывать на него тот, кто покоряется чужой власти, якобы исходящей от бога, — лишь те, кто твердо решил делать всё, что в его силах, для блага человечества и неуклонно претворяет свое решение в жизнь, обретают его.

Отсутствие себялюбия и духовная мощь определяют сферу влияния конкретного человека, которая может охватывать его семью, деревню, город, страну или всю землю. Многие стремятся к власти и для того, чтобы обрести её, копят богатства или добиваются положения в обществе. Но власть, полученная таким образом, не есть личная власть. Глупец может сделаться папой, царем или миллионером, и люди будут повиноваться ему, склоняясь перед его богатством или титулом. Они станут презирать человека и почитать то, чем он владеет и что он сам почитает раболепнее, чем последний из его слуг. Он — не властелин, властелин — его деньги, и они помыкают им и другими, будучи в данном случае реальностью, в то время как сам он — только иллюзия. Исчезни богатство — и личность его исчезнет, и те, кто прежде склонялись у его ног, не подпустят его к своему столу. Духовная власть человека не зависит от подобных артефактов, добродетель ценится повсюду, где о ней знают, а сильный дух воздействует на всё, что его окружает.

Любви противостоит ненависть, она — оборотная её сторона. Любовь и ненависть — два крайних проявления одной и той же силы, обращенной к добру или ко злу. Ненависть, как и любовь, безличностна; существо, чьё индивидуальное сознание полностью захвачено ненавистью, становится безликой силой зла и как таковое может творить зло. Зло дает порой не меньшую власть, чем добро, но в итоге, когда противостояние между двумя лагерями достигнет критической точки, закон справедливости будет на стороне добра.

Любовь должна победить ненависть, ибо, объединившись с мудростью, она окажется сильнее. Она объединяет и собирает, и даже сама ненависть обращается в любовь силой истины. Ненависть разделяет и разводит в разные стороны. Любовь связана с мудростью, ненависть вырастает из невежества. Поэтому Мудрость — истинный Спаситель всего доброго и сокрушитель злого. Любовь, изливающаяся от центра к периферии, лишает человека сознания собственной индивидуальности и возвышает его душу над тяготением земли, делая его сильнее и могущественней. Нисходя от периферии к центру, она порождает форму, личность, себялюбие, бессознательность и смерть. Пробуждаясь вновь в форме, любовь опять крепнет и расширяет свои горизонты, вбирая в себя самые тонкие и одухотворенные элементы внешних оболочек, и тем самым выводит их из склепа материи и гробниц формы к возрождению.

Человека можно сравнить с планетой, вращающейся вокруг некоего центра: выше сияет свет, ниже лежит тьма, центр же — средоточие индивидуальности. Свет внизу и тьма наверху влекут его, ибо они полны жизни и кипучей энергии; и лишь в центре — мёртвая форма, спрессованная силой эгоистических устремлений, бессознательная и неподвижная из-за своей плотности, замерзшая вдали от Духовного Солнца. Чем больше человек удаляется от этого центра, тем ближе становятся свет или тьма, и в некий момент, когда притяжение собственного его "я" исчезнет, он либо поднимется к источнику света, либо погрузится во тьму, в зависимости от того, к чему стремился. Возвращение из тьмы к свету, от Зла к Добру возможно лишь пока человек не вышел на ту орбиту, где тяготение "я" теряет силу и остается лишь противоборство света и тьмы. Оттуда вернуться уже нельзя, ибо там совершается "смертный грех"; лишь освободившемуся от индивидуальности человеку дано совершить его, ибо тот, кто связан с формой и порабощен любовью к собственному "я", не свободен в своих деяниях. Цепляясь за свое "я", он преследует личные цели и сам не ведает, что творит. Ошибочно принимая низшее за высшее, он связывает себя с ним и вместе с ним умирает. Только тот, кто познал себя, обладает свободой выбора, ибо он знает, что выбирает; у слепого выбора нет. Лишь в конце, когда все обретут знание и свободу, настанет срок возрождения человечества, свет разойдется с тьмой и окончательно восторжествует Добро. Потом придет день Страшного суда, о котором говорит Откровение, когда волна жизни завершит свой седьмой круг в цепи планет, и разверзнется бездна, и отделены будут добрые от злых. Но не будет судии и предстоящих ему, а лишь силы Добра и Зла, и силы Добра станут неотъемлемой частью и воплотят в себе власть Закона.⁸⁰

Человек возрождается семь раз. Его жизненное начало возрождается в растениях, вырастающих на могиле, и червях, питающихся его плотью; душа — когда освобождается от оков тела, а дух — когда вырывается из-под власти элементарных сил, связанных с деятельностью души. Помимо этих, так сказать, материальных возрождений, человек может возрождаться от себялюбия к осознанию своей подлинной безличной сущности, от невежества к знанию и, наконец, к полному освобождению от тяготения зла (о чем говорится в "Отче наш"). Так добро и зло восстают из могилы формы — добро для блаженства, а зло для проклятия, — но невежды, не ведающие ни добра, ни зла, не узнают и возрождения, ибо не жили в духе. Они не разорвут пут, связывающих их с формой, и будут спать, так сказать, замурованные в пространстве, и "не оживут, доколе не окончится тысяча лет⁸¹",⁸² а потом смогут опять взяться труды в начале мира.

Но Тот, кто есть, будет по-прежнему восседать на белом престоле, хотя бы земля и небо бежали от лица Его,⁸³ и силы добра, дхьян-чоханы, сыны мудрости, над которыми "смерть вторая не имеет власти", будут с Ним,⁸⁴ как первосвященники и цари, когда пралайа закончится и он повелит опять: Да будет Свет.