Г. Плеханов ТАЙНЫ ТЕЛЕПАТИИ
«Феномен Умного Ганса»

ГЛАВА II

ПАРАПСИХОЛОГИЯ КАК ДИТЯ ТЕЛЕПАТИИ

Едва ли можно считать случайным тот факт, что из всех явлений, называемых парапсихологическими, наибольшей известностью пользуется феномен телепатии.
Я не буду искать закономерности в том, как парапсихология отражается в массовом сознании. Гораздо более важным мне представляется задача показать, что она есть на самом деле — ее истоки, историю, что и как она изучает. Поскольку это весьма обширная тема, я ограничу ее рамками того ее аспекта, который выбрал автор, уделивший основное внимание феномену телепатии.
Вряд ли будет преувеличением сказать, что у истоков парапсихологии лежит идея о возможности мысленного, или телепатического, влияния на расстоянии. Одна из особенностей человеческого мышления состоит в том, что любое, в том числе и мысленное, влияние на расстоянии представляется невозможным, если отсутствует посредник, носитель дистантного воздействия, той или иной природы. Речь идет о гипотетическом материальном носителе психики, психического, способном выйти за пределы породившего его организма, в частности мозга, затем какое-то время вести относительно самостоятельное внетелесное существование в иной среде обитания и, при взаимодействии с другим живым организмом, оказывать влияние на его поведение и функциональное состояние. Другими словами, можно говорить о так называемом внемозговом субстрате, или носителе психики, психического. Его поисками человечество занято (правда, без особого успеха) вот уже, по меньшей мере, несколько тысячелетий, а начиная с XX века они особенно активизировались. История этих поисков интересна сама по себе.

Истоки представления о внемозговом носителе психического

Уже в проблесках первобытной культуры, в мифологических, магических и религиозных воззрениях древнего человека присутствует несокрушимая вера в возможность оказывать мысленное влияние на расстоянии. Эта же вера в своей первозданной сущности проходит сквозь ряд всех последующих социально-культурных и естественнонаучных наслоений, занимая отнюдь не последнее место и в менталитете современного человека.
Скорее всего, истоки идеи о возможности оказывать мысленное воздействие на расстоянии следует искать в особенностях мышления первобытного человека, который, начиная отличать себя от окружающей природы, наделял каждый ее живой и неживой объект своего рода двойником — душой. При этом окружение выступало как скопление произвольно действующих душ, а душа самого человека представлялась ему как бы его призраком, двойником, способным временно (сон, обморок) или навсегда (смерть) покидать бренное тело. Вьщеляясь из объятого сном тела, душа перемещается во времени и пространстве, вступая в общение с другими душами. Впечатления блуждающей души при ее возвращении в тело воспринимаются спящим как сновидение или откровения.
Истоки представлений о субстанциональной (веще-ственной), доступной конкретно-чувственному восприятию душе коренятся в присущей человеческому мышлению особенности понимания «механизма» мысленного влияния на расстоянии — оно немыслимо без посредника, носителя такого воздействия. Подобного рода представления неизбежно влекли за собой поиски видимого образа души. Уже само происхождение слова «душа» — от глагола «дуть» и существительного «дух» — указывает на дуновение, дыхание как образ души. Ведь и латинское anima означает прежде всего «воздух», «ветер» и лишь затем — «жизнь», «душа». Да и по христианским воззрениям Бог, создав Адама из глины, «вдохнул» в него душу в виде «пара»; говорят и о «воспарении» души после смерти. Согласно народным верованиям, пар, дым, облачко или ветер как образ души — это не столько бесплотный дух, сколько какое-то полуматериальное, весьма эфемерное тело, которое как бы растворяется и исчезает в воздушном пространстве. В процессе поиска видимого образа души со временем сложилось убеждение, что из человеческого тела выделяется особая, светящаяся в темноте субстанция. Она признавалась за видимое проявление «мировой души» и сближалась, а иногда и отождествлялась со светом или пламенем. Подобные представления известны с незапамятных времен. О видимой в темноте субстанции знали еще древние индусы, халдеи и египтяне, затем о ней стало известно евреям и другим позднейшим народам.
Учение о всеобщей одухотворенности (гилозоизм), понимающее под душой движущее начало всех вещей, одушевляющее все сущее, оставило глубокий след в сознании человечества. Согласно этому учению, единое пронизывающее все тела Вселенной материальное начало образует ее «душу». Душа же всякого живого человека есть часть этой вселенской «души». Когда человек умирает, его душа возвращается к своему целому — к этой всеобщей «душе». Душа человека материальна, она — частица, или искорка общей субстанции Космоса. Активность и подвижность — свойства как живых, так и косных одушевленных тел. По мнению Фалеса Милетского (640— 550 до н.э.), янтарь и магнит потому притягивают другие тела, что обладают душой, от которой исходит притяжение, поскольку лишь одушевленные тела способны вызвать движение. Всеобщую одухотворенность допускали, с теми или иными оговорками, и некоторые известные мыслители как давнего, так и относительно недавнего прошлого, например Гильберт, Робине, Фехнер, д д Данилевский (гипотеза биогенного эфира), В.И. Вернадский (учение о ноосфере), П.А. Флоренский (концепция пневматосферы). Однако наибольшим успехом представления о всеобщей одухотворенности пользовались в XV—XVI веках, в связи с возрождением древней идеи одушевленного мирового флюида,

---------------------
Флюид - жидкость, истечение. От лат. fluidus - текущий.

посредством которого человек, как считалось, способен воздействовать на себе подобных на каком угодно расстоянии. Истоки этой древней идеи, испытавшей несомненный отблеск эзотерических знаний совсем уж седой старины, следует искать в недрах цивилизаций, возникших в странах Востока за несколько тысячелетий до нашей эры.
В Китае и Индии, в Иране и Японии, в Тибете и на Гималаях до сих пор сохранены следы древнего учения, согласно которому движущей силой всех высших начал являются особые субтильные колебания, вибрации, звуки или ритмы не физической, но духовной природы: «Их не услышать ухом, но только сердцем, их не произнести устами, но только мозгом». Одно из древнейших на Земле философских учений — йога — использовало представление о пране, по существу очень близкое европейским античным и позднейшим представлениям о пневме (о последней чуть позже). Прана — это нечто большее, чем просто дыхание, нервная энергия, жизненная сила, мыслительные способности, интеллект или воля. Все это — лишь модификации праны. Равноценными пране можно считать представления о жизненных энергиях Ци, Ки или Чи, характерные для ряда стран Востока. Подобные же представления нашли отражение и в сознании некоторых античных мыслителей.
Сейчас нелегко проследить пути миграции того древнего учения в Европу, однако известно, что Пифагор, Эмпедокл и Демокрит имели непосредственную связь с культурой и наукой Востока. Так, Пифагор (VI век до н.э.) в своем сочинении «Гармония сфер» утверждал, что каждое небесное и поднебесное тело, все живое и сущее производят при движении особые звуки, ритмы или вибрации, согласно их природе. Эти вибрации создают всеобщую гармонию, в которой каждый элемент входит составной частью в единое целое.
Другой выдающийся представитель античной мысли — Эмпедокл (490—430 до н.э.) объяснял психическую деятельность механическим взаимодействием одушевленных материальных начал: реальное движение физических элементов порождает психические проявления. Главнейшая космическая сила выражена в принципе сродства, стремления подобного к подобному. Эмпедокл подарил нам и гипотезу «истечений»: вещи, находясь в непрерывном движении, испускают волны тонких «истечений», проникающих в «поры» других предметов; когда же «истечения» попадают в «поры» органов чувств, возникают ощущения.
Демокрит (около 460—370 до н.э.) разделял взгляд Эм-педокла о необходимости физического контакта раздражителя с органом чувств для возникновения ощущений. Свою атомистическую теорию он распространяет на объяснение физических, телесных и душевных явлений. По Демокриту, в беспредельном пространстве движутся неделимые и непроницаемые частицы — атомы. Им присущи такие качества, как твердость, тяжесть, плотность. Среди всех атомов наиболее подвижны легкие и шарообразные атомы огня, которые образуют душу. Ощущения возникают при непосредственном контакте атомов и органов чувств, поэтому глаз и ухо как бы осязают. В отличие от Эмпедокла, Демокрит анализирует происхождение не только ощущений, но и образов, которые отличаются от «истечений» тем, что по форме соответствуют своему источнику на всем пути следования от вещей к душе. Каждый образ, утверждал Демокрит, имеет свой прообраз во внешнем мире; он был убежден в существовании таких прообразов у сновидений и других фантастических построений.
Подобно Демокриту, Эпикур (341—270 до н.э.), объясняя происхождение знания о вещах, придерживался гипотезы атомных «истечений»: отделяясь от своего носителя, образ (эйдола) проникает в органы чувств, мышление же есть не что иное, как дальнейшая переработка этих образов внутри тонкой материи души. Однако Эпикур, в отличие от Демокрита, полагал, что вещество, дарующее телу жизнь и психику, не однородно; он считал, что более грубые и более нежные субстанции души располагаются по'все возрастающим степеням тонкости. По Эпикуру, материал души состоит из четырех элементов: огня, пневмы, ветра и еще одного «безымянного» элемента — носителя проявлений психического.
Тит Лукреций Кар (99—55 до н.э.), последователь Эпикура, дал название этой субстанции — дух (animus), в отличие от души (anima). Излагая, обосновывая и развивая учение Эпикура, Лукреций создает поэму «О природе вещей». В ней душа рассматривается как одна из разновидностей материи. Тело, по Лукрецию, состоит из более грубой материи, душа же отличается легкостью, тонкостью и подвижностью; ее фундаментальная способность — давать ощущения за счет восприятия «истечений» органами чувств; поэтому все ощущения, в том числе и дистантные, например зрительные и слуховые, — род осязания. Согласно Лукрецию, предметы непрерывно испускают образы, которые, вылетая с большой скоростью, толкают перед собой атомы воздуха, входящие в соприкосновение с глазом, проникающие сквозь зрачок и вызывающие зрительные ощущения. Действие магнита Лукреций также объясняет материальными «истечениями»:

Стало быть, камень магнитный своим
истеченьем толкает
Эти опилки железные и от себя
отгоняет...

Ученики и последователи Аристотеля — перипатетики — рассматривали душу как вещество и движение, поскольку, согласно Теофрасту (371—286 до н.э.), трудно представить, чтобы душа не имела движений: ведь и мы говорим о «малейших движениях души». Вскоре душе приписали собственный, сугубо материальный носитель, способный продвигаться только во внутрителесном пространстве, не выходя за его пределы. Таким носителем стала считаться пневма, или квинтэссенция (то есть «пятая субстанция»).
В IV веке до нашей эры Зенон основал школу стоиков. Космос рассматривался стоиками как единое целое, состоящее из множества разновидностей огненного воздуха — пневмы, одной из которых является душа. Согласно учению стоиков, мировая пневма идентична мировой душе — «божественному огню». При своем рождении человек посредством дыхания захватывает внешнюю пневму, под влиянием которой его внутренняя, вегетативная (питательная) пневма превращается в психическую. Когда в III веке до нашей эры Герофил и Эразистрат открыли нервы, они стали рассматриваться как проводящие пневму каналы.
Текло время, столетия сменялись столетиями, но пневма и для Галена (129—199 н.э.) все еще оставалась материей и инструментом души. Великий врач подразделял пневму на жизненную и психическую; последняя производится и хранится в заднем желудочке мозга, полагал он. Согласно Галену, нервные пути — это русло, по которому течет подобная подогретому воздуху пневма. Однако, в отличие от своих предшественников, Гален сделал одно принципиально важное допущение: он приписал пневме способность «вылета» за пределы организма для взаимодействия с внешним воздухом, уподобления его себе и создания «внешнепневматического» придатка, посредством которого органы чувств, например глаз, «касаются» того или иного удаленного предмета, то есть как бы «осязают» его. Поэтому каждому органу чувств присуща своя, особая пневма: зрительная — светообразна, слуховая — воздухоподобна.
На рубеже нашей эры движение европейской мысли в прослеживаемом направлении приостанавливается и замирает почти на полтора тысячелетия. Достаточно сказать, что спустя шестнадцать столетий после Лукреция английский физик и придворный врач Уильям Гильберт (1544—1603) в книге «О магните, магнитных телах и о большом магните — Земле» (Лондон, 1600) все еще объясняет электрические явления «истечениями», а магнетизм рассматривает как особую силу, напоминающую силу «одушевленного существа».
Мыслители делали определенные попытки понять, какова природа носителя: материальная или духовная? Например, Плотин (204—269 н.э.), в отличие от Галена, любой психический акт рассматривал как действие чисто духовное. В его философии эманации находит место и таинственное влияние одних людей на других. Незадолго до Плотина приобрели известность взгляды Филона (около 25—54 н.э.), согласно которым человек состоит из трех элементов: духа, души и тела. Последнему дает жизнь дыхание потусторонней божественной силы; это-то дыхание и есть пневма в понимании Филона.
В III веке нашей эры арабский врач Плин утверждал, что душа человека обладает силой воздействия на другие души, создавая в них равновесие (вызывая выздоровление) или уничтожая его (порождая болезнь). Иранский врач Рази (864—925) в сочинении «О зрении и о том, что оно не обуславливается исходящими из глаз лучами» выступил против галеновского объяснения зрительного акта. Знаменитый Ибн Сина, или Авиценна (980—1037), признавал возможность воздействия одного человека на другого на расстоянии. Для Авиценны пневма — это летучая субстанция, зарождающаяся из парообразных частей четырех соков организма, субстрат всех жизненных и психических явлений.
Таковы в общих чертах истоки всех последующих представлений о сущности психического и возможной природе его внемозгового субстрата (носителя).

О тождестве нервного и электрического начал

В эпоху Возрождения возобновился интерес к познанию сущности психического. Оно развивалось в трех направлениях. В недрах первого началось формирование идей, которые, в конечном счете, воплотились в представление о сугубо идеальной природе психического. Второму направлению мы обязаны современными представлениями о материальной природе нервного процесса. В рамках третьего продолжилась разработка воззрений о возможности выхода психического акта вовне, за пределы породившего его организма.
Второе и третье направления какое-то время развивались бок о бок, иногда даже сливаясь друг с другом. Как правило, они основывались на одних и тех же фактах, толкование которых и составляло особенность того или иного из них.
Возрождение учения о пневме связано с именем итальянского философа Бернардино Телезио (1509—1588), полагавшего, что теплота и холод, как два противоборствующих принципа, лежат в основе Природы. Теплота служит материальным носителем возникающих в организме психических явлений. Божественная же пневма, считал Телезио, воплощаясь в развитии мира, посредством легких, артерий и мозга становится материалом души — особым тонким веществом, обозначенным лукрециевским понятием animus — дух.
Великий Везалий (1514—1564), анатом, своим трактатом «О строении человеческого тела» (1543) немало способствовал сокрушению авторитета Галена в анатомии и медицине, однако в вопросе о природе психического стоял на позициях Галена. «Животные духи», которые, согласно Везалию, вырабатываются в желудочках мозга и являются носителем психического, это — всего-навсего переименованная «психическая пневма» Галена.
Пожалуй, именно Декарт (1596—1650) первым стал рассматривать «животные духи» как носители скорее нервного, а не психического начала. «Животные духи», по Декарту, — это тела, которые крайне малы и движутся очень быстро; никаких других свойств они не имеют, но способны отражаться от поверхности мозга подобно световому лучу. Ощущения же возникают благодаря движению «животных духов». Следуя Декарту, английский врач Т. Уиллис (1621—1675) полагал, что носителем нервного процесса являются особые «анимальные» частицы, природа которых сходна с природой света. Эти частицы распространяются по нервам лучеобразно, отражаясь и преломляясь средними частями мозга, подобными системе оптических зеркал. Немецкий астроном Иоганн Кеплер ([571 — 1630) в работах по психофизиологии зрения определяет последнее, как чувственную деятельность раздражимой и наполненной «зрительным духом» сетчатки. «Зрительный дух» для Кеплера — это очень тонкое вещество, разлагающееся под действием собранного хрусталиком света. Гипотезу об «эфирной» природе нервного процесса поддержал сам Ньютон (1642—1727), сформулировав вопрос: не является ли процесс, происходящий в зрительных нервах, вибрацией частиц эфира? Вопрос был поставлен в его знаменитой «Оптике», которая была написана не позднее 1687 года, а издана в 1704 году.
Замечательный русский физиолог И.М. Сеченов (1829— 1905) в книге «О животном электричестве» (СПб., 1862) отметил: «Было время — и оно прошло еще очень недавно — когда главнейшая, почти исключительная задача электрофизиологии заключалась в том, чтобы доказать тождество так называемой нервной силы с электрической».
Первое время мысль о том, что сила, действующая в нервах, тождественна электрической, была, по свидетельству Сеченова, весьма шатка, «потому что составилась на основании очень поверхностных аналогий между двумя агентами». Однако ее укреплению весьма способствовало сделанное 6 ноября 1780 года знаменитое наблюдение итальянского врача и физика Луиджи Гальвани (1737—1798) над сокращением нервно-мышечного препарата лягушачьей ноги при его соприкосновении с металлом. Свой «Трактат о силах электричества при мышечном движении» Гальвани издал только в 1791 году. Понятие «нервный флюид» он заменил равноценным ему «электрическим флюидом», употребляя, наряду с последним, и словосочетание «нервно-электрический флюид». Чешский физиолог Йир-жи Прохазка (1749—1820) все еще нерешительно отнес введенное им (вместо «животных духов», «соков», «флюидов» и прочих субстанций, которыми объясняли природу нервных процессов) понятие «нервной силы» к категории электрических явлений.
Представление о тождестве нервного и электрического начал получило всеобщее признание благодаря исследованиям Маттеуччи 1837—1840 годов и окончательно укрепилось после работ известного немецкого философа и физиолога Э. Дюбуа-Реймона, опубликовавшего в 1848— 1849 годах двухтомные «Исследования по животному электричеству». Уже в 1862 году Сеченов под «животным электричеством» понимал «электродинамическую деятельность нервов и мышц (учение о животном электричестве в тесном смысле) и явления электрического раздражения этих органов», то есть все то, что составляет предмет исследования электрофизиологии в ее современном понимании. Таков долгий путь торжества мысли о тождестве нервного начала электрическому.

Предтечи месмеризма

Месмеризм — учение, названное именем его создателя Франца Антона Месмера (1734—1815) — типичный продукт европейской мысли, европейского способа мышления. О самом Месмере и его учении говорится в следующей части этой главы, но прежде отметим, что в истоках месмеризма лежала древняя идея одушевленного мирового флюида. Ее возрождение состоялось на рубеже XV— XVI веков и стало толчком, который дал начало третьему направлению движения европейской научной мысли, ориентированному на познание природы психического в русле поиска его внемозговых структур. Одним из основополагающих этапов этого направления стало рождение месмеризма.
Флюид, о котором идет речь, мыслился как нечто среднее между бренным телом и возвышенной душой, как нечто «полуматериальное» — в виде пара, газа, корпускул, животного (жизненного) духа, — способное отделяться от человеческого тела и вести относительно самостоятельное внетелесное существование. Флюид представлялся как вездесущая тончайшая жидкость, которая проникает во все тела и таким образом способствует их связи, общению друг с другом, поддерживая мировую гармонию. Наблюдения над способностью магнитов притягивать и отталкивать привели к мысли, что, возможно, такие чувства, как симпатия и антипатия, тоже имеют магнетическую природу.
Первым ученым, давшим понятное для своего времени объяснение магнетического влияния людей друг на друга, был флорентийский врач Марцилиус Фицин (1433-1499)', профессор философии. Он утверждал, что магнетическая связь между людьми осуществляется посредством какого-то духа или пара, который передается от одного человека к другому; этот процесс подчиняется желанию, вниманию и воле. Несколько позже взгляды Фицина поддержал и развил итальянский философ Пьетро Помпо-нацци (1462—1525). Он полагал, что сила магнетического воздействия у разных людей разная — от очень большой до почти полного ее отсутствия — и зависит от воли человека, живости его воображения, силы желания, степени доверия, а также от передачи некоего тонкого «пара», соединяющего одного человека с другим.
Знаменитый немецкий философ Агриппа Неттесгеймс-кий (1486—1535), изучивший древние языки, оккультные науки и пользовавшийся славой крупного волшебника и мага своего времени, утверждал, что существует чисто физическое действие одного человека на другого на расстоянии. Воздействие это, считал он, часто производится помимо желания людей, посредством какого-то рода исходящего от них излучения. Подчеркивая огромное значение сильного желания и страсти для воздействия на окружающих, сам Агриппа «передавал», по его словам, свое собственное влияние посредством всепроникающего флюида, воздействуя исключительно желанием, вниманием и волей.
Выдающийся философ, врач, физик и алхимик своего времени Парацельс (1493—1541) уже стремится сделать более корректными с научной точки зрения несколько наивные, по его мнению, взгляды древних на сущность влияния живых существ друг на друга на расстоянии. Его природу он связывал с естественными — электрическими и магнитными — феноменами, по аналогии их проявления.
Согласно концепции Парацельса, человек как микрокосм несет в себе нечто, поступающее от небесных тел. Это — тонкое вещество, элемент, обладающий магнитным (магнетическим) свойством. Каждой части тела соответствует своя планета, влияющая на подлежащую ее ведению часть посредством всепроникающего эфира. Металлы также обладают особыми свойствами, но не сами по себе: их свойства определяются планетами, поскольку каждой из них соответствует свой металл. Каждый металл способен вызывать как болезнь, так и исцеление через двойной поток «хорошего» и «плохого» флюида, который течет от планет к металлам. Этот универсальный магнетический элемент, присущий человеческому телу, подобно магнетическому элементу магнита, подчиняется законам полярности. Человек, в целом, представляет собой магнит: голова — положительный полюс, ноги — отрицательный, то же — живот—спина и каждый орган человеческого тела. В теле здорового человека, полагал Парацельс, все время циркулирует двойной ток магнетических флюидов. Своим положительным полюсом он поглощает тот планетарный эфир, который поддерживает в нас ум, мысль, память и рассудок, а отрицательным — вещества, восстанавливающие силы, тело и кровь.
Человек, по Парацельсу, состоит из двух независимых частей — материальной и духовной. Еще одна наша часть — астральная — зависит от магнетического элемента, с которым находится во взаимодействии. Астральная часть не есть нечто нематериальное, это — «квинтэссенция» (пятая субстанция), состоящая из живых материальных частиц, представляющих собой «животный (или жизненный) дух», посредством которого живые существа влияют друг на друга на расстоянии. Именно такого рода воздействием объясняются непроизвольно возникающие у людей чувства симпатии или антипатии друг к другу.
Магнетическое исцеление, считал Парацельс, это не чудо, не колдовство, а просто еще недостаточно изученное явление. Он пробует лечить металлами, и небезуспешно, не только нервные и психические, но и телесные заболевания.
Голландский естествоиспытатель Ян Баптист ван Гель-монт (1577—1644), последователь Парацельса, особое внимание уделял древней медицине и философии. Свой первый труд по магнетизму он публикует в 1616 году. Отражая нападки иезуитов, утверждавших, что магнит — от дьявола, и защищая взгляды Парацельса, Гельмонт излагает в нем свою, довольно сложную для его времени теорию. Он признает существование повсюду, в том числе и в человеке, материи и некоего действующего, активного начала. Последнее — не материально, оно подобно злому или доброму гению, это — «архитектор», над которым довлеет «фермент». Гельмонт отрицает в магнетизме дьявольское начало, считая, что нельзя относить все не изученные человеком силы к дьявольским. Он считает, что живой (животный) магнетизм имеет физическую природу, а потому проявляется повсюду — сам по себе он не нов, ново лишь название.
Под магнетизмом Гельмонт понимал то скрытое воздействие, которое тела оказывают друг на друга на расстоянии — своим притяжением или отталкиванием, что происходит за счет «эфирного духа», который пронизывает все тела и связывает их друг с другом. Человек, полагал Гельмонт, обладает силой, посредством которой он по своему желанию может оказывать значительное влияние даже на очень удаленные тела. Желание есть главная и определяющая сила, она бесконечна в Создателе и конечна в Его создании, но может быть в той или иной мере задержана препятствием. Эта сила велика или мала в зависимости от воли того, кто ее посылает, а ее действие может быть ослаблено тем, на кого она направлена.
Английский врач Роберт Фладд (1554—1637) признавал существование первоначального всепроникающего духа. Душа человека, полагал он, есть лишь часть этого вселенского духа, которому свойственно двойное — центробежное и центростремительное — движение. Человеку как микрокосму также свойственны эти два вида движения: центростремительному соответствует симпатия, центробежному — антипатия. Как и Парацельс, Фладд считал, что всякое тело, в том числе и человеческое, имеет свою звезду, например магниту соответствует Полярная звезда. Человек полярен по нескольким направлениям, из них главное — справа налево; правая половина тела положительна, левая — отрицательна. Эти полярности порождают два тока, которые и взаимно пересекаются внутри человека, и излучаются наружу. Между двумя центростремительно излучающими людьми возникает симпатия, а центробеж-но излучающими — антипатия. Подобные взаимодействия возможны не только между людьми, считал Фладд, но и между человеком и животным, человеком и растением и даже между человеком и минералом.
Из всех предложенных до Месмера концепций магнетического влияния наиболее разработанным, по свидетельству историков месмеризма, стало учение Джона Максвелла — небогатого и скромного английского врача, лечившего, по слухам, самого короля Карла II. Биография Максвелла не сохранилась, его учение было мало кому известно. О нем знают лишь по его единственному труду «Магнетическая медицина», изданному в 1679 году.
Согласно Максвеллу, все души — инструменты, управляемые провидением. Каждая душа образует соответствующее себе тело, находящееся у нее в подчинении. Для более тесного единения души с телом во время его формирования образуется еще некоторая среда, названная Максвеллом «жизненным духом», который распределяет естественные потребности организма по соответствующим органам. Расположение органа в первую очередь зависит от разума, во вторую — от души, сформировавшей для себя потребное ей тело, и в третью — от универсального, то есть вселенского, или космического, духа, который управляет всеми душами. Нисходящий с небес чистый универсальный дух и есть родоначальник того «жизненного духа», который наличествует в каждом живом существе, обеспечивая их размножение. Организм живет, пока «жизненный дух» располагается в нем в определенной симметрии. Все телесные выделения связаны с убылью «жизненного духа», поэтому при заболеваниях надо стремиться эту убыль восполнять.
По Максвеллу, душа располагается не только в видимом теле, но и вне него. Тело же излучает телесные лучи благодаря душе, которая дает им энергию. Излучает и все тело в целом, и его отдельные части, и даже выделения. Последние состоят в духовной, или «лучистой», связи с выделившим их телом, даже если находятся от него очень далеко.
За несколько лет до выхода в свет «Магнетической медицины» Максвелла близкую, но физически ориентированную гипотезу предложил сэр Исаак Ньютон. Случилось это в 1675 году, когда великий физик представил одну из своих статей Королевскому обществу, в которое входили виднейшие ученые Англии. В ней он высказывал мысль о том, что Вселенная заполнена универсальной всепроникающей средой — эфиром. Одна из форм последнего, а именно та, что связана с гравитацией (то есть с тяготением, притяжением), наполняет наш «жизненный дух», а потому управляет движением и размножением всего живого. Эта ньютоновская идея впоследствии была развита Ричардом Мэдом в его изданном в 1736 году «Трактате относительно влияния Солнца и Луны на человеческие тела и о болезнях, вызванных этой причиной».
К началу второй половины XVIFI века все эти гипотезы и идеи постепенно аккумулируются во Франции и обогащенные теорией и практикой Месмера продолжают развиваться. По-видимому, одним из первых французских провозвестников флюидической концепции был доктор медицины и профессор физиологии Лека, который в 1767 году издал в Париже свой «Трактат об ощущениях». Согласно Лека, связующим звеном между духом и телом является некий тонкий флюид, который возбуждает мускулы и передает ощущения мозгу. Тот же флюид под влиянием импульса воли излучается наружу, воздействуя на нервы другого человека. Согласно воззрениям Лека, флюид выступает в качестве своего рода носителя мысли, или, по современным представлениям, мысленной информации. Свой флюид Лека назвал «животным» (живым, жизненным). Этот «животный флюид» способен излучаться («истекать лучами») и вызывать во флюиде других людей «эмоции, изменение свойств, значительный переворот в зависимости от созвучия или диссонанса». Однако концепция Лека осталась практически незамеченной его современниками.
...Спустя всего семь лет после выхода в свет трактата Лека началась слава доктора медицины Венского университета Франца Антона Месмера.

Месмер и его теория животно-магнетического флюида

О самом Месмере и о созданном им учении на русском языке написано, к сожалению, чрезвычайно мало, его труды никогда не переводились в России. Последнее объясняется, скорее всего, тем, что с его воззрениями образованные люди того времени знакомились на языке оригинала, а необразованные не испытывали ни малейших сомнений в том, что один человек может «сглазить» другого или, наоборот, снять «порчу». Парадоксально, но факт: основные элементы подобного рода представлений успешно дожили до наших дней.
Однако в целом парадокс состоит в том, что отдельные элементы учения Месмера получили путевку в жизнь задолго до рождения его основателя. Месмер же привнес в воззрения древних стройную систему, облек ее в понятия, доступные его современникам и последующим поколениям, он же на практике показал действенность своего учения — его, как говорят сейчас, прикладную значимость. Другое дело — споры о том, за счет чего происходит исцеление.
На этот счет еще во времена Месмера сложилось два взаимоисключающих мнения, доживших до наших дней. Все оппоненты Месмера и его последователи, не отрицая целебный эффект месмеризма, дают ему такое объяснение: исцеление происходит исключительно под влиянием воображения пациента. Этот суровый приговор был вынесен в 1784 году, почти за шестьдесят лет до того, как в научный лексикон вошли понятия внушение и самовнушение, многое прояснившие.
Сам же Месмер, его прямые ученики и отдаленные последователи приписывали эффекты месмерического исцеления действию животного (живого, жизненного, оживленного. — И.В.) магнетизма, который, как указывал Месмер, способен «непосредственно излечивать нервные болезни», причем и тогда, когда пациент и магнетизер разделены значительным расстоянием. Более того, подчеркивает Месмер, исцеление происходит даже, если пациент и не подозревает, что на него оказывается магнетическое воздействие: в этом случае терапевтический эффект мес-мерического лечения никоим образом нельзя приписать ни воображению (самовнушению) пациента, ни внушению со стороны магнетизера. Такой эффект, считает Месмер, становится еще более очевидным, когда в качестве магнетизируемого выступает животное или растение.
Таким образом, если исцеление произошло не благодаря психотерапии и не само по себе, но все же под воздействием магнетизера, оно обязано некоему исходящему от целителя фактору. Месмер назвал его целебным магнетическим флюидом. Современные исследователи именуют этот фактор по-разному: они говорят, например, о биополе, о материи психики, о психической материальной сущности, о некоей биофизической структуре, несущей в себе информацию о психическом состоянии человека.
Многое из опубликованного у нас о Месмере принадлежит перу преимущественно противников его учения. В ряде случаев они вполне обоснованно критикуют некоторые аспекты месмеровской концепции (особенно ее архаичность) и целительской практики, особенно тогда, когда эффект исцеления происходит вследствие скорее психотерапевтического, нежели магнетического воздействия. Вот достаточно типичный тому пример.
В газете «Новый взгляд» от 10 декабря 1994 года напечатан обширный очерк опытного психотерапевта, известного гипнолога и гипнотизера Михаила Шойфета. Очерк называется «Бессмертный флюид». Как следует из контекста, слову «бессмертный» придан ироничный смысл, это нечто вроде Кощея Бессмертного. Очерк направлен на развенчание флюидической концепции Месмера — «наивной и плоской теории флюида», которую реанимировали современные экстрасенсы, заменив термин «флюид» на «биополе» и «энергию».
Вместе с тем жизненный путь основателя месмеризма Шойфет излагает достаточно точно во всем, что касается внешней стороны дела. Вот что он пишет о Месмере (привожу с некоторыми сокращениями): «Франц Антон Месмер — личность глубоко незаурядная и заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробно. Месмер, сын епископского егеря, родился 23 мая 1734 года в Ицнанге на Боденском озере. Для дальнейшего образования перебрался в Вену, где, изучив теологию, стал доктором философии. Став доктором двух наук, он удостаивается еще и степени доктора медицины, его докторский диплом собственноручно подписан светилом, профессором и придворным медиком Ван-Свитеном. Получив новый диплом, Месмер не торопится с врачебной практикой и в качестве ученого охотнее следит за новейшими открытиями в области геологии, физики, химии и математики, философии и, прежде всего, музыки. Итак, Месмер — обладатель четырех дипломов, профессиональный врач, музыкант, юрист и философ, образованнейший человек своего времени и один из богатейших людей Вены. Но этого далеко не достаточно было беспокойной натуре Месмера. Он, музыкант-меценат, музицирующий с Леопольдом Моцартом и его гениальным сыном, маленьким Вольфгангом Амадеем, даже их удивлял своей искусной игрой на фисгармонии. Месмер сам играет как на клавире, так и на виолончели, первый вводит стеклянную гармонику. Вскоре музыкальные вечера в доме Месмера начинают считаться в числе излюбленнейших в Вене, где каждое воскресенье появляются Гайдн, Моцарт и в дальнейшем Бетховен. Его дом на Загородной улице, 261, становится одним из самых изысканных уголков искусства и науки.
Так бы, вероятно, и дальше протекала жизнь Месмера, если бы однажды он не узнал о случае удачного исцеления одной больной при помощи магнита. В роли целителя выступил друг Месмера — не медик, иезуит, астроном Гелль, к которому обратился летом 1774 года приезжий иностранец с больной желудком женой. Геллю было неважно, оказывает ли магнит целебное действие или нет, он считал, что его дело было изготовить магнит соответствующей формы и приложить к больной. Об этом своем целительстве он и сообщил Месмеру. Последний всегда был готов испытать новые методы и поэтому попросил друга держать его в курсе результатов лечения. Вскоре, узнав, что при наложении магнита у больной рези в желудке прекратились, Месмер всерьез заинтересовался этим методом лечения. Решив применить такой способ врачевания, он попросил Гелля изготовить ему такие же магниты. С этого эпизода начинается вхождение Месмера в анналы истории медицины.
После целого ряда успешных исцелении он приобретает в Вене заслуженную известность. Обратив внимание. что при групповом лечении эффективность воздействия магнитов увеличивается, Месмер отступает от принятых стереотипов и начинает лечить новым методом, для чего собирает в группы пациентов вокруг наполненного водой деревянного чана («бакэ») со множеством ручек. Каждый из пациентов держатся за одну из ручек или за соседа Месмер прикасался своим «магическим» жезлом к чану при этом, как ему казалось, передавая свои «флюиды>> вследствие чего люди начинали смеяться, плакать, некоторые даже галлюцинировали. И все это, как он считан, от воздействия «животного магнетизма», якобы порождаемого водой, текущей по железным ручкам чана. Во время лечения все было обставлено, как в театре, с декорациями и прочими аксессуарами. Звучала волшебная музыка, курились благовония, разряженные женщины источали аромат духов и запах взволнованной плоти. Экзотика и помпезность этого ритуала делали свое дело: люди, пове рив в чудо «флюида», исцелялись, находясь в специфическом сноподобном состоянии. Он так увлекся магнетизацией, что заставляет больных купаться в магнетизиро ванной воде и даже пить ее. Он магнетизирует пугем натирания фарфоровые чашки и тарелки, одежду и кровати, также зеркала, чтобы они потом отражали флюид, магнетизирует музыкальные инструменты, чтобы в колебаниях воздуха передавалась дальше целительная сила. Но экспе рименты с людьми уже не вполне удовлетворяют его, он берется за кошек и собак, наконец, магнетизирует деревья в своем парке. Все фанатичнее проникается он идеей, что можно передавать магнетическую энергию путем проводов, наполнять ею бутылки, собирать в аккумуляторы.
Молва о всемогуществе Месмера быстро распространилась по стране. Его приглашают в замки, о нем пишут газеты, в богатых салонах Вены о его методе спорят: ктото возносит до небес, а кто-то поносит на чем свет стоит, но равнодушных нет — все хотят испытать действие магнита или просто узнать о нем

Месмер проводит сеанс магнетического исцеления. С картины О. Ренара

. Не прошло и года, как Месмер начал лечить, а его слава уже пересекла границы Австрии. 28 ноября 1775 года Баварская академия наук избирает Месмера своим членом. Но когда он достиг, казалось, полного триумфа, он вдруг неожиданно для себя начинает ощущать сперва затаенную, а затем и откровенно проявляющуюся враждебность ученых Баварского университета. Да и в Вене растет брожение, перерастающее в сопротивление его магнетическим сеансам, в прессе появляются статьи, высмеивающие его метод, и в довершение всего его стали обвинять в знахарстве и шаманстве. Профессор Штерк, как глава медицинского ведомства в Австрии, дает, по поручению императрицы, приказ «положить конец этим обманам». Австрийское правительство предписывает Месмеру покинуть страну, и Месмер уезжает во Францию.
В Париже события повторяются роковым образом по австрийскому сценарию: сначала шумный успех, слава, а затем, после разбирательства, учиненного Парижской академией наук, полный разгром и выдворение за пределы Франции. Чтобы погасить разгоревшиеся страсти, Людовик XVI учредил для изучения месмеризма две комиссии, в которые вошли видные ученые. В первую входили пять членов Академии наук — председательствовал известный астроном Байи — и четыре профессора медицинского факультета Парижского университета. Во вторую комиссию входили пять членов Королевского медицинского общества. Каждая из комиссий опубликовала свой доклад, в которых категорически отрицалось существование «флюида».
Дело в том, что в медицине тогда не допускалось и мысли, чтобы врач, прикасаясь к пациенту, вызывал у него какие-либо эмоциональные реакции. Месмер же делал пассы, касаясь тела пациентки, при этом удерживал ее колени своими. Нет ничего удивительного в том, что у женщин, находящихся в гипнозе, наступал криз. В общем, надо признать, повод для упреков в аморальности ученого и его методов был.
Потеряв в результате этой критики миллионное состояние, Месмер покидает Париж в 1793 году и возвращается в Вену. Но и там он не находит покоя: его вызывают в полицию, припоминая его старые грехи, и высылают в Швейцарию. Там, нищий, в полной безвестности он все же продолжает лечить людей. И тут происходит новый всплеск внимания к Месмеру: Берлинская академия наук, разбираясь с очередным магнетизером, вспоминает об авторе теории магнетизма и посылает к нему эмиссара с приглашением прибыть в Берлин. Но 80-летний старик отказывается, ибо устал от преследований и страстей. В конце концов Месмер возвращается к Боденскому озеру, где прошли его счастливые годы, и там заканчивается его жизнь». На этом Михаил Шойфет завершает жизнеописание отца месмеризма.
Месмера не стало 5 марта 1815 года, однако его последователей, а также недоброжелателей и оппонентов, можно встретить и в наши дни. Так, в некоторых работах по истории месмеризма содержатся упреки Месмеру в заимствованиях у своих предшественников. Например, Дюрвилль в 1898 году обвинил Месмера в плагиате у Джона Максвелла: дескать, основатель месмеризма, воспользовавшись тем, что Максвелл был скромен и небогат, а созданное им учение не было широко известно, попросту присвоил его. В 1900 году Крок безосновательно утверждал, что Месмер целиком повторил концепцию Парацельса. Сходные мысли высказывались и позже: в 1956 году в «Журначе исторической медицины» была опубликована статья Патти, название которой говорит само за себя: «Медицинская диссертация Месмера и ее заимствования у Мэдовс-кой «О влиянии Солнца и Луны».
Упреки в заимствованиях, адресованные Месмеру, необоснованны. Основатель месмеризма, будучи одним из самых образованных ученых своей эпохи, просто не мог не знать о трудах своих предшественников. Он лишь воспринял и развил те их рациональные, по его мнению, моменты, которые способствовали построению всеобъемлющей концепции универсального (вселенского, космического, мирового) флюида, составной и далеко не основополагаюшей частью которой было учение о целебном животно-магнетическом флюиде, до сих пор вызывающее ожесточенные споры среди ученых и общественности.
В XVIII веке, веке энциклопедистов и рационалистов, тем не менее, еще процветали суеверия, а непонятные, но явные по мнению очевидцев, факты влияния человека на человека объяснялись магией, чародейством и колдовством: последняя колдунья была сожжена в 1782 году. Месмер же предложил гипотезу взаимного влияния людей друг на друга, которая вполне сопрягалась с основами физики и физиологии. И это находило живейший отклик в рационально мыслящих кругах европейского общества.
Нечто подобное произошло и в СССР в начале 1960-х годов, когда в центральной печати появились сообщения о феномене кожного зрения Розы Кулешовой и почти одновременно в издательстве Академии наук Украины вышла книга Б.Б. Кажинского «Биологическая радиосвязь» (Киев, 1962). Ведь тогда парапсихология в СССР считалась разновидностью мистики, а телепатия толковалась в Большой Советской энциклопедии как «антинаучный, идеалистический вымысел». Однако эти два события позволили преодолеть неприятие парапсихологических феноменов, поскольку, как и во времена Месмера, они или отражали реальность с позиций новых фактов (феномен магнетического исцеления, феномен кожно-оптического зрения), или давали известным фактам, например магнетическому исцелению, или телепатии, новое объяснение (гипотеза целебного магнетического флюида, электромагнитная гипотеза телепатии). В массовом сознании подобные подходы соотносились не с мистикой и оккультизмом, а с исследованиями на переднем крае науки и потому воспринимались весьма сочувственно, в отличие от преимущественно негативной реакции содружества ученых.
Но вернемся к Месмеру. Вернее, к его трудам. Вот эти издания: медицинская диссертация Месмера «О влиянии планет» (Вена, 1766), его «Мемуары об открытии животного магнетизма» (Париж, 1779) и «Исторический очерк событий, связанных с открытием животного магнетизма» 1828 году прямые ученики Месмера издали в Париже сборник трудов своего учителя: «Памяти Ф.А. Месмера, доктора медицины». В самом начале 1970-х годов труды Месмера были вновь переизданы в Париже стараниями известного французского парапсихолога Р. Амаду.
Как мы помним, целительскую практику Месмер начал в 1774 году с использования магнита. Что же заставило его приобщиться к методу лечения, ныне известного как маг-нитотерапия, а уже в 1776 году отойти от него, обратившись к целительному потенциалу животного магнетизма? Интересно, что еще в его медицинской диссертации «О влиянии планет» он доказывает, что Солнце, Луна и планеты влияют как на организм живого существа в целом, так и на его отдельные органы, особенно на нервную систему, посредством всепроникающего флюида, действие которого сходно с действием магнита, но не тождественно ему, а потому может быть названо животным (живым) магнетизмом, который есть сила, опосредующая действие небесных тел на живые тела. Человек, пропитанный магнетической силой, утверждал Месмер, способен ее излучать.
Одним из наиболее действенных приемов передачи пациентам своего целебного магнетизма Месмер считал так называемые магнетические, или месмерические пассы, способ, широко используемый и современными экстрасенсами, когда целитель, не касаясь пациента, проводит руками вдоль его тела, «подпитывая» своей «энергией», «корректируя биополе» или «выводя» из тела пациента «порчу». Месмер же у своих пациентов вызывал криз — особого рода истерический припадок, выражавшийся в пронзительных криках, безудержном смехе или плаче, в подергиваниях отдельных частей тела и в конвульсиях. Месмер считал, что каждая нервная болезнь должна быть искусственно доведена до высшей точки своего развития — криза, чтобы тело могло исцелиться. Буйствующих, впавших в криз пациентов переносили в устланный коврами и перинами «зал кризов», где больные, придя в себя, освобождались от своих недугов.
Подобного же рода состояния, истероидные по своей природе, телезрители не раз могли наблюдать во время трансляций массовых сеансов экстрасенсов, демонстрирующих свое искусство на пациентах, заполняющих зрительные залы и даже целые стадионы: некоторые из исцеляемых начинали с бешеной скоростью вертеть головой, размахивать руками, врашать туловищем, что-то выкрикивать, и все это — с автоматизмом хорошо отлаженной игрушки.
Однако пора предоставить слово самому Месмеру. На гребне славы, в 1779 году, он издает свои знаменитые «Мемуары об открытии животного магнетизма», в которых излагает 27 положений, наиболее полно отражающих суть его концепции.
Вот важнейшие из них:
«1) Существует взаимодействие между небесными телами, Землей и всеми населяющими ее живыми существами.
2) Некая жидкость (флюид. — И.В.), разлитая повсюду так, что совершенно не оставляет пустого пространства, чья тонкость может быть сравнена с небытием и которая по своей природе способна воспринимать, передавать и сообщать все влияния движения, служит вспомогательной (промежуточной. — И.В.) средой при этом взаимодействии.

----------------------
Это положение разделяют и некоторые современные авторы. Например, английский биолог и парапсихолог Дж. Рэндолл в статье «Пси-явления и биологическая теория», напечатанной в одном из номеров «Журнала Общества психических исследований» за 1971 год, обосновывает следующий выдвинутый им постулат: «Наличествующую во Вселенной сущность, отличную от материи, но способную с ней взаимодействовать, назовем пси-фактором».

8) Живое тело ощущает это изменчивое влияние активного начала, которое, проникая непосредственно в субстанцию нервов, приводит их в действие.
9) Человеческое тело имеет свойства, сходные со свойствами магнита. В нем также различают противоположные полюсы, которые могут передаваться, меняться и разрушаться.
10) Свойство живого тела, делающее его способным к восприятию влияния небесных тел и к противоположному воздействию окружающих земных предметов, побудило меня, своим сходством со свойством магнита, назвать его животным магнетизмом

-----------------------
Перевод словосочентаний magfictisme animal (фр ), animal magnetism (англ.) как животный магнетизм не совсем верно перелает их смысл. Правильнее было бы говоритиь, о живом (оживленном) или жизненном магнетизме, однако в силу исторической тра-лиции я буду испольювать, выражение «животный магнетизм. Любопытно, что, например, в английском языке одно из значений слов gravitation и magnetisation означает «притяжение», слово magnetic переводитси и как «магнитный», и как «притягивающий», «притягательный», «привлекательный», «магнетический». Одно из значений слова magnetism «личное обаяние», «привлекательность», Слово magnetize переводится и как «намагничивать(ся)», и как «привлекать», «гипнотизировать» (Месмер и его последователи магттизировали). Отсюда и выражения: «магнетический взгляд», «магнетическая личность», «магнетическое влияние. Одним словом, влияние идей Месмера закрепилось и на языковом уровне.

11) Описанные таким образом сила и действие животного магнетизма могут быть сообщены другим одушевденным и неодушевленным телам, которые» однако способны к этому и различной степени
12) По установленным и применяемым мною правилам, из приведенных фактов легко увидегь, что этот принцип может непосредственно излечивать нервные болезни>> Согласно Месмеру, посредством животного магнетизма можно влиягь на людей с очень большого расстояния Это дейстиие может быть усилено и отражено зеркалами — подобно действию света, а также собрано сконцентрировано и перенесено, Свой космический флюид (универсальную, или вселенскую, жидкость) Месмер определяет как вешестоо, как еще более тонкое, более распыленное состояние материи, чем «эфир физиков». Как и последний, флюид сам по себе не обладает никакими особыми свойствами, но дает возможность проявляться некоторым свойствам тех тел, через которые проникает, подобно тому, как воздух проводит звук, а эфир физиков» - свет.
Таким образом, концепция Месмера включаем в себя, помимо космологическою, еще два основных методологических принципа: физический и физиологический. О первом в 1813 году писал известный последователь Месмера Л Делюз (1753—1823) в изданной в Париже книге «История критики животного магнетизма».
Он полагает, что на магнетических сомнамбул следует смотреть «как на в высшей степени чувствительную магнитную стрелку. Всякое движение мысли в мозгу магнетизера отзывается на сомнамбулах или, по крайней мере, ощущается ими». Делюз считает, что феномены магнетического «притяжения», более очевидные и чаще наблюдаемые, чем феномены «отталкивания», особо способствовали умозаключениям по аналогии: рука пациента «притягивается» к приближающейся руке магнетизера и следует за его движениями — магнит, приближенный к пациенту, вызывает те же движения. Подобные наблюдения, по Делюзу, определили выбор словосочетания «животный магнетизм», который неудачен не более чем термин «электричество», принятый в отношении к известным явлениям, не имеющим ничего общего с янтарем (electron). По аналогии с резонансом двух настроенных в унисон инструментов, продолжает Делюз, магнетический флюид передает психические вибрации подобно тому, как звуковые вибрации передаются сотрясениями воздуха. Делюз отмечает, что «хотя очень трудно объяснить, каким образом магнетический флюид может передаваться из одного помещения в другое, большинство магнетизеров уверены в этом. Однако звук и свет проходят громадные расстояния, хотя мы и не постигаем скрытную силу, дающую импульс распространению этого движения даже через другие тела». Магнетический раппорт — это хорошо выраженная симпатия. Излучаемый нами флюид может быть перенесен на другого человека не только прямым воздействием магнетизера, но и посредством каких-либо предметов, ранее «заряженных» флюидом целебного магнетизма. Способностью магнетизировать владеет каждый, но в разной степени, однако ее можно развить путем упражнений. Несмотря на то что магнетический флюид выделяется и телом, и душой, некоторые части тела — руки и глаза — служат как бы инструментами для его направленного истечения. По отношению к человеку, с которым у магнетизера имеется совершенный раппурт, магнетическое влияние может проявляться на очень большом расстоянии. Самое мощное истечение, полагает Делюз, исходит из концов пальцев, и особенно — из больших пальцев.
Что же касается физиологического аспекта месмеровс-кой концепции, то вкратце он сводится к следующим положениям. Нервная материя вообще, а серое вещество мозга в особенности, способны воспринимать влияние вибраций космического (мирового) флюида непосредственно, помимо органов чувств. У животных эта «чисто мозговая» чувствительность дополняет и замещает их несовершенные органы чувств, образуя род бессознательного опыта, то есть инстинкта. У человека же эта способность проявляется лишь в состоянии обычного и особенно сомнамбулического сна вследствие притупления нормальных чувств и отсутствия заглушающих их сознательных идей.
Биофизический, выражаясь современным языком, механизм «передачи» Месмеру представляется следующим: наряду с чисто чувственным воздействием, которое передается через воздух или «эфир» и воспринимается внешними органами чувств, то же самое «движение мысли» одновременно, видоизменяясь в веществе мозга и нервов, сообщается тому тонкому флюиду, с которым нервное вещество составляет как бы единое целое, и может, независимо и без посредства воздуха и светового «эфира», распространяться на неопределенно большие расстояния и передаваться другому человеку. В состоянии сомнамбулического сна импульсы окружающей материи воспринимаются не внешними органами чувств, а «прямо и непосредственно нервной субстанцией», поэтому внутреннее чувство становится единственным органом восприятия; непосредственные впечатления нервного вещества, будучи освобождены от натиска внешних чувств, «становятся ощутимыми уже потому, что они обособлены». Для общения человека с человеком нужно войти во взаимное доверие — раппорт.
Суровый приговор животному магнетизму был вынесен, как известно, в 1784 году. Он был жестоко осужден, целебные эффекты —- а они все-таки были зафиксированы — приписали влиянию исключительно воображения.
Вот выдержка из протокола комиссии Академии наук, подписанного, в частности, В. Франклином, А. Лавуазье и некоторыми другими «бессмертными»: «Комиссия, признан, что животно-магнетический флюид недоступен ни одному их наших пяти чувств, что он не оказал ни малейшего влияния ни на одного из ее членов, ни на больных, которых комиссия подвергала его влиянию, — наконец, доказав положительными опытами, что воображение без магнетизма вызывает конвульсии, а магнетизм без воображения не вызывает ничего, единогласно пришла к следующим заключениям по вопросу о существовании и пользе магнетизма: ничто не доказывает существования животно-магнетического флюида, следовательно, это несуществующее вещество не может приносить пользы. Болезненные последствия, наблюдаемые во время публичного лечения, происходят от прикосновений, от возбужденного воображения и от механической подражательности, заставляющей невольно повторять то, что нас поражает».
Когда вчитываешься в эти строки, становится ясно, что иного приговора просто и быть не могло. Месмер с самого начала был обречен. Ведь и сегодня выявление «экстрасенсорной» составляющей воздействия целителя на пациента представляет собой невообразимо сложную задачу: об этом знает лишь тот, кто понимает, сколько путей и факторов «паразитного» воздействия на пациента следует отсечь, прежде чем останется искомый «экстрасенсорный». Из разных видов «паразитного» воздействия труднее всего отсечь воздействие психологическое, оказываемое самой обстановкой «экстрасенсорного» целительства: здесь следует учитывать установки и ожидания пациента, авторитет целителя в глазах больного, роль «воображения», то есть внушения и самовнушения, и множество прочих тонкостей, о которых ни Месмер, пи его оппоненты даже не подозревали. В общем, если бы Месмеру пришлось доказывать существование животно-магнетического флюида, причем тем же самым способом, комиссиям наших дней, он бы проиграл с еще более разгромным счетом.
Однако со временем последователи Месмера, не без влияния убедительной критики со стороны оппонентов, при шли к выводу, что для доказательства факта животно-магнетического (экстрасенсорного, телепатического, мысленного) воздействия необходимо создать специальный метод. Задача, как интеллектуально, так и технически, оказалась непосильна и для XIX века, ее решение было перенесено в век XX, когда, особенно начиная со второй его половины, стали накапливаться полученные, по мнению парапсихологов, в достаточно строгих экспериментах факты, подтверждающие правоту Месмера в том отношении, что человек действительно способен оказывать влияние на расстоянии, иногда значительном, как на своих собратьев, так и на другие живые существа, принадлежащие к миру животных и даже растений. Однако вопрос о физической природе такого воздействия на расстоянии и сейчас остается почти столь же темным, как и во времена Месмера. К тому же мировое сообщество ученых (за исключением немногих отдельных его представителей) дружно отрицает сами факты подобного влияния на расстоянии.

Постмесмеризм

Приговор 1784 года ювелирно сделал свое дело в отношении месмеризма. Более того, он же, как показал доктор биологических наук Ю.Д. Холодов, один из ведущих магнитобиологов мира, на целое столетие затормозил развитие и магнитотерапии. Ведь еще в 1780 году специальная комиссия французского Королевского медицинского общества пришла к выводу о целебном действии искусственных магнитов, которое обуславливается, как посчитали эскулапы, непосредственным действием «магнитной силы» на нервы. Это действие, по мнению комиссии, так же реально, как и в случае приложения «магнитной силы» к железу. Однако приговор 1784 года вскоре был автоматически перенесен и на «минеральный магнетизм».
Учение о «минеральном магнетизме» было временно отставлено, чего нельзя сказать в отношении учения о животном магнетизме, хотя ему и был нанесен весьма чувствительный удар. Но оно не могло угаснуть по целому ряду причин. Об этом позаботился сам Месмер. О том же как бы позаботилось и само время, вовремя подменив всеобщее увлечение «животным электричеством» всеобщей заинтересованностью животным магнетизмом. О причине такой подмены несколько десятков лет тому назад хорошо сказал известный французский гипнолог Леон Чер-ток: «Публика интересовалась экспериментами Месмера по мотивам другого порядка. Конец XVIII века во Франции совпал с появлением романтической чувствительности, в которой сентиментальные потребности, долго сдерживаемые рационалистическими императивами, требовали полного удовлетворения». Но, конечно, главное, что определило жизнестойкость идей Месмера, — его собственные усилия по сохранению и развитию своего учения.
Взгляды Месмера отражались и преобразовывались в сознании, деяниях и трудах его прямых и косвенных учеников.
Одним из самых ревностных последователей Месмера был его прямой ученик, маркиз и маршал артиллерии М. Пюисегюр (1751 — 1825). Большое значение Пюисегюр придавал категории движения, электричество считал особым видом энергии, магнетизм — особой формой электричества. Согласно Пюисегюру, мы погружены во всемирный флюид, который постоянно находится в движении, но способны ощутить единственный вид его движения — электричество. Последнее, «оживленное» при прохождении через наше тело, преобразуется в животный магнетизм, который по нашему желанию может быть направлен куда угодно. Человека можно рассматривать как машину для выработки животного электричества, причем самую совершенную из всех существующих. Магнетизм — это просто циркуляция эфира, движение, которое может проявляться по-разному. Нервы же человека, в высшей степени электрические по природе, представляют собою каналы, способные воспринимать и передавать это движение. Возбуждаемая усиленным вниманием воля определяет успех магнетизации. Хотя наша электрическая организация и совершенна, не каждый, отмечает Пюисегюр, способен эффективно магнетизировать; многoe зависит и от природных данных магнетизера, и от его работы над собой.
В истории гипнотизма Пюисегюр известен сделанным в 1784 году открытием возможности магнетическими приемами искусственно погружать своих пациентов в сон (гипнотическое состояние), входить в словесную связь с ними, а также делать им гипнотические и постгипнотические (то есть выполняемые после пробуждения) внушения.
Сомнамбулизм, по Делюзу, — это особое состояние, в котором больной может дать точные сведения не только о причине и течении своей болезни, но и о способах ее лечения. Большинство сомнамбул обладают особой чувствительностью; подобно тому, как тепло есть тепловой флюид, свет — световой, а электричество — электрический, в человеке имеется особый магнетический флюид, видимый сомнамбулами как исходящий от магнетизера. Магнетический флюид, подобно свету, отражается зеркалами, но, в отличие от света, проходит и через непрозрачные тела.
Большая часть сомнамбул, утверждает Делюз, видит блестящий и светящийся флюид, окружающий магнетизера и с особой силой истекающий из его головы и рук. Некоторые испытуемые продолжают видеть флюид даже по пробуждении, но недолго; другие начинают замечать свечение еще до начала магнетизации. То же самое засвидетельствовали и другие исследователи (Депен, Шарпиньон). Позже было установлено, что некоторые сенситивы способны видеть световые истечения благодаря некоторым физиологическим особенностям органа зрения.
Так, в 1891 году профессор А. де Роша сообщил об одном из испытуемых профессора Люи, некоем Альберте Л., художнике, у которого временами настолько обострялась магнетически вызванная чувствительность глаз к световым истечениям, что она могла быть зафиксирована объективно.

Световые истечения магнетизера. Рисунок художника-сенситива

Оказалось, что повышение чувствительности совпадает с резким расширением сосудов глазного дна сенситива, замеченным профессором Люи при помощи офтальмоскопа.
Завершая рассмотрение воззрений Делюза, отмечу, что он изложил их в книгах «История животного магнетизма» (1813), «История критики животного магнетизма» (1819) и «Практическое руководство по животному магнетизму»
(1823).
Взгляды другого последователя Месмера — Дюпоте (1796—1881) известны благодаря множеству статей, опубликованных им в «Журнале магнетизма», а также по двум книгам: «Разоблаченная магия» (1851) и «Магнетическая терапия» (1863). Дюпоте признает как материальную, так и духовную стороны магнетического действия. Первая — это излучаемый самим организмом флюид, главная сторона воздействия. Вторая, духовная сторона магнетических явлений — влияние высшего порядка. Оно сродни сомнамбулизму или ясновидению: «В простой магнетизации, без вызова сна, вы встречаете явление, подобное электричеству; напрасно там вы будете искать свойства духовные». Человек может передать избыток своей духовной энергии другому, обладающему ею в меньшей степени, подобно тому, как мы передаем тепло более холодному телу. Дюпоте выражает уверенность: скоро будет доказано, что электричество, магнетизм и гальванизм — суть одно и то же явление, представленное в разных модификациях, и что животный магнетизм имеет в своей основе «сложное электричество».
Животный магнетизм, полагает Дюпоте, выделяется из нас волнообразно, поскольку каждый волевой импульс действует с регулярностью поршня. В отличие от светового флюида, магнетический обладает большим проникающим действием, его очаг — головной мозг. Некоторые магнетизеры обладают необычайно большой магнетической силой и излучают ее на очень большие расстояния. Дюпоте опровергает своими опытами упреки во влиянии на эф-фект магнетизации подражания или воображения (вну-шения)- он магнетизирует кошек, собак, лошадей, спя-щих детей слепых. Везде наблюдается одно и то же: изменение ритма дыхания, конвульсии и дрожь («точно моя пука проводит электричество»). Взрослые и дети, больные и здоровые - все они одинаково проявляют признаки маг-нетизации: побледнение или покраснение лица, усиление сердцебиения, отяжеление конечностей, то есть обычные симптомы, свойственные гипнотическому состоянию. Некоторые поддавались магнетическому воздействию даже через стену. Однако во времена Дюпоте едва ли кто знал о существовании явления, названного Г.Ф. Плехановым «феноменом Умного Ганса». Не подозревал о нем и сам Дюпоте.
Согласно Дюпоте, агент, что сокращает наши мускулы и играет огромную роль в нервных проявлениях, несомненно, той же природы, что и излучаемый магнетизером. Если мы сумеем каким-то образом сконцентрировать этот агент, собрать в фокус его лучи, то ничто не сможет противостоять нашему могуществу! Замечу попутно, что последнее соображение Дюпоте следует поставить в самое начало длинного ряда идей, ориентированных на создание так называемых психотронных генераторов.
Еще один последователь Месмера — Ш. Лафонтен (1803—1892), внук знаменитого баснописца, был абсолютно убежден, что магнетический флюид действительно излучается. Флюид, неся в себе некое универсальное начало, изменяется человеческим организмом, приобретая в нем некоторые новые свойства и теряя другие. Лафонтен, как и Дюпоте, описывает «физические» ощущения магнетизируемых: щекотание в больших пальцах, поднимающееся вверх по руке до головы и распространяющееся затем по всему телу; сильное потение; «паралич век», переходящий в оцепенение всего тела (то есть типичные симптомы наступления гипнотического сна). Магнетический флюид, согласно Лафонтену, управляет всеми жизненными актами, он имеет отношение и к таинству взаимного притяжения полов, и к воспроизведению потомства. Свои взгляды Лафонтен изложил в ряде книг. Из них, как самые содержательные, назову «Искусство магнетизера» (1847) и «Мемуары магнетизера» (1866).
Долгие годы, едва ли не со времен предшественников Месмера, учение о животном магнетизме и то, что значительно позже было названо гипнотизмом (учение о гипнозе и внушении), развивались бок о бок. Оба учения пытались объяснить, каждое со своих позиций, одни и те же факты. Так, еще Парацельс признавал «психологическую», или «относительную», сторону магнетического влияния и считал, что его успешность определяется силой воображения пациента и степенью его доверия к такому методу лечения. Соответственно и сторонники концепции животно-магнетического флюида не отрицали, и даже подчеркивали, значение психологических факторов во взаимоотношениях магнетизера и магнетизируемого, а один из последователей Месмера, М. Дельсон, еще в 1780 году, за четыре года до приговора, вынесенного «бессмертными» в отношении животного магнетизма, заявил: «Если медицина воображения лучше, почему бы нам не заняться ею?» Многие из последователей Месмера обращали внимание на важную роль подражания, воображения, желания, внимания и воли, но считали, что эти психологические факторы не определяют, а лишь способствуют процессу маг-нетизации. Противники же флюидической концепции сводили магнетическое влияние исключительно к воздействию психологических факторов: «Воображение без магнетизма вызывает конвульсии. Магнетизм без воображения не вызывает ничего».
По-видимому, годом решительного отпочкования гипнотизма от магнетизма следует считать 1843-й, когда вышла в свет книга английского хирурга Дж. Брэда (1795—1860) «Нейрогипнология, или Трактат о нервном сне, рассматриваемом в его отношении к животному магнетизму»-Брэд был решительным противником флюидической концепции, потому назвал «гипнозом» (от греческого «гип-нос» — сон) феномены, известные как животно-магнетические. Он предложил и теорию гипноза, согласно которой гипнотическое состояние вызывается фиксацией взгляда; позже Брэд допустил и словесное внушение, первым в истории медицины использовав гипнотический сон для обезболивания при хирургических операциях.
Однако открытие и теория Брэда еще очень долгое время никак не влияли на судьбу учения о животном магнетизме, поскольку не имели успеха у современников. «Усыпление и лечение словом, — отметил в начале 1960-х годов профессор Л.Л. Васильев, — казались им не меньшим чудом, чем усыпление и лечение флюидом магнетизера. Словесные внушения Брэда будили в памяти его ученых коллег представления о магических заклинаниях старых времен». Однако и с самим гипнозом все оказалось не так-то просто. Даже такой большой его знаток, как Леон Черток, заявил несколько десятилетий назад: «Гипноз человека до сих пор не имеет удовлетворительных теоретических объяснений».
Во Франции, на родине учения о животном магнетизме, представления Брэда о причине гипнотического сна стали известны лишь в 1884году, когда брэдовская «Ней-рогипнология» была издана на французском языке. Вместе с тем и А. Льебо (1823—1904) во Франции, независимо от Брэда, пришел к заключению, что магнетические явления можно вызвать и словесным внушением. Однако это настолько противоречило устоявшимся взглядам на месмеризм, что Льебо был изгнан из Нансийского медицинского общества, а его книга с изложением этой точки зрения, изданная им в Париже в 1866 году, была продана лишь в одном-единственном экземпляре. Сколь же сильно тогда еще было влияние идей Месмера!
Наряду с теоретиками, развивающими учение Месмера на теоретическом поприще, после первых успехов на чисто практическом возникла целая армия магнетизеров-практиков, отнюдь не испытывавших недостатка в пациентах. Вскоре они заполонили Европу, проникли в Россию, оккупировали Американский континент. После открытия Брэда к ним присоединилась армия гипнотизеров. Пациенты не чурались ни тех, ни других — какая разница, кто их вылечил, магнетизер или гипнотизер? Был бы толк! Процесс, как говорится, пошел.
Однако он несколько застопорился во второй полови-ХIХ века в связи с тем, что внимание значительной части землян тогда было привлечено к чудесам спиритиз-мя родившегося в 1848 году в Америке и вскоре заполонившего своими фанатичными приверженцами весь мир. Но люди продолжали болеть и нуждались в лечении, а потому магнетизеров-практиков, последователей Месмера в Европе и США можно было встретить даже в первой половине XX века. Ведь спрос всегда встречает предложение.
Таким образом, ни открытие Брэда, ни эпидемия почти всеобщего увлечения спиритизмом так и не оказали сколь-нибудь существенного воздействия на теорию и практику магнетизма, хотя нельзя не признать, что во второй половине XIX века число сторонников флюиди-ческой концепции несколько приуменьшилось. Однако они продолжали отстаивать истинность своего учения, уточнять, дополнять и развивать его. Так, в 1854 году во Франции было опубликовано сочинение доктора Шарпиньо-на, полагавшего, что помимо чисто психологического воздействия людей друг на друга существует еще и магнетическое, подобное свету, теплу и электричеству, которое передаётся от одного человека к другому посредством периферических нервов. Другой французский врач, Бошу, в работе, опубликованной в 1862 году, утверждал следующее: «В известных случаях, относящихся к конвульсивным неврозам, как будто бы существует «прямое физическое действие» больного на здорового, влияние нервной эманации, вызывающее на расстоянии конвульсивное состояние, так как трудно каждый раз объяснять эти факты одним подражанием в общепринятом смысле. Действие этой нервной заразы чрезвычайно могущественно и почти безгранично».
Начиная с 1866 года А. Льебо, который систематически использовал словесное внушение в терапевтических целях, впоследствии изменил свою точку зрения и в вышедшем в 1883 году «Очерке о зоомагнетизме» стал до-пускать прямое Heрвнoe действие одного человека на другого и посредством зоомагнетизма (эквивалент животного магнетизма) — нервных токов, переходящих с одного живого существа на другое. Льебо в 1900 году стал почетным председателем Общества восточных районов Франции по изучению психики, члены которого были заведомо флю-идистами.
В том же 1883 году доктор Баретти сделал в парижском Биологическом обществе доклад «О физических свойствах особой силы, присущей человеческому телу, известной под именем животного магнетизма». Согласно Баретти, «нервические лучи» («лучистая нервическая сила») распространяются по прямой линии, отражаются, преломляются, проникают, поглощаются, действуют на расстоянии от нескольких сантиметров до многих метров, распространяясь со скоростью порядка одного метра в секунду.
В 1885 году российский доктор медицины А. Шилтов, член лондонского Общества психических исследований, выступая на съезде врачей в Петербурге, сделал такое заявление: «Лучистая сила одного человека действует на нервные центры другого таким образом, что заставляет испытываемого субъекта против его воли двигаться, чувствовать те или другие желания экспериментатора, писать требуемые цифры или буквы, произносить то или другое слово». В том же году точку зрения «позднего» Льебо разделил и доктор Оберштейнер, чья книга «Гипнотизм» вышла тогда в Вене. Он пишет, что хотя и не признает целиком теорию истечения флюидов, но считает, что в ней есть крупица истины. При гипнотизации, отмечает Оберштейнер, воздействие оказывается в первую очередь на органы чувств, а через них — уже на мозг. Поскольку неизвестно, только ли пять органов чувств существует, или их больше, то нельзя всецело исключить возможности восприятия каким-либо «шестым» чувством тех электрических и магнитных сил, что могут исходить от гипнотизера.
В 1888 году была выдвинута по существу флюидически ориентированная концепция биогенного эфира. Ее автор, профессор А.Я. Данилевский (1838—1923), известный русский биохимик, утверждал: «В живой протоплазме существует и действует еще «нечто», натура которого лежит пока вне границ нашего понимания. Это «нечто» придает жизненным явлениям самой элементарной протоплазмы признаки, сближающие натуру этого «нечто», с одной стороны, с натурой психического продукта, с другой — с натурой космического эфирного вещества». Многие ученые прошлых двух веков не раз констатировали, что в состоянии сомнамбулизма, то есть в условиях глубокого магнетического или гипнотического транса, происходит необычайное обострение органов чувств пациента, а также значительное расширение его познавательных способностей. Да и современные гипнологи, например Черток, одним из характерных признаков наступления самой глубокой стадии гипноза считают гиперэстезию (сверхчувствительность) органов чувств.
Еще сам Месмер наблюдал пациента, который оказался в состоянии настолько четко «увидеть», где находится пропавшая собака, и дал такие точные указания, где ее искать, что животное вскоре было найдено и возвращено хозяину. В своей знаменитой книге «Мемуары об открытии животного магнетизма» (1779) Месмер отметил, что «иногда посредством своих внутренних ощущений сомнамбул может точно видеть прошлое и будущее». Пюисегюр в 1811 году утверждал, что в некоторых случаях его пациенты сообщали невысказанные мысли магнетизера; он полагал также, что «мысленное внушение есть главная характерная черта сомнамбулизма в его наиболее выраженной форме».
Аномальные, или «высшие», гипнотические явления в прошлом веке наблюдались столь часто, что их полная сводка заняла целых четыре тома! Они были изданы в 1967—1968 годах в Нью-Йорке под названием «Аномальные гипнотические явления: обзор случаев девятнадцатого столетия». Франция и Бельгия, Голландия и Германия, Россия и Польша, Португалия и Италия, Испания и Великобритания, Северо-Американские Соединенные Штаты (США), Скандинавские страны и государства Латинской Америки — везде имели место «высшие» гипнотические явления, наблюдавшиеся в состоянии глубокого магнетического или гипнотического транса.
Все «высшие» явления можно разбить на четыре группы. Это, прежде всего, замещение одних чувств другими («зрение» без глаз, «чтение» пальцем и пр.), затем общность ощущений (испытываемые магнетизером или гипнотизером ощущения одновременно испытываются и их пациентами), далее — мысленное внушение (гипнотизирование или магнетизирование на расстоянии, влияние магнетизера или гипнотизера на поведение пациента вне поля зрения друг друга) и, наконец, феномен «выхода из тела», который ко времени издания четырехтомника еще назывался «бродячим ясновидением» (пациент по приказу магнетизера или гипнотизера мысленно «посещает» то или иное предписанное ему отдаленное место и по «возвращении» сообщает о происходивших там событиях и обо всем том, что он там «видел»). Все эти явления наблюдались и в XX столетии, правда, может быть, не столь часто и не в связи с гипнотическими, а как бы сами по себе. С некоторыми из них читатель еще встретится на страницах этой книги, автор которой (Г.Ф. Плеханов) достаточно убедительно обосновывает свой вывод о том, что большинство из подобного рода наблюдений имеют самое непосредственное отношение к «феномену Умного Ганса».
В конце XIX — начале XX века магнетическая доктрина излагается преимущественно лишь в многочисленных практических руководствах и курсах «личного магнетизма»;

-----------------
Среди доморощенных российских гипнотизеров-целителей до сих пор пользуется успехом книга К. Л а Мот Седжа «Высший курс личного магнетизма, гипнотизма, суггестивной терапии и магнетического лечения» (М.: Научно-психологическое книгоиздательство, 1910. Перевод с английского).

практическое воплощение доктрины ведет несколько уменьшившаяся армия магнетизеров-самоучек, поскольку передача живого опыта, ввиду естественного, с течением времени, выбывания его носителей, становится затруднительной. Однако в сознании ряда исследователей концепция Месмера продолжала жить, и потому в первой половине XX столетия был проведен ряд магнетически ориентированных экспериментальных работ, результаты которых, по мнению тех, кто их проводил, в целом не вступали в противоречие с животно-магнетической концепцией Месмера, — скорее они подтвердили ее, но на более высоком уровне знаний. Однако это была уже иная стадия месмеризма.

Неомесмеризм

Особенностью нового этапа развития месмеризма стал его преимущественно экспериментальный характер. Разумеется, и давние сторонники концепции воздействия животно-магнетическим флюидом на расстоянии отнюдь не чуждались экспериментирования. Отметая упреки в решающей роли фактора психологического воздействия (воображения, подражания, внушения, самовнушения), они, напомню, магнетизировали слепых, детей в возрасте нескольких месяцев и получали те же самые, как они считали, магнетические феномены. Более того, они подвергали магнетическому воздействию животных и даже растения, вызывая таким образом заметные сдвиги в их состоянии или развитии, что, по мнению этих исследователей, никак не укладывалось в русло чисто психологических объяснений.
Так, как отмечает один из историков месмеризма, еще в 1820-х годах профессора Эннемозер и Рессот из Эзенба-ха пришли к заключению, что магнетизирование замедляет рост растений, уменьшает количество цветов, которые, однако, вырастают необыкновенно большими, яркими и красивыми; при этом увеличивается количество семян, причем повышается и их всхожесть. К подобным же выводам пришел и профессор Чапари, повторив опыт своих коллег из Эзенбаха. А доктор Пикар ежедневно в течение пяти минут магнетизировал одну из веток персикового дерева, на которой росли три плода. Спустя некоторое время эти три персика стали значительно обгонять в росте все другие и, в конце концов, достигли необыкновенной для этого сорта величины.
Однако критические замечания оппонентов, демонстрировавших гипноз животных («гипнотизировать» растения они не решились), а также новые контраргументы критиков, почерпнутые из ряда новейших направлений наук о человеке (экспериментальная психология, психосоматическая медицина, психоанализ и др.), заставили отдаленных последователей Месмера искать более строгие методики экспериментального доказательства реальности «флюидических истечений», или магнетического «действия на расстоянии», поскольку не подкрепленные экспериментальной проверкой наблюдения перестали убеждать несогласных и большую часть современников. Об этом свидетельствует отношение коллег известного российского гипнолога П.В. Каптерева к его явно промесмеровским взглядам на природу гипноза, которые он изложил в книге «Гипнотизм», опубликованной в 1909 году.
В результате долгих наблюдений над гипнотическими явлениями у человека Каптерев пришел к выводу, что гипноз есть результат непосредственного воздействия живых клеток одного организма на живые клетки другого, воздействия чисто клеточного, физико-химического, и что только на почве этого воздействия могут иметь место все наблюдаемые явления внушения. Согласно Каптереву, суть гипноза заключается в своеобразном синтезе энергий живых клеток одного организма с энергиями живых клеток другого, а силу гипнотизера надо искать не в психологии его пациента, а в физиологии их обоих.
Гипнотическое состояние и раппорт, полагал Каптерев, — это два настолько связанных между собой явления, что они не могут существовать раздельно, поскольку имеют общую физико-химическую основу. Так как успех гипнотизирования в каждом отдельном случае зависит от природы клеток гипнотизера и пациента, то тот, кто может загипнотизировать одного, не сумеет сделать это с другим. Научиться гипнотизировать нельзя, — этим даром обладают лишь избранные...
Каптерев считал, что гипнотизер оставляет какую-то энергию на том предмете, которого касается, так как загипнотизированный может угадать тот стакан из многих, до которого дотрагивался гипнотизер. В доказательство прямой физико-химической связи он приводит два наблюдения. В первом из них загипнотизированный никак не мог вспомнить, что он делал в гипнотическом состоянии, до тех пор, пока гипнотизер не устранил «физико-химическую преграду», положив свою руку на его лоб. Во втором сам Каптерев не смог влиять из-за портьеры и плохо влиял в шубе, шапке и ботинках. Помехой гипнотизированию, по мнению гипнолога, могут стать стена, толстая портьера, тонкая шелковая или полотняная занавеска, вуаль, газета и прочее; если гипнотизер и пациент не одеты в шубы, то возможно влияние по телефону. Естественно, что в этих наблюдениях Каптерев не учитывал посредническую роль «феномена Умного Ганса»: гипнотик, особенно натренированный, успешно играл роль Умного Ганса, причем неосознанно, Каптерев же выступал в роли дрессировщика, также не отдавая себе в этом отчета. И если Каптерев был уверен, что, например, стена препятствует гипнотизированию, то эта же уверенность невольно передавалась гипнотику и результат, естественно, соответствовал ожиданиям гипнотизера.
Коллеги Каптерева расценили его утверждения как результат неправильного истолкования нестрогих наблюдений: обоснованность той или иной точки зрения, считали они, должна доказываться экспериментами.
Скорее всего, первым экспериментальным исследованием, выполненным в рамках неомесмеризма, стала работа известного шведского гипнолога, доцента Сиднея Альрутца, результаты которой он подробно описал в обширной статье «Проблемы гипнотизма». Она напечатана в 22-м томе издающихся в Лондоне «Трудов Общества психических исследований» за 1921 год.
Альрутц изучал роль среды — экранов из различных материалов — при дистантном, то есть на расстоянии, воздействии магнетических пассов на явление так называемой нервно-мышечной перевозбудимости («феномен Шарко»)-Оно состоит в том, что при надавливании пальцем на тот участок кожи, скажем, руки загипнотизированного, под которым размещается какой-либо нерв, управляемая этим нервом мышца приходит в состояние стойкого сокращения. Этот феномен проявляется у гипнотика даже тогда, когда ни он, ни гипнотизер и не подозревают о таком явлении и совершенно не знакомы с тем, какой нерв управляет той или иной мышцей. Феномен имеет чисто рефлекторный характер, однако никак не проявляется, если испытуемый находится в обычном состоянии бодрствования.
Альрутц нашел, что «феномен Шарко» проявляется и тогда, когда палец не касается кожи, а отстоит от нее на некотором расстоянии, после чего принялся исследовать роль среды — экранов из различных материалов, размещаемых между кожей испытуемого и пальцем гипнотизера.
Эксперимент заключался в следующем. Сидящий в удобном кресле испытуемый погружался в гипнотический сон, после чего его уши плотно затыкались ватой, а на голову надевался мешок из черного бархата. Обнаженные по локоть руки испытуемый помешал в продолговатые деревянные ящики, укрепленные на подлокотниках кресла. Крышки обоих ящиков представляли собой экраны — выдвижные пластинки из самых разнообразных материалов — металла, стекла, картона, бумаги, фланели, шерсти и тому подобного.
Проанализировав и обобщив полученные результаты, Альрутц пришел к выводу, что «существует некое излучение нервов человеческого тела. Оно при некоторых условиях может воздействовать на других людей соответствуюшего типа

«Феномен Шарко»: положение пальцев руки при раздражении лучевого (вверху), срединного и локтевого (внизу) нервов

Одни вещества вполне прозрачны для него, другие же его более или менее поглощают. Далее, оно может отразиться от стеклянной или металлической поверхности и проводиться сквозь стержень, изогнутый под прямым углом или закрученный тем или иным образом. Некоторые свойства этого излучения не позволяют рассматривать его только как некоторую форму энергетического излучения, то есть как колебания какой-либо среды». Альрутц нашел, что стекло и металлы «прозрачны» для этого излучения, в то время как картон, бумага, фланель, шерсть — «непрозрачны» в той или иной степени. «При помощи одного внушения, — обобщает Альрутц, — мы можем, как это хорошо известно, гипнотизировать, но, быть может, нервное излучение или телепатический импульс представляют собой необходимый дополнительный фактор в первое время».
В 1962 году профессор Л.Л. Васильев, член-корреспондент Академии медицинских наук, в книге «Экспериментальные исследования мысленного внушения» (Л., 1962) сообщил о положительных результатах собственных наблюдений 1926 года над «феноменом Шарко». Он вызывался на расстоянии нескольких сантиметров между концами вытянутых и сложенных вместе пальцев экспериментатора и различными точеками кожи обнаженных рук, плеча или голени испытуемой; на расстоянии до метра «феномен Шарко» вызывался не приближением сложенных пальцев, а просто мысленным внушением.
Васильев заметил, в частности, что при приближении руки гипнотизера к обнаженной голени загипнотизированной наблюдались «отчетливо выраженные реакции отталкивания голени от руки или, наоборот, как бы притяжение голени к руке». Он указывает, что подобное же явление описал и Альрутц: «Субъект начинает чувствовать свою руку более легкой, что, без сомнения, находится в связи с явлением притяжения руки испытуемого рукой экспериментатора; рука испытуемого поднимается и следует за рукой гипнотизера даже в том случае, когда между руками помещается стеклянная пластинка. Ощущение тяжести может быть понято как выражение отталкивающего действия руки экспериментатора».
Вместе с тем эти эксперименты Васильева имеют одну слабость, впрочем, им самим осознанную. Свои наблюдения он проводил на одной и той же испытуемой, и даже сумел выработать у нее условный рефлекс, сочетая надавливание на тот или иной нерв со звуковым сигналом; после упрочения рефлекса «феномен Шарко» стал вызываться одним лишь звуком. Поэтому Васильев не исключает, что поскольку «феномен Шарко» у той испытуемой вызывался неоднократно, он мог точно так же сочетаться с тепловым воздействием пальцев экспериментатора или с дуновением, производимым движением его руки (подобное же соображение приложимо и к объяснению полученных Альрутцем результатов). Однако реакции голени проявлялись с первой же пробы и, значит, не могли быть выработаны условнорефлекторно.
В 1932 году в Базеле вышел труд доктора Э.К. Мюллера «Объективное электрическое доказательство существования «эманации» живого человеческого тела и ее видимые проявления». Согласно Мюллеру, поскольку человек излучает какую-то «эманацию», он может чувствовать другого на расстоянии. Подробно описав изобретенное им для ее регистрации устройство, Мюллер сообщает и о ее свойствах: природа «эманации» — не электрическая, поскольку она может быть «перенесена» на дерево, эбонит, воск, медную проволоку и другие вещества и предметы; «эманация» проникает через коллодий и кожу, но почему-то задерживается толстым слоем парафина.
Ко времени издания труда Мюллера в Москве и Ленинграде начались масштабные исследования феномена мысленного внушения с целью выяснить его физическую природу.
В 1932 году Лаборатория биофизики Академии наук СССР получила задание начать экспериментальное исследование мысленного внушения с тем, чтобы попытаться выяснить его физическую природу. Лабораторию возглавлял академик П.П. Лазарев, один из основоположников биофизики. Научное руководство темой было поручено ученику и последователю Лазарева, профессору С.Я. Тур-лыгину, физику и радиоинженеру. Сергей Яковлевич сумел довести результаты своего уникального исследования до научной общественности в 1939 году, когда сделал доклад «Об излучении нервной системы человека» на заседании секции биофизики Московского общества испытателей природы. К тому времени Турлыгин уже проанализировал и обобщил результаты своего исследования в рукописи, озаглавленной «Излучение электромагнитных волн организмом человека»; она так и осталась неопубликованной. Ее сокращенный вариант был напечатан в четвертом выпуске «Бюллетеня экспериментальной биологии и медицины» за 1942 год. Статья называется «Излучение микроволн (Л~= 2 мм) организмом человека».
«Приходится признать, - подводит Турлыгин итоги своих исследований, — что действительно существует некий физический агент, устанавливающий взаимодействие двух организмом между собой... Чисто оптическая картина действия экранов, отражения этого агента от зеркал и дифракционные явления заставляют думать, что этим агентом является электромагнитное излучение, одна из волн которого лежит в области 1,8—2,1 мм».
На выбор методики эксперимента, указывает профессор, решающее влияние оказало наблюдение за бессловесным (мысленным) вызыванием гипнотического сна: сеанс шел удачно, если испытуемого и гипнотизера ничто не разделяло, но срывался, когда гипнотизер находился в экранированном свинцом помещении — в рентгеновской камере. В связи с этим Турлыгин высказал такое предположение: «Возникшие затруднения при объяснении бессловесного гипноза легко устранить, если допустить, что одним из сильных раздражителей <...> является излучение организма гипнотизера». Турлыгин знакомится с фактами и соображениями по этому вопросу, высказывавшимися как предшественниками, так и последователями Месмера, а также им самим, и находит множество косвенных указаний на существование интересующих его физических агентов - излучений.
Сергей Яковлевич Турлыгин также отметил, что многие старые гипнологи — Бернгейм, Крафт-Эбинг, Форель и другие — в начале своей гипнотической практики категорически отрицают физический агент, но со временем их категоричность смягчается. Так, С.С. Корсаков (1901) и А. Молль (1907) уже приписывают «месмеричес-ким поглаживаниям» комбинированное, психофизическое действие; Л. Левенфельд счел нужным поместить, а профессор К.И. Платонов оставить в редактируемой им книге Левенфельда «Гипноз и его техника» (1929) следующее замечание: «Мы вынуждены признать за месмери-ческими пассами, наряду с суггестивным, также нервное соматическое действие». Турлыгин уделил внимание и опытам Альрутца, и наблюдениям Каптерева.
Рассмотрев и обобщив опыт предшественников, Сергей Яковлевич пришел к выводу, что имеется целый ряд фактов, не позволяющих исчерпывающим образом объяснить механизм развития гипнотического состояния исключительно одними только психологическими и физиологическими причинами:
«Стремление объяснить эти факты непосредственным воздействием одного организма на другой встречается во все времена и обнаруживается не только старинными авторами, но и современными... Иногда сочетать целый ряд противоречивых данных возможно лишь допущением наличности какого-то дополнительного (внешнего) агента».
Эксперименты Турлыгина состояли в следующем. В каждом из них участвовали четыре человека: испытуемый, ассистент при нем, гипнотизер (индуктор, то есть мысленно внушающий) и экспериментатор. Одним из постоянных индукторов был Орнальдо (НА. Смирнов) — выдающийся эстрадный гипнотизер тех лет. Единственный измерительный прибор — секундомер. Еще до начала опытов испытуемый в течение нескольких дней находился под непосредственным воздействием гипнотизера (индуктора), и у подопытного вырабатывалась способность быстрого исполнения приказаний «падать назад» (он падал в руки страхующего его ассистента). Предоставленный самому себе, испытуемый падал через одну—две минуты после команды «начинаем», но, как пишет Турлыгин, «лишь стоило испытуемому попасть под излучение (то есть мысленное внушение. — И.В.) гипнотизера, как время до падения резко сокращалось, и тем сильнее, чем интенсивнее было излучение», иногда до двух — десяти секунд. Время от начала мысленного воздействия до начала падения было критерием результативности воздействия: чем оно было меньше, тем сильнее считалось воздействие.
Опыты велись в звукоизолированной комнате, в одном конце которой стояла сплошь обитая свинцом будка, в которой размешался индуктор. На уровне его лица находился патрубок (труба), выходящий из будки наружу. Испытуемые ставились затылком к патрубку, на расстоянии до двух метров от него. Предполагалось, что излучение гипнотизера, выйдя из экранированной будки через патрубок, падет на испытуемого, в частности на его голову, обеспечивая таким образом реализацию мысленного внушения.
К патрубку, снабженному сменной диафрагмой, можно было присоединять различные сменные устройства. При прохождении через них излучение проявляло свои, те или иные, физические свойства, что отражалось на времени реакции испытуемого на мысленное воздействие гипнотизера. Применялись ли в каждом конкретном опыте эти устройства или нет и какие именно, не знал ни испытуемый, ни гипнотизер. Связь экспериментатора с последним обеспечивалась таким образом, что Испытуемый оставался о ней в полном неведении: экспериментатор включал в будке одну из трех цветных лампочек, каждая из которых (синяя, красная или зеленая) указывала, что конкретно должен делать гипнотизер — начинать мысленное воздействие, прекращать его или оставаться в покое.
Среди применяемых сменных устройств, которыми снабжался патрубок, был свинцовый экран. Излучение также могло падать на эбонитовое или медное «зеркало», предназначенное для отражения потока излучения, или проходить через дифракционную решетку, должную продемонстрировать картину дифракции — максимумы и минимумы плотности энергии. В ряде случаев поток предполагаемого излучения мог проходить между пластинами конденсатора. Пройдя через то или иное сменное устройство и преобразовавшись в нем, излучение достигало испытуемого. Таким образом, исследованию подлежала чисто физическая картина явления, при этом испытуемый выступал в роли биоиндикатора, гипнотизер — биогенератора излучения.
Анализ и обобщение полученных результатов дали Тур лыгину основание прийти к выводу, что свинцовый экран задерживает излучение; это проявлялось в увеличении отрезка времени до начала падения испытуемого и сравнении с тем, что наблюдалось в экспериментах, когда экрана не было. Опыты с «зеркалами» подтвердили наличие излучения и «оптический» закон его отражения. Эксперименты с использованием дифракционной решетки позволили определить длину волны излучения — в диапазоне от 1,8 и до 2,1 мм. Однако электрическое поле конденсатора, как ни странно, излучение не отклоняло.
Интересны некоторые заключительные замечания Тур-лыгина. Он пишет: «С точки зрения физики, самым существенным является тот факт, что поведение объекта
(испытуемого) .....продолжительность экспозиции — дает
четкую оптическую картину, которую можно объяснить только наличием лучистой энергии — луча». И далее: «Указанные опыты не оставляют у нас сомнения в наличии излучения, исходящего от организма человека. Конечно, это излучение может меняться в некотором диапазоне, при переходе от одного индивидуума к другому, оно с разной силой будет действовать на каждого подвергающегося этому излучению. Точно так же у каждого индивидуума может меняться с течением времени интенсивность его излучения. По-видимому, некоторые липа могут менять интенсивность своего излучения по собственной воле».
Турлыгин воздал должное учению и наследию Месмера, Он пишет: «Многие из тех, кто не принимает полностью примитивное объяснение Месмера, считают, что доля истины в этом учении, несомненно, есть, так как налицо в первую очередь имеет место воздействие на органы чувств, а некоторые из таких исследователей прямо приходят к заключению, что объект есть тонкий инструмент, который улавливает еще неведомые колебания, происходящие при действии одного организма на другой. И если старинных авторов можно было бы упрекнуть в неимении современных новейших сведений и в «грязной» постановке опытов, то этого никак нельзя делать в отношении современных, опыты которых поставлены были с исчерпывающей чистотой и четкостью».
В последнем, приведенном здесь утверждении С.Я. Тур-лыгина, заключен определенный подтекст. Остановимся на нем более подробно.
Некоторые исследователи, в том числе и Л.Л. Васильев, упрекали Турлыгина в недостаточной чистоте эксперимента. Они предполагали возможность подсказки испытуемому, то есть «утечки» сигналов от гипнотизера или экспериментатора к испытуемому по обычным, сенсорным или субсенсорным, каналам. Ведь все происходило в одной и той же комнате, и испытуемый мог, вольно или невольно, например, подслушав звуки или уловив колебания пола, совпадающие с какими-либо действиями гипнотизера или экспериментатора, связанными с сигналом начать мысленное воздействие, отреагировать соответствующим образом. Но этот упрек справедлив только в отношении психологической картины явления, да и то лишь в том случае, если бы перед Турлыгиным стояла задача ответить на один-единственный вопрос: есть феномен или нет? Ведь те «современные новейшие сведения» об исключительно высокой чувствительности органов чувств человека, которыми сейчас владеем мы, были неизвестны Турлыгину и его современникам. Именно поэтому каждое новое поколение исследователей упрекает своих предшественников в «грязной» постановке подобных опытов, особенно в случаях, когда они проводятся в одной и той же комнате. Однако в данном случае к работе Турлыгина этот упрек отнести нельзя — он исследовал не психологическую, а чисто физическую, точнее — «оптическую» картину феномена, до того не известную никому из землян! Ведь для того, чтобы испытуемый мог руководствоваться «подсказками», «подсказчик» должен был знать, что подсказывать, а этого тогда не знал никто на Земле. Турлыгин так построил свои опыты, что единственным источником «подсказки» было излучение гипнотизера, которое, проходя через патрубок и взаимодействуя со сменными устройствами в виде, например, «зеркала», рисовало объективную, чисто «оптическую» картину явления. Эта картина выглядела всегда одинаково, независимо от замены одних испытуемых, гипнотизеров или экспериментаторов на других.
Мне не довелось встретиться с профессором лично — Сергея Яковлевича не стало за несколько лет до того, как мне стало известно о его работах, — но я продолжаю испытывать их влияние и по сей день. К тому же я много лет работал и работаю с самыми близкими учениками и последователями Турлыгина — с Д.Г. Мирза и Г.К. Гуртовым.
На одном из состоявшихся в конце 1930-х годов семинаров Лаборатории биофизики Академии наук СССР, как рассказал мне Гуртовой, с сообщением «Об излучении нервной системы человека» выступил Турлыгин, после чего началось обсуждение, в ходе которого были высказаны и критические замечания.
Ни одно из таких замечаний Сергей Яковлевич не оставлял без ответа. Так, в ответ на упрек, что испытуемые знают, где им падать, поскольку они были «натренированными», Турлыгин тайно от всех проник ночью в лабораторию и изменил шаг дифракционной решетки, что, по мысли Сергея Яковлевича, должно было изменить место приложения максимальной плотности энергии излучения и соответственно место, где оно действует наиболее эффективно. Никто из непосредственных участников эксперимента, в том числе и «натренированные» испытуемые, не знали что шаг решетки изменен. Опыты были продолжены, но места падения испытуемых переместились. Расчеты показали, что именно там они и должны были падать, поскольку изменилась «оптическая» картина явления — в этих самых местах и сосредоточивались, согласно расчетной дифракционной картине, узлы максимальной плотности энергии излучения, прошедшего через решетку с измененным шагом.
Насколько известно, эксперименты, выполненные Турлыгиным, до сих пор так никем и не были воспроизведены. Таким образом, именно ими и заканчивается очередной этап развития учения Месмера — неомесмеризм. На результаты, полученные в этом исследовании, до сих пор ссылаются сторонники электромагнитной гипотезы мысленного внушения. Рассмотрим ее более подробно.

Электромагнитная гипотеза телепатии

Стоит еще раз подчеркнуть одну из особенностей мышления как предшественников Месмера, так и его самого и всех его последователей, включая современных. Она заключается в том, что все они переносят модели, объясняющие чисто физическое «действие на расстоянии», на объяснение механизма дистантного взаимного влияния живых существ (включая и воздействие человека на человека) в условиях, исключающих связь с использованием естественных (органы чувств) и технических средств.
Действительно, в случаях, когда речь идет об объяснении флюидического, магнетического, телепатического, экстрасенсорного и прочих видов воздействия на расстоянии, всегда наличествует — явно или тайно — идея о некоем посреднике, носителе, агенте, сущности, призванных обеспечить взаимное влияние живых существ на расстоянии. Допускающие действие на расстоянии, заметил в 1887 году профессор философии, психологии и физиологии Львовского университета Юлиан Охорович, должны допустить и действие физическое. Физическое же действие на расстоянии мыслится (за немногими исключениями, в отношении которых сами физики отнюдь не проявляют единодушия) как действие, реализуемое за счет посредника — материального носителя действия, той или иной природы. Идея о посреднике, носителе, с помощью которого реализуется физическое действие на расстоянии, лежит в основе всех попыток понять природу и механизм взаимодействия физически и сенсорно разобщенных живых существ, а также некоторых других загадочных психических явлений. Гипотетическому носителю (посреднику) дистантных внечув-ственных взаимодействий между живыми организмами приписывали то «психические», то «физические» качества.
Начиная примерно с середины нынешнего тысячелетия, все более и более четко выявляется тенденция делать умозаключения о природе гипотетического внемозгового субстрата психики, то есть ее носителя, основываясь на сравнении или аналогии с физической природой носителя в технических средствах связи, характерных для того или иного времени.
Так, едва ли не с самого начала 1850-х годов, подготовленные развитием техники проводной связи и ряда сопутствующих дисциплин, стали складываться условия, в конечном счете, обеспечившие рождение электромагнитной гипотезы о природе явления, известного как передача мысли на расстояние, мысленное внушение, телепатия и под некоторыми другими названиями.
В целом же, истоки электромагнитной гипотезы телепатии следует искать «на стыке» животного магнетизма, спиритизма, а также теории и техники связи.
Еще в 1867 году А. Уоллес, одновременно с Ч. Дарви-ном пришедший к мысли о происхождении видов путем естественного отбора, издал книгу «Сверхъестественное с точки зрения науки», где особо подчеркнул, что «вопрос о так называемом сверхъестественном, развивающийся из явлений животного магнетизма, ясновидения и современного спиритизма, есть достояние опытной науки». В том же 1867 году в Лондоне для «философского обсуждения всяких вопросов, в особенности тех, которые лежат в корне разногласий, разъединяющих человечество» было основано Диалектическое общество. Оно создало специальную комиссию, отчет которой о спиритизме был заслушан в 1871 году. Вывод комиссии о реальности феноменов спиритизма поразил руководство Диалектического общества. Стало ясно: для исследования спиритических и других отрицаемых официальной наукой того времени явлений следует образовать специальное общество.
Оно было основано в 1882 году в Лондоне с целью, как записано в его уставе, «исследовать без предрассудка или предубеждения и в научном духе такие способности человека, реальные или предполагаемые, которые кажутся необъяснимыми любой всеобще признанной гипотезой>>. Это - знаменитое Общество психических исследовании, активно работающее и в наши дни, исследуя природу парапсихологических явлений. В разные годы членами общества были У. Крукс, У. Баррет, О. Лодж, Г. Герц, Г Марко-ни Ю Охорович, А. М. Бутлеров, А. Уоллес, Ш. Рише, М Кюри У Джеймс, И. Бернгейм, П. Жане и многие другие ученые, оставившие след в истории разработки электромагнитной гипотезы телепатии.
Термин «телепатия», что означает ощущение, чувствование, сострадание на расстоянии, предложили основатели Общества психических исследований Э. Герней, ф Майерс и Ф. Подмор. Они впервые использовали его в книге «Прижизненные призраки и другие телепатические явления», изданной в 1886 году в Лондоне. В ней были собраны сотни случаев бытовой «передачи» мыслей и чувств от человека к человеку на расстоянии, иногда значительном. Кстати, столь популярный и в наши дни термин «подсознательное» имеет своим предшественником понятие о «подпороговом сознании», введенное тем же Ф. Майерсом все в том же 1886 году.
В России тогда, да и значительно позже термин «телепатия» употреблялся редко. Тогда говорили больше о мысленном внушении, о внушении на расстоянии, о непосредственной передаче мыслей, о дистантном взаимодействии организмов.
Однако со временем словарь телепатических понятий стал все более и более интенсивно пополняться. Восьмидесятые годы XIX века были временем бурного развития телеграфной и телефонной связи, поэтому именно тогда в телепатический словарь заносится первое слово. Телеграфия, телефония, телепатия, затем — телестезия и те-легнозия, то есть чувствование и узнавание на расстоянии. Телепатический словарь вообще имеет много электро- и радиотехнических заимствований, например: «индуктор» и «интерцеребральная (межмозговая) индукция», "«ментальная (мысленная) телеграфия» и «биологическая радиосвязь», «биотелесвязь» и «мозговое радио», «человек-антенна», «мозг-радиоаппарат» и прочие
Вплоть до 1887-1888 годов, когда Г. Герц экспериментально подтвердил теорию К. Максвелла о единой приро-де световых и электромагнитных явлений, было известно и практически использовалось лишь явление электромагнитной и электростатической индукции. Поэтому неудивительно, что первой была выдвинута электроиндукционная гипотеза телепатии.
Первым ее предложил в 1875 году академик A.M. Бутлеров: «Что влияние сил, проявляющихся в материи, может иметь место на расстоянии — это всеми признано: тяготение, действие магнитов, взаимное влияние токов, действие токов на магниты и на железо и пр., и пр. — все это однозначно установленные факты. В чем же затруднение, если дело идет о том, чтобы допустить влияние сил, присущих одному организму, на действие сил в другом организме, если оба они поставлены в известные, определенные отношения один к другому? Почему же нервные токи организмов не могут взаимодействовать, подобно тому как взаимодействуют электрические токи в проводниках, причем один ток может возбуждать или угнетать другой или давать определенное положение проводнику, когда он подвижен? Мне кажется, тот, в чьем понятии вся духовная жизнь человека сводится к разнообразным движениям более или менее мелких частиц нервной системы, должен тем более понять и допустить, по аналогии, возможность проявляющегося в месмеризме взаимодействия организмов». Аналогичные взгляды Бутлеров высказывал и в 1883 году. Перечислив различные способы действия неживых объектов друг на друга на расстоянии, он задается вопросом: «Почему же не действовать на расстоянии и воле?» Далее он утверждает: «Изменение в состоянии одного организма, конечно, может вызывать определенные изменения в другом организме».
В 1887 году известный швейцарский психиатр и гипнолог А. Форель (1848—1931) высказал близкую, но физиологически ориентированную идею. В статье, опубликованной в одном из номеров «Архива психиатрии» за 1887 год, он склоняется к предположению, что «по аналогии с индукцией электрического тока раздражение может проводиться от одного нейрона к другому и без наличности континуитета (то есть протяженности. — И.В.) нервного вещества». Не на подобные ли взгляды в том же году обрушился с резкой критикой знаменитый Броун-Секар, дав им, по свидетельству Охоровича, резкую отповедь: «Я не мог понять, как мыслящий человек, знакомый с основными началами физиологии, может допускать такого рода передачу нервной силы от одного индивидуума к другому, когда самый несведущий из наименее сведущих студентов знает, что после перерезки двигательного нерва тщетны усилия, желания, воля двинуть парализованным членом?» Однако в 1900 году С.А. Тривус, обсуждая, «как передается возбуждение с одной клетки на другую», допускает, что, возможно, «функциональные ассоциации (клеток. — И. В.) не требуют особенных анатомических проводников, так как электрическая индукция действует на расстоянии».
В том же 1887 году с развернутым обоснованием электроиндукционной гипотезы мысленного внушения выступил профессор философии, психологии и физиологии Львовского университета Юлиан Охорович. Он подробно изложил ее в книге «Мысленное внушение» объемом в 580 страниц, изданной на французском языке в Париже в 1887 году. Книге было предпослано предисловие Шарля Рише, будущего Нобелевского лауреата по физиологии, известного исследователя и парапсихических явлений.
Приступая к изложению своей гипотезы, Охорович, прежде всего, дает определение предмету исследования: под передачей мысли он понимает явление, когда «состояние мозга А воспроизводится мозгом Б без содействия наводящих зрительных, слуховых, обонятельных и осязательных знаков». Далее, сославшись на Броун-Секара (перерезка двигательного нерва вызывает паралич), Охорович замечает, что «ток в телефоне, хотя и менее капризен, тоже не может перейти через разрез. Телефон остается нем». Но если взять другой телефон, приблизить его к первому или к проводу первого, или сблизить оба их провода, то второй будет воспроизводить речь посредством индукции: «Именно такого рода передача аналогична прямой передаче мысли, а не та, которая существует между мускулом и мозгом. Мой мозг не оказывает действия на мускулы субъекта, но может оказывать действие на его мозг». Охорович иллюстрирует механизм передачи мыслей на примере работы фотофона.
В фотофоне, указывает он, провод заменен световым лучом, но речь передается на расстояние и в этом случае: мозг зарядил трансформированной мыслью двигательные нервы, последние передали ее мускулам голосовых связок, те — атмосфере, атмосфера — зеркалу, зеркало — свету, то есть «эфиру физиков», эфир — пластинке селена, селен — гальваническому току, ток — электромагниту телефона, электромагнит телефона — вибрирующей пластинке, пластинка — воздуху, воздух — барабанной перепонке среднего уха, последнее — слуховому нерву мозга. Таким образом, свет может быть «заряжен» речью.
В микрофоне, отмечает Охорович, необходим источник тока, а речь только модифицирует этот, уже наличный, ток, — «речь вызывает в нем соответствующие изменения, она возлагает на него миссию, не ослабляясь сама». Аналогичный процесс происходит и с мыслью магнетизера: «предположив, что электрические токи атмосферы изменяются посредством психофизической передачи (подобно тому, как луч фотофона модифицируется посредством слова) и передают эту модификацию электрическим токам мозга, предрасположенного к восприятию минимальных влияний совместностью этих условий, мы можем понять воспроизведение мысли магнетизера мозгом магнетизируемого».
Охорович отмежевывается от оккультизма: «Мысленное внушение не способствует развитию оккультизма, напротив, оно изгоняет его. Признанное и возрожденное позитивной наукой, оно передает нам могущественными звуками, достойными нашего столетия, таинственное эхо древних истин».
Электроиндукционная гипотеза феномена телепатии, столь основательно проработанная Охоровичем, не получила, однако, широкого распространения, поскольку объясняла взаимодействие организмов лишь на относительно близких расстояниях; кроме того, работы Г. Герца 1887-1888 годов уже создали основу для выдвижения электромагнитной гипотезы. И все же, чтобы больше не возвращаться к электроиндукционной гипотезе, проследим ее дальнейшую судьбу, поскольку к ней ученые обращались еще не раз.
В 1897 году доктор физики и медицины Э. Бранли, он же _ Член Парижской академии наук и изобретатель когерера (радиокондуктора), доложил членам Академии свои предположения об аналогии между радиокондукцией и механизмом прохождения импульса по нервной системе. Академики с интересом выслушали соображения Бранли и напечатали их в «Трудах» Академии за декабрь 1897года. Бранли всерьез интересовался загадочными явлениями психики и впоследствии даже стал председателем французского Общества друзей радиостезии (радиостезия — чувствительность к лучам или излучениям, например земным. — И.В.).
Электроиндукционной гипотезе «передачи психических актов на расстояние посвящена и книга М.Т. Геращенко под одноименным названием, изданная в 1926 году в Каменец-Подольске на украинском языке. Ее автор считает, что факты передачи мысли на расстояние доказывают реальность электромагнитных волн, которыми сопровождаются психические процессы, но несовершенство измерительной техники не позволяет нам их зарегистрировать. Однако, полагает Геращенко, если бы мы вместо измерительного прибора взяли человека с особо чувствительной к таким волнам нервной системой, то нашли бы, что передача мысли на расстояние происходит «в форме индукции психических процессов по примеру того, как электрический ток, который проходит по внутренней спирали, индуцируется во внешней». Автор гипотезы предполагает, что электрические токи сердца могут иметь отношение к такой передаче.
В 1928 году академик А.В. Леонтович опубликовал статью «Нейрон как аппарат переменного тока», в которой обосновывал гипотезу передачи нервного возбуждения с нейрона на нейрон электрическим путем и в основном индуктивно. В 1948 году Б.В. Краюхин, ученик и последователь Леонтовича, в статье «Возможна ли электроиндук-ция в тканях живого организма?» обсуждал этот вопрос применительно к телепатическим исследованиям С.Я. Турлыгина и Т.В. Гурштейна; о работах последнего я скажу несколько позже. Решение вопроса Краюхин возложил на будущее, которое в очередной раз подтвердило, что передача возбуждения с нейрона на нейрон осуществляется не электрическим путем, а химически. Таков конец электроиндукционной гипотезы телепатии.
Годом рождения электромагнитной гипотезы мысленного внушения следует считать 1892-й, когда она была высказана, независимо друг от друга, сразу тремя учеными. Так, Э. Хоустон, который еще в 1875 году совместно с Э. Томсоном исследовал возможность создания линии беспроводной связи, 1 марта 1892 года выступил на секции электричества Франклиновского института с докладом об излучении мозга. Шмидкунц в изданной в 1892 году книге «Физиология внушения» прямо указал, что «мысленное внушение сходно с явлениями Герца». И самое главное, в том же 1892 году со статьей «Некоторые возможности применения электричества», содержащей удивительно точные для того времени и сбывшиеся впоследствии предсказания потенциальных возможностей беспроводной связи, выступил прозорливый У. Крукс. Правда, одно из его предположений не подтверждено до сих пор. Вот оно:
«В некоторых частях человеческого мозга, быть может, скрывается орган, который способен передавать и принимать другие электрические лучи с длинами волн, еще не определенными посредством инструментов. Эти лучи могли бы передавать мысль от мозга одного человека к другому. Таким путем можно было бы объяснить обнаруженные случаи передачи мыслей и многие примеры «совпадений».
Сама по себе мысль Крукса о возможном наличии еще неведомых нам видов чувствительности не нова. Так, в 1880 году известный своим устойчивым интересом к оккультизму немецкий философ Карл Дюирель (1839—1899) высказался по этому поводу следующим образом: «Наш организм приспособлен к некоторым из существующих колебаний эфира. Мы не знаем, сколько есть видов этих колебаний, но те существа, которые были бы приспособлены к их неизвестным нам видам, имели бы совершенно другoe представление о мире, совершенно другие познания и совершенно иные способы действия». В 1962 году близкую точку зрения высказал X. Шепли: «У организмов других планет с более развитыми органами чувств вполне мот существовать рецепторы, качественно совершенно неизвестные нам и воспринимающие явления, о которых мы и не подозреваем».
Однако Крукса тоже занимали подобные вопросы, и в 1898 году он более подробно излагает свою «радиационную гипотезу» передачи мысли в статье «Иной мир — иные существа». Она была напечатана в апрельском номере «Бюллетеня Астрономического общества Франции» за 1898 год. Крукс впервые в истории электромагнитной гипотезы телепатии обосновывает возможную частоту колебаний предполагаемого мозгового излучения. Она мыслилась им огромной — порядка 1018 колебаний в секунду! Излучения с такой частотой, отметил Крукс, «проникают через наиболее плотные среды, не уменьшаясь, так сказать, в своей интенсивности, и проходят их со скоростью света почти без преломления и отражения».
«Мне кажется, — заключает Крукс, — что подобными лучами возможна передача мысли. С некоторыми допущениями мы найдем здесь ключ ко многим тайнам психологии. Допустим, что эти лучи или другие, еще большей частоты, могут проникать в мозг и воздействовать на некоторый нервный центр. Вообразим, что мозг содержит центр, действующий этими лучами, как голосовые струны звуковыми колебаниями (в обоих случаях повелевает рассудок), и посылает их со скоростью света произвести впечатление на воспринимающий центр другого мозга», результатом чего, по мнению Крукса, станет передача мысли.
Электромагнитная гипотеза телепатии завоевала немало приверженцев уже в начале XX столетия. Так, в одном из номеров «Бюллетеня Института общей психологии» (Париж) за 1905 год была напечатана статья Г. Фулье, в кото-рои явления телепатической передачи идей "и чувств от человека к человеку на расстоянии сопоставлялись с процессом передачи телеграмм по беспроволочному телеграфу, то есть по радио.
4 марта 1909 года преподаватель физики Николай Павлов прочел в Тифлисе публичную лекцию «Лучистая беспроволочная передача мысли». Ее материалы в 1910году были изданы в виде книги. В отличие от Крукса, который полагал, что частота мозговых излучений превышает частоту известного к тому времени рентгеновского излучения, Павлов размещает «психические лучи» в более низкочастотном диапазоне — между «электрическими лучами Герца» и тепловыми излучениями. Человека он рассматривает как «электромагнитную машину». Поскольку для приема электромагнитных волн необходимы резонаторы, настроенные в унисон с отправителем, то не всякий человек поддается воздействию гипнотизера, так как «завитки мозга очень разнообразны и резонировать могуг только настроенные в унисон». Наш мозг, полагает Павлов, как и телеграфная станция, способен играть роль и отправителя, и получателя электромагнитных волн, «окрашенных» соответствующей мыслью.
Несколько лет спустя известный английский физик и психоисследователь У. Баррет в книге «Исследования в области человеческой психики», в 1914 году изданной и на русском языке, высказывает первые сомнения в допустимости аналогии между телепатией и беспроволочным телеграфом. Указав, что «изобретение беспроволочного телеграфа сделало телепатию более поня гной и способствовало более широкому признанию ее существования», он в то же время отметил, что телепатические явления противоречат закону обратных квадратов (интенсивность радио излучения уменьшается пропорционально квадрату рас стояния от его источника), а ведь энергия предполагаемого излучения мозга крайне мала для того, чтобы преодолевать большие расстояния. Но в реальной жизни феномен спонтанной (самопроизвольной) телепатии с равной силой проявляется на самых разных, в том числе и на огромных, расстояниях!

Академик В.М. Бехтерев

В 1920 году с теоретическим обоснованием электромагнитной гипотезы выступили российские академики R.M. Бехтерев и П.П. Лазарев. В статье «О работе нервных центров с точки зрения ионной теории возбуждения» Лазарев предположил, что, поскольку «периодическая электродвижущая сила, возникающая в определенном месте пространства, должна непременно создавать в окружающей воздушной среде переменное электромагнитное поле, распространяющееся со скоростью света, то мы должны, следовательно, ожидать, что всякий наш двигательный или чувствующий акт, рождающийся в мозгу, должен передаваться и в окружающую среду в виде электромагнитной волны». Механизм мысленного внушения, предположил ученый, должен состоять в том, что «приходящая от деятельного центра одного человека электромагнитная волна вызывает в центрах другого импульс, являющийся началом периодической реакции в центрах и создающий возбуждение».
Одно из утверждений академика представляется особенно важным в контексте нашей темы: «Мы должны, таким образом, считать возможным уловить во внешнем пространстве мысль в виде электромагнитной волны, и задача эта является одной из интереснейших задач биологической физики».
Приняв во внимание основной ритм колебаний электрического потенциала мозга (10—50 герц) и с учетом скорости распространения электромагнитных колебаний (300 тысяч километров в секунду), Лазарев определил длину волны предполагаемого излучения мозга в 6—30 тысяч километров. Иного мнения о длине волны придерживался академик Бехтерев. Он предположил, что при мысленном ушении «мы имеем дело с проявлением электромагнит-энергии и, более всего вероятно, с лучами Герца», то есть с высокочастотными (коротковолновыми) колебаниями.
Что касается прямой регистрации мозговых излучений, то наибольшую известность получили пионерские исследования в области «телепсихических явлений и мозговых радиации» профессора неврологии и психиатрии Миланского университета Фердинандо Кацамалли (1887-1958), проводившиеся в период 1923—1954 годов. А его первые попытки регистрации мозговых излучений относятся к 1912 году. Тогда, работая в лаборатории экспериментальной психологии, он исследовал влияние изменения состояния сознания испытуемых на показания весьма чувствительного устройства — стенометра Жуара. В посмертном издании его книги «Излучающий мозг», вышедшей в 1960 году в Милане, изложены выводы, к которым Кацамалли пришел в результате своих более чем тридцатилетних исследований.

Фердинандо Кацамалли

Согласно Кацамалли, человеческий мозг, находящийся в состоянии интенсивной психосенсорной активности, излучает электромагнитную энергию; Кацамалли назвал свое открытие психоцереброрадиантным (психомоз-гоизлучающим) рефлексом. Мозг человека, по мысли ученого, — это орган, самой природой предназначенный для активного исследования колебаний Вселенной, поскольку психоцереброрадиантный рефлекс обеспечивает возможность непосредственного взаимодействия между мозгом и космическим эфиром. «Эти универсальные колебания, —. считал Кацамалли, — вступая в контакт с мозговыми психосенсорными центрами, являются физической основой телепсихических феноменов». Он утверждал, что зарегистрировал излучаемые мозгом человека в окружающее пространство апериодические затухающие радиоволны длиной от 0,7 до 100 метров. Отмечу, что консультантом Кацамалли в ряде случаев был Г. Маркони (1874— 1937), лауреат Нобелевской премии 1909 года, как известно, оспаривавший честь считаться изобретателем радио у А.С. Попова.

Ф. Кацамалли у экранированной камеры для опытов по регистрации электромагнитных излучений мозга человека

Маркони не только консультировал итальянского психоневролога, его интересовали и проблемы телепатии, о чем свидетельствует следующее, относящееся к 1934 году высказывание знаменитого радиоинженера: «Человеческий мозг — несравненно более тонкий инструмент, чем какой бы то ни было изобретенный человеком аппарат, и может, очевидно, посылать сообщения на гораздо большие расстояния, чем какой-либо передающий механизм". А.С. Попов на ту же тему высказывался значительно раньше — в 1899 году: «Человеческий организм не имеет еще такого органа чувств, который замечал бы электрические волны в эфире; если бы изобрести такой прибор, который заменил бы нам электромагнитные чувства, то его можно было бы применять к передаче сигналов на расстояние».
Но вернемся к исследованиям Кацамалли. Первые сообщения о его работах появились в 1925 году в зарубежных изданиях. Вскоре об одной из его статей узнали в Москве. Московский врач-невропатолог Товий Владимирович Гурштейн, исследователь телепатии, тут же запрашивает Кацамалли и 15 мая 1926 года получает ответное письмо. Статья Кацамалли переводится на русский язык. В начале 1930-х годов Л.Л. Васильев воспроизвел опыты Кацамалли, но с отрицательным результатом: радиоизлучения мозга зарегистрировать не удалось. Как позднее отметит Васильев, по сведениям, полученным им в 1960 году из парижского Института метапсихики, за рубежом «опыты Кацамалли так и остались неподтвержденными». Таковыми они продолжают оставаться вплоть до настоящего времени. Правда, в связи с успехами сверхчувствительной сквидмагнитометрии стала возможна регистрация биомагнитных сигналов мозга, но лишь в непосредственной близости от головы человека.
Итак, попытки прямой регистрации электромагнитных излучений мозга успеха не имели. А что же принесли два других направления экспериментального обоснования электромагнитной гипотезы телепатии?
В поисках аналогий между нервной системой и радиотехническими устройствами знакомясь с ранними работами академика А.В. Леонтовича, Б.Б. Кажинский находит его указание, что «соприкасающиеся части нейронов представляют собой как бы обкладки конденсатора".

-----------------------
Гистология — наука о строении тканей живых организмов

В результате последующих гистолого-радиотехнических сопоставлений Бернард Бернардович в декабре 1919 года приходит к мысли о возможности существования в живом организме биологического колебательного контура, в котором «возбуждаются биологические электромагнитные колебания, сопровождающиеся излучением электромагнитных волн биологического происхождения».

Первоначальные схемы передающей (I) и принимающей (II) биорадиостанций нервной системы человека, представленные Б. Б. Кажинским

Но если это действительно так, то те излучения должны поддаваться экранированию, и Кажинский приступил к постановке экспериментов. Они проводились в 1922-1926 годах в Мос-кве, в Практической лаборатории по зоопсихологии при Уголке имени В.Л. Дурова Главного управления научных учреждений Нар°дного комиссариата по просвещению. В экспериментах Кажинского человек, осуществлявший мысленное воздействие размещался в экранированной листами металла камере (клетке Фарадея). Воздействие ад-ресовалось животному (собаке) или человеку, поведение которых служило индИКаТ0Р0М успешности или неуспеш-ти "передачи". Результаты оказались неопределенны-ми; в части случаев воздействие экранированного человека - индуктора не отражалось на поведении адресата, в других как будто бы достигало его.

Бернард Бернардович Кажинский

Для экспериментов 1926 года Кажинский спроектировал и построил камеру с более совершенной экранирующей способностью. Перципиент размещался в камере, а загипнотизировавший его Гурштейн — снаружи. Воздействию экранирования подлежал хорошо известный магнетизерам и гипнотизерам прошлого века феномен общности ощущений гипнотизера и пациента. Вот как Гурштейн описывает некоторые типичные результаты первой серии наблюдений 1926 года:
«Гипнотизер, стоя близко у дверей камеры, открывает пробку флакона с сильными духами и задает много наводящих вопросов, вроде «что я нюхаю? какой запах вы чувствуете?» и так далее. Реакция перципиента после сравнительно большого промежутка: «Цветочный запах, одеколон». Гипнотизер берет на язык порошок соли и спрашивает: «Какой вкус вы ощущаете на языке?» Реакция перципиента после долгого молчания: «Сладкое». Гипнотизер пробует языком сахарный песок. Реакция перципиента — быстрый ответ: «Сладкое». Гипнотизер сыплет себе на язык перец. Реакция перципиента — ответ: «Горькое». Повторяется покалывание в левую ладонь гипнотизера. Гипнотизер задает вопрос: «Что и где вы чувствуете?» Реакция перципиента: «Боль... в левой руке».
Всего было сделано 14 подобных наблюдений в усло-виях, когда камера экранировала (пять раз) и не экранировала (девять раз). Результаты в девяти случаях не проти-воречили электромагнитной гипотезе, в трех — опровергали ее, в двух случаях ока-зались неопределенными

Результаты своих сорокалетних исследований Б. Б. Кажинский обобщил в книге, изданной в 1962 году

В опытах 1936 года, проведенных Гурштейном совместно с Л.А. Водолазс-ким, использовалась изготовленная Леонидом Александровичем камера с еще более высокими экранирующими способностями. В эксперимент были введены важные методические новшества: мысленное внушение передавалось Гурштейном из другой комнаты, при этом он не знал, закрыта или открыта дверь камеры (то есть экранирует она или нет), а ассистент, находящийся при загипнотизированном испытуемом, не знал время и характер мысленного воздействия, то есть задание, которое должен был мысленно воспринять и исполнить испытуемый. Задание касалось выполнения различных движений: поднять руку или ногу, сжать руку в кулак и так далее. Из десяти мысленных внушений их выполнение или невыполнение не противоречило электромагнитной гипотезе в девяти случаях, и лишь в одном испытуемый при открытой двери экранированной камеры не совсем точно исполнил внушение.
Подобные же работы, но на несколько лучшем уровне методического и технического обеспечения, велись в 1932—1937 годах в Ленинграде профессором Л.Л. Васильевым. Полученные результаты он обобщил в книгах «Экспериментальные исследования мысленного внушения» (Л., 1962; научное издание) и «Внушение на расстоянии» (М., 1962; научно-популярное издание).
В 1932 году ленинградский Институт мозга имени В.М. Бехтерева «получил задание начать экспериментальное исследование телепатии с целью, по возможности, выяснить ее физическую природу». Научное руководство исследованиями было поручено Васильеву. Это был удачный выбор. Васильев работал в Институте мозга с осени 1921 года и принимал самое непосредственное участие в исследованиях телепатических явлений, проводимых директором института академиком Бехтеревым; после его смерти в 1927 году Васильев продолжил эти работы уже по собственному почину, а в 1932 году ему предложили возглавить научное руководство темой. Исследования велись в течение почти пяти с половиной лет — с 1932-го по 1937 год включительно.
В этих масштабных работах исследовалось мысленное внушение двигательных актов, зрительных образов и ощущений, сна и пробуждения. Для изучения физической природы носителя применялось экранирование (металлом) мысленно внушающего индуктора или воспринимающего мысленное внушение перципиента, а также увеличение расстояния между индуктором и перципиентом (от 25 метров до 1700 километров). Результат, пишет Васильев, оказался неожиданным даже для самих исполнителей: ни экранирование, ни расстояние не ухудшали телепатическую передачу во всех тех случаях, когда она отчетливо проявлялась без экранирования или на малом расстоянии!

В этой общедоступно написанной книге Л.Л. Васильев подробно обсуждает проблему
мысленного внушения

Спустя десятилетия и зарубежные парапсихологи, на-пример К Ях (Польша) и Д. Дин (США), проведя исследование влияния экранирования на успешность телепатической связи, также пришли к выводу о ее неэкранируемости. Наиболее показательными в этом отношении были эксперименты Дугласа Дина. В качестве индикатора успешности телепатической передачи им использовался феномен, открытый чехословацким физиологом Стефаном Фигаром в конце 1950-х годов. В его опытах два человека размещались в одной и той же комнате на расстоянии нескольких метров, спиной друг к другу. Изменения кровенаполнения сосудов руки каждого из испытуемых регистрировались специальным прибором — плетизмографом. Обе плетизмогра-фические кривые одновременно записывались на одной и той же ленте. По ходу опыта одному из испытуемых — индуктору — предлагалось выполнять счет в уме.
Фигар нашел, что счет в уме, выполняемый индуктором, вызывал почти одновременные спады сосудистых кривых и у индуктора, и у перципиента. Спад кривой в данном случае означал отток крови от руки вследствие сужения ее кровеносных сосудов. Что касается индуктора, то в этом нет ничего удивительного: при всякой умственной работе происходит приток крови к сосудам, питающим головной мозг, и ее отток от сосудов конечностей. Но такое же перераспределение кровоснабжения и у перципиента более чем любопытно: он не делает никакой счетной работы и не знает, что в это же время индуктор ведет счет в уме!
Подобные совпадающие сосудистые реакции наблюдались примерно в одной трети опытов, причем у одних пар испытуемых это случалось чаще, чем у других. Вместе с тем результаты Фигара были не безупречны: оба испытуемых располагались в одной и той же комнате, совпадающие сосудосуживающие реакции, бывало, наблюдались и сами по себе. Некоторые парапсихологи попытались воспроизвести опыты Фигара в более строгих условиях. Одним из них был Дуглас Дин, к тому времени проживавший уже в США.
Значительно усовершенствовав методику Фигара, Дин показал ее работоспособность и в условиях, когда индуктора экранировал слой морской воды толщиной около 11 метров, причем индуктор размешался под водой вблизи побережья Флориды, а перципиент находился в Цю-рихе. В этих условиях линия телепатической связи работала не хуже, чем в наземных условиях или при значительно .меньших расстояниях.
Исследованию влияния расстояния на эффективность телепатической передачи в 1950—1970-е годы особое внимание уделяли зарубежные парапсихологи. В некоторых экспериментах наблюдалось ухудшение передачи с увеличением расстояния между индуктором и перципиентом, но оно было приписано психологической причине: испытуемые знали, когда расстояние было большое, а когда — малое, и чисто психологически могли относиться к возможности получения хороших результатов на большом расстоянии с большим сомнением. Когда же индуктору и перципиенту перестали сообщать, насколько они д&теки друг от друга, влияние расстояния перестало сказываться. В настоящее время большинство зарубежных парапсихологов рассматривают расстояние в контексте своих опытов как чисто психологический фактор.
Л.Л. Васильев следующим образом обобщил результаты своих исследований по влиянию расстояния экранирования, важные для суждения об энергоинформационных свойствах фактора, обеспечивающего телепатическую связь: «...подобно обычным радиоволнам, он действует на больших расстояниях, но, в отличие от радиоволн, не экранируется металлическими преградами».
Однако не все считали, что возможности электромагнитной гипотезы телепатии полностью исчерпаны. Так, польский радиофизик, профессор Стефан Манчарский еще в начале 1960-х годов пришел к выводу, что парапсихоло-гические феномены, в том числе и телепатия, представляют собой обычные физические явления, основанные на передаче энергии, которая, несмотря на незначительную величину, поддается расчетам и измерениям. Близкой точки зрения придерживаются и некоторые российские исследователи, в частности доктора технических наук В.П. Пе-ров и И.М.Коган.
В 1965—1967 годах коллективом специалистов под руководством В.П. Перова были проведены исследования по возможности установления связи между кроликами-индукторами и кроликами-перципиентами на расстояниях до семи тысяч метров. В мозг кроликов-индукторов вживлялись электроды, электрораздражение которых вызывало у животных реакцию настораживания, сопровождавшуюся ориентировочной и поисковой реакциями. Проще говоря, кролик-индуктор начинал беспокоиться. С прекращением электрораздражения мозга пропадало и беспокойство. В мозг кроликов-перципиентов также вживляли электроды, но только для регистрации биотоков мозга. Обработка результатов показала, что в моменты электрораздражения мозга индуктора биотоки мозга перципиента заметно меняются.
Результаты экспериментов Перов описал в статьях, опубликованных в 1978 и 1984 годах. «Основной итог проведенных исследований, — сообщает он, — состоит <...> в том, что разработана объективная экспериментальная методика, которая может быть использована для воспроизведения в независимых экспериментах изложенных выше результатов, статистически значимо подтверждающих наличие связи между двумя группами кроликов, удаленных друг от друга на значительное расстояние». По мнению Перова, пока нет оснований исключать даже простейшую — электромагнитную — гипотезу о физической природе подобной связи. Его расчеты показывают, что при расстоянии в семь километров для передачи информации со скоростью один бит в секунду необходимая мощность излучаемого сигнала в диапазоне волн порядка 30 метров составит примерно 10**-11 вт, а в диапазоне 300 метров — всего 10**-12 вт. Сигналы такой ничтожной мощности, отмечает Перов, без знания кода трудно обнаружить даже в непосредственной близости от излучающего их объекта, что показывает, «насколько скрытым может быть электромагнитный канал связи для наблюдателя, не располагающего кодом передачи».
Вот уже свыше трех десятилетий придерживается электромагнитной гипотезы телепатии И.М. Коган. Его первая статья на эту тему - «Возможна ли телепатия?» - была опубликована в журнале «Радиотехника» в 1966 году, одна из последних — «Теоретические предпосылки парапсихологии» — в 1995-м. Коган на основании обработки результатов собственных и описанных в литературе телепатических экспериментов, а также их сопоставления с положениями теории связи и теории информации пришел к выводу, что «существование телепатии не противоречит законам природы» и что «вероятным переносчиком телепатической информации являются сверхдлинные (с длиной волн в сотни и тысячи километров) электромагнитные волны, возбуждаемые биотоками человека».
Подведем некоторые итоги. Доказать реальность излучения мозгом человека электромагнитных волн приборами на значительном расстоянии от источника до сих пор не удалось. Косвенные способы доказательства, связанные с экранированием источника излучения металлом или слоем морской воды, а также изменением расстояния между источником и приемником предполагаемого излучения, показали, что в большинстве случаев эффективность телепатической передачи не зависит ни от расстояния, ни от экранирования. Однако вывод о подобной независимости ни в коем случае нельзя считать окончательным, поскольку ряд авторов время от времени высказывает весьма серьезные упреки исследователям в «грязной» постановке опытов. Это заставляет сомневаться в том, что исследователи имели дело именно с феноменом телепатии, а не с «феноменом Умного Ганса» или иными методическими или методологическими упущениями.

Другие гипотезы о природе телепатии

Некоторые исследователи, в попытках понять физическую природу телепатии и ее независимость от расстояния и экранирования, стали обращать внимание на другие возможные носители телепатического сигнала. Эти носители, ввиду огромной проникающей способности, очень слабо взаимодействуют с веществом, а потому почти не экранируются, проходит без ослабления космические расстояния и с огромным трудом поддаются прямой приборной регистрации. В качестве примера назовем нейтринные, гравитационные и спинторсионные взаимодействия; некоторые исследователи говорят о нетрадиционных магнитных полях и о взаимодействии, основанном на глюонной связи. Особняком стоит феномен квантовой нелокальности Однако телепатически ориентированные эксперименты, даже с опорой на такие общепризнанные носители, как нейтрино и гравитационные волны, до сих пор никем не проведены. Наряду с поисками носителей телепатического сигнала сугубо физической (электрической, нейтринной, гравитационной и пр.) природы внимание некоторых исследователей телепатии привлекали иные возможности ее объяснения. Одни наделяли обеспечивающий телепатическую связь гипотетический агент, или фактор, чисто психологическими (духовными) свойствами или качествами, другие — психофизическими.
В основу большинства психофизических гипотез телепатии положено буквальное истолкование понятия «психическая энергия» ,

---------------------
Следует сказать, что в современной психологии понятие «пси-ическая энергия» употребляется только в переносном, метафори-ческом смысле, отражающем лишь реальные психологические особенности мотивации поведения человека.

почему такие гипотезы и стали называть психоэнергетическими.
Психоэнергетическим гипотезам телепатии я уделил достаточно внимания в книге «Парапсихология», здесь же хочу отметить, что их авторами были авторитетнейшие ученые. Все они допускали возможность существования вне-мозгового носителя психического. Если не касаться совсем уж седой старины, то среди тех, кто искал психоэнергетические объяснения феномена телепатии, нельзя не назвать писателя и философа А.Н. Радищева, русского философа Н.Я. Грота, немецкого психиатра Г. Бергера, американского психолога У. Макдугалла, американского парапсихолога Дж. Б. Райна, а также известных российских ученых — доктора психологических наук В.Н. Пушкина и доктора философских наук Е.В. Ушакову.
Сущность психоэнергетических гипотез я проиллюстрирую на примере концепции, разработанной Гансом Бергером. Он известен как первый из ученых, зарегистрировавший биотоки мозга (электроэнцефалограмму — ЭЭГ) человека. Произошло это в 1929 году, и в значительной степени благодаря тому, что он был сторонником электромагнитной гипотезы телепатии. Однако ученый отказался от нее ввиду того, что зарегистрированные им электропотенциалы мозга оказались слишком незначительны, чтобы объяснить телепатическую связь на больших расстояниях. В 1940 году Бергер издал в Вене книгу «Душа», в которой изложил свою новую гипотезу.
Он предположил, что физические процессы, происходящие в мозгу индуктора, — возможно, колебания электрического потенциала — превращаются в особую психическую энергию, распространяющуюся в пространстве подобно волнам Герца, но не идентичную им. Достигнув мозга перципиента, психическая энергия преобразуется в физическую, вызывающую соответствующие физические процессы (возможно, колебания биопотенциалов) в мозгу перципиента, которые и обуславливают психические переживания, соответствующие переживаниям индуктора. Бергер говорит о необходимости «настройки», или «резонанса», мозга индуктора и перципиента, но обходит вопрос об условиях такой сонастроенности.
Но что же она может собой представлять, эта самая духовная, психическая энергия, над природой которой уже давно задумывались ученые, в частности такой выдающийся мыслитель Франции, как П. Тейяр де Шарден (1881 — 1955). Результаты этих раздумий он отразил в своей самой, пожалуй, известной книге — «Феномен человека». Она вышла в Париже в год кончины ученого, открыв собой Собрание его сочинений; на русском языке книга издавалась дважды — в 1965 и 1987 годах.
Вот что Шарден пишет в разделе «Духовная энергия»: «Нет более привычного для нас понятия, чем духовная энергия. Но нет также и более неясного с научной точки зрения. С одной стороны, объективная реальность психического усилия и психического труда столь хорошо установлена, что на ней основывается вся этика. А с другой стороны, природа этой внутренней силы столь неуловима, что за ее пределами оказалось возможным построить всю механику.
Нигде более резко не выступают трудности, - подчеркивает ученый, - с которыми мы еще сталкиваемся пытаясь соединить в одной и той же реальной перспективе дух и материю. Но нигде также не проявляется столь ощутимо настоятельная необходимость перебросить мост между двумя берегами нашего существования - физическим и моральным, если только мы хотим, чтобы духовная и материальная стороны нашей деятельности оживили друг друга»
«Последовательно связать между собой две энергии -тела и души - эту задачу наука решила пока игнорировать», — заключает Шарден. Ответ на вопрос, как связать между собой эти две энергии — души и тела, зависит от решения задачи, что есть психическое и различные формы его проявления, скажем. образ или мысль. На этот счет существуют разные точки зрения.
Одну из них с исчерпывающей ясностью изложил известный философ В.П. Тугаринов в книге "Философия сознания" (М., 1971). Нужно помнить, особо подчеркивает он, что психическое, как идеальное, проявляется и сушествует не "в голове", а с помощью головы. Это не какая - нибудь субстанция - психоческое лишено пространственно - геометрических, физоко - химических, энергетических и других характеристик или качеств и в этом смысле "бесплотно" и "бестелесно". Мысли, утверждает филосов, как продукты психики не имеют ряда присущих материальным субстанциям признаков: "Они не тверды, ни жидки, ни газообразны. Они не являются ни телом, ни евществом, ни физическим полем" - в общем, они так сказать, бестелесны. Примерно в те же самые годы, как бы выражая противную сторону зрения, ленинградец Лев Щеглов пишет:

Мне в детстве наврали про мысли,
Про то, что они бестелесны,
Что мысли в сознаньи повисли
И контуры их неизвестны.

А что если и всем нам тоже, извините, наврали? Что если все-таки правы немецкие ученые Бюхнер, Молешотт, Фохт, чьи взгляды на природу мысли уже давно объявлены вульгарно-материалистическими? Ведь Молешотт в начале 1860-х годов утверждал: «Мысль — движение, превращение мозгового вещества». Тогда же Фохт предложил следующую, по выражению В.М. Бехтерева, грубую и уродливую метафору: «Мысль находится в таком же отношении к головному мозгу, как желчь к печени или моча к почкам». То есть мысль, точно так же, как желчь и моча, выделяется. Однако знаменитый русский физиолог, князь И.Р. Тарханов (1846—1908) в ходе своей публичной лекции, прочитанной в 1868 году в аудитории Соляного городка под Петербургом, отрицал возможность «выделения» мыслей и их передачу на расстояние. «Никакой психический акт, — утверждал Иван Рамазович, — не может выйти за пределы своего организма». Так все же, может или не может? Кто же из именитых ученых невольно оказался в положении «соврамши»? Пока наука не в состоянии однозначно ответить на этот сакраментальный, но в высшей степени принципиальный вопрос. Возможно, часть истины находится в обоих лагерях.
Над неуловимой, по словам Шардена, природой психической энергии задумывались не только ученые и философы, но и те, кого называют инженерами человеческих душ. Например, Стефан Цвейг — писатель, наделенный особым даром проникновения в природу и свойства души человека. Вот что он сказал по этому поводу и на что надеялся: «Может быть, уже завтра физика, работающая со все более и более тонкими измерительными приборами, докажет, что то, что мы сегодня воспринимаем просто как напор душевной силы, есть все же нечто вещественное, есть доступная созерцанию тепловая волна, нечто от электричества или от химии, энергия, допускающая взвешивание и измерение... Возможно, таким образом, что мысли Месмера о творчески излучающейся жизненной силе суждено еще вернуться в мир». С этим столь современно звучащим, но относительно давним высказыванием писателя отечественный читатель смог познакомиться еще в 1932 году.
Именно тогда в ленинградском издательстве «Время» вышел одиннадцатый том его Собрания сочинений. В нем под общим заглавием «Врачевание и психика» представлены три художественно-исторических исследования: «Месмер», «Мери Бекер-Эдди» и «Зигмунд Фрейд».
«Энергия, допускающая взвешивание и измерение» — даже удивительно, что эти слова принадлежат писателю—гуманитарию, а не представителю точных наук. Но вспомним еще раз Месмера: «Существует взаимодействие между небесными телами, Землей и всеми живыми существами. Некая жидкость (то есть флюид. — И.В.), разлитая повсюду так, что совершенно не оставляет пустого пространства, чья тонкость может быть сравнена с небытием и которая по своей природе способна воспринимать, передавать и сообщать все влияния движения, служит вспомогательной средой при этом взаимодействии». Основатель месмеризма явно не допускал мысли, что флюид, «чья тонкость может быть сравнена с небытием», можно подвергнуть взвешиванию и измерению. Подобного взгляда придерживался и А.Н. Радищев, современник Месмера. Полемизируя с одним из французских материалистов, которые рассматривали мысль как доступное измерению вещество, философ ядовито-иронически успокаивает своего оппонента: «Не бойся, не бойся, я мысленности твоей на безмен (весы. — И.В.) не положу». С тех пор, когда были написаны эти слова, прошло два века, но никто так и не смог ни взвесить, ни еще каким—либо образом измерить «мысленность», душу, психическое.
Прямое влияние месмеровских идей в явном виде продолжало ощущаться и в 1930-е годы, как о том свидетельствуют, например, работы С.Я. Турлыгина 1932—1937 годов. Работы Турлыгина по выявлению физической природы мысленного внушения были завершены одновременно с выходом в США первого номера «Журнала парапсихологии», который продолжает издаваться до сих пор. Это событие (1937 г.) и есть дата официального рождения парапсихологии.

Что изучает парапсихология?

Сама по себе приставка «пара», согласно словарному толкованию, означает что-то, находящееся рядом, вокруг, около и одновременно противостоящее чему-то. Термин «парапсихология» был введен немецким ученым, доктором философии Максом Дессуаром (1867—1947), известным психоисследователем, в 1889 году, но тогда под ним подразумевалась и область исследования тех явлений, которые ныне именуются психопатологическими. В современном значении термин «парапсихология» впервые был употреблен в 1908 году. С 1942 года все многообразие парапсихологичес-ких явлений стали обозначать греческой буквой «Y» — пси; отсюда и выражения — феномен пси, пси-явления, то есть совокупность парапсихологических, или пси-феноменов.
Термин «парапсихология» прижился в большинстве стран мира, однако в некоторых из них одновременно используются и другие, в основном равноценные, понятия, такие, как, например, психические исследования (Англия), ме-тапсихика (Франция), психотроника (страны Восточной Европы), биоэнергоинформатика (Россия), исследования необычных функций тела человека (Китай). Все они несут в себе несколько отличное от понятия «парапсихология» содержание, но я не буду касаться этих тонкостей, а скажу о причинах сосуществования интернационального (парапсихология) и национальных понятий. Они разные. В одних случаях можно говорить о традиции (Англия, Франция). В других помимо научных имели значение и чисто идеологические соображения, пример тому — прозвучавшее в 1973 году в Праге утверждение, что психотроника — это просто кодовое обозначение парапсихологии. Чисто российский термин «биоэнергоинформатика» успешно прижился потому, что на данном этапе (как когда-то «биоинформация», «биоэнергетика») он более точно отражает суть исследуемых явлений, чем термин «парапсихология».
Но вернемся к парапсихологии в ее исходном понимании. Согласно определению, данному «Журналом парапсихологии», под ней подразумевается область науки, связанная с изучением пси-коммуникаций, то есть с исследованием тех связей живого организма с внешним ми-пом которые проявляются на расстоянии помимо органов чувств и без приложения мускульных усилий - так сказать экстрасенсомоторно. Согласно школе Джозефа Бэнкса'Райна (1895-1980), который считается отцом современной парапсихологии, все многообразие пси-явлений укладывается в две большие группы. Это, во-первых, феномены экстрасенсорной перцепции, то есть внечув-ственного восприятия, в лице телепатии, ясновидения и предвидения. Во-вторых, феномен психокинеза.
Определения, относящиеся к базовым понятиям парапсихологии, отличает такая особенность: вместо того чтобы раскрыть, что есть данное понятие, указывается, чем оно не является. Так, внечувственное восприятие — это знание об объектах или событиях (состояниях) внешнего мира, полученное помимо известных органов чувств. Телепатия — передача мысли от человека к человеку помимо известных сенсорных каналов общения. Ясновидение — внечувственное восприятие объектов или событий, но не психических состояний или мыслей другого человека. Предвидение — вне-чувственное восприятие будущих событий при исключении любых разумных умозаключений или предсказаний. Психокинез (или телекинез) — мысленное воздействие на предметы и ход физических процессов без приложения мускульных усилий или использования технических средств.
Раин настойчиво стремился ввести парапсихологию в семью общепризнанных наук. Можно сказать, отчасти ему это удалось: в 1969 году Парапсихологическая ассоииа--¦,ия, основанная 19 июня 1957 года и объединяющая несколько сотен наиболее квалифицированных парапсихологов мира, главным образом из США, была принята в члены Американской ассоциации содействия развитию науки, в которой сосредоточена вся академическая наука Америки. Этого удалось достичь не только за счет введения в парапсихологию критериев научности, но и благо-
даря некоторому отходу от исследования ряда крайне вуль-гарных в глазах ортодоксальной науки феноменов типа приведениц, полтергейстов, посмертных и кое-каких других явлений.
В фундаментальных же сводках пси-феномены представлены во всем их многообразии. Одна из первых у нас попыток систематизации пси-явлений была предпринята А.П. Дубровым. Ее результаты он обобщил в 1990 году в книге «Парапсихология и современное естествознание», написанной в соавторстве с В.Н. Пушкиным. Классификация А. П. Дуброва, в слегка модифицированном мною виде, представлена ниже: слева — старая, традиционная; справа — предложенная Александром Петровичем.

КЛАССИФИКАЦИЯ ПСИ-ЯВЛЕНИЙ

В основу старой (левый столбик) системы классификации положен чисто феноменологический подход, в основу новой (правый столбик) — принцип «физичности», учет основных свойств материи, а также, как отмечает Дубров, «образование при психической деятельности нового вида материального носителя, необычных силовых полей и пространственно-временных форм их проявлений». Вместе с тем ученый оговаривается, что предложенная им классификация — лишь первый опыт в этом направлении и спустя некоторое время она будет расширяться, уточняться и дополняться.
Принципиально иную систему классификации в 1994 году предложил профессор Вемз (В.М. Запорожец). Она представлена в его книге «Контуры мироздания» (М., 1994). Особенность его подхода — выделение более обширного класса явлений психизма, куда на равных основаниях входят феномены парапсихологические (прижизненные) и медиумические (посмертные). В основу классификации явлений психизма положена их единая природа. Уточню, что профессор Вемз ввел понятие «процессор», под которым подразумевается та сущность (душа), что, проявляясь в каждом из нас прижизненно, — ее он обозначил как П, — продолжает существовать и после нашей телесной смерти, в иной среде обитания. Эту переживающую нас сущность профессор обозначил как По.
Под понятием «психизм» профессор Вемз подразумевает обширную совокупность объектов и явлений, не охватываемых закономерностями вещественного плана мироздания. Любое явление психизма может обуславливаться действием как П, так и По. Например, такое явление психизма, как, скажем, автоматическое письмо, может быть обусловлено и действием П самого пишущего, и П другого живущего человека, и По человека отошедшего. Со временем исследователи пришли к выводу, что гипотезу о проявлении медиумизма (то есть По) следует выдвигать в последнюю очередь, когда гипотеза прижизненного действия (то есть П, по старой терминологии — гипотеза анимизма, парапсихологическая — по новой) оказывается несостоятельной. Признано необходимым в каждом отдельном случае специально доказывать гипотезу о вмешательстве По (гипотеза медиумизма). Таким образом, по мнению профессора Вемза, задачи парапсихологии сводятся к изучению П, его свойств, проявлений и участия в деятельности организма. Поскольку в основу предложенной профессором классификации явлений психизма положена их единая природа, они не подразделяются на па-рапсихологические и медиумические.
Еше одна система классификации парапсихологичес-ких феноменов была предложена доктором технических наук, профессором Ф.Р. Ханцеверовым в книге «Эниоло-гия» (Таганрог, 1995). Важной особенностью этой классификации стал системный подход к выявлению всего многообразия связей и отношений биоэнергоинформацион-ных взаимодействий. Такой подход, в частности, позволяет отождествить то или иное неотождествленное (неопознанное) явление с уже известным или, по крайней мере, поместить его в систему приемлемых общепризнанными науками отношений.

Как она это делает?

Вся история парапсихологии обычно подразделяется на два основных этапа — научный и донаучный. Донаучный связывают с эпохой месмеризма, начало научного — со спиритизмом, как бы в противовес которому и на плечах которого в 1882 году родились английские психические исследования со своим Обществом — прямой предшественник современной парапсихологии. Общество психических исследований стало как бы моделью подобных же структур, образовавшихся позже во многих странах мира, прежде всего в Америке, Франции, Германии и Польше, где они проявляли особую активность.
Принятые в наши дни критерии и правила ведения па-рапсихохогического эксперимента осознавались и приживались трудно и долго. Как парапсихологи, так и их дав-гие предшественники — месмеристы, исследователи феноменов спиритизма, члены различных обществ психических исследований, обычно старались учитывать конструктивную критику в свой адрес.
Месмеристы первыми восприняли критические аргументы приговора 1784 года относительно возможной роли воображения и подражания, а позже — внушения и самовнушения. Они стали магнетизировать слепых, глухих, младенцев, животных и даже растения. Но не все каналы воздействия магнетизера (гипнотизера) на испытуемого тогда были известны. Лишь начиная со второй половины XIX века исследователи начинают осознавать, что опыты по передаче мысли следует проводить в более корректных условиях.
Французский исследователь А. Морин был, по-видимому, первым, кто пришел к осознанию, если говорить современным языком, факторов, которые способны создать иллюзию передани мысли по «магнетическому» каналу связи, в то время как в действительности передача идет за счет едва уловимых невольных подсказок со стороны магнетизера. Свои взгляды на этот предмет он изложил в книге «Магнетизм и оккультные науки» (Париж, 1860). Морин утверждает, что кажущееся действие воли магнетизера сводится к узнаванию его мыслей и намерений магнетизируемым, он отрицает действие флюида или любого другого физического агента на органы чувств. Мысли, как таковые, считает исследователь, непосредственно не передаются, они могут передаваться только опосредованно, за счет внешних проявлений, например, в жестах, мимике, дыхании магнетизера.
Несколько позже М. Фигье, соотечественник Морина, обратил внимание на то, что сомнамбулы, благодаря исключительному обострению органов чувств, в состоянии магнетического сна обладают «усиленной перцепцией».
Но эти истины, воспринимаемые сегодня как прописные, тогда усваивались с большим трудом. Телепатические эксперименты велись при размещении передающего (индуктора) и воспринимающего (перципиента) в одной и той же комнате и в пределах прямой видимости или слышимости. Вот типичный телепатический эксперимент, который известный английский физик и психоисследователь У. Баррет в 1875 году провел с деревенскими детьми. Одна девочка оказалась, как посчитал исследователь, исключительно чувствительной к мысленному внушению. Баррет так описывает свои опыты: «Я принес кое-что из кладовой для съестных припасов и поставил на стол около себя, позади девочки, глаза которой тщательно завязал. Я взял немного соли и положил себе в рот. Девочка моментально сплюнула и воскликнула: «Почему вы кладете мне в рот соль?» Затем я отведал сахар. Она сказала: «Это лучше!» На вопрос, на что это похоже, она отвечала: «Это сладкое!» Потом я попробовал горчицу, перец, имбирь и тому подобное, и девочка называла, ошушала но вкус, какие пряности я клал в рот. Я положил руку на зажженную свечу и слегка обжегся. Девочка продолжала сидеть ко мне спиной с завязанными глазами. Однако в тот же момент она закричала, что обожгла руку, причем обнаружила явное страдание». В 1876 году Баррет доложил свои наблюдения на собрании Британской ассоциации для распространения наук, где выдвинул гипотезу прямой передачи мысли от мозга к мозгу. Коллеги восприняли его сообщение с интересом.
А вот довольно-таки наивное утверждение Баррета о «чистоте» других опытов успешной, по его мнению, мысленной передачи игральных карт, выполненных в начале 1880-х годов: «Единственным источником, откуда ребенок мог почерпнуть сведения обычным путем, были наши лица, но если даже не принимать во внимание, что мы старались придать им самое равнодушное выражение, невозможно представить, каким образом на них, хотя бы помимо нашего сознания, могло отразиться, что задумана, скажем, двойка бубен».
Но не все исследователи были столь наивны. Например, Ю. Охорович, который, в отличие от профессора физики Баррета, был профессором психологии, физиологии и философии, то есть представлял главным образом науки о человеке, в своей книге «Мысленное внушение» (Париж, 1887) уже достаточно четко отделяет действительную передачу мысли от ложной, кажущейся. Опытные магнетизеры, замечает он, уверены, что при магнетизировании видимость явлений такова, как будто бы действительно нечто переходит от магнетизера к магнетизируемому, и что в терапевтическом плане следует поступать так, как если бы флюид существовал. Охорович различает действительную и кажущуюся передачу мысли. Он определяет действительную передачу как воспроизведение состояния мозга А мозгом Б без содействия наводящих зрительных, слуховых, обонятельных и осязательных знаков. Все, что не попадает под это определение, относится к кажущейся передаче мысли, то есть к огромной группе фактов, отмеченных только ее видимостью.
Кажущаяся передача объясняется следующими причинами: предварительно установленной гармонией между двумя не зависящими друг от друга, но зависящими от общей психической среды людьми; угадыванием через наводящие знаки с помощью обычных органов чувств; общностью идей, мыслей, стремлений.
Обычно кажущаяся и действительная передачи смешиваются, и лишь в специальных опытах и на известном расстоянии, считает Охорович, мы можем быть уверены, что имеем дело с действительной передачей мыслей.
Еще один фактор, создающий иллюзию телепатического общения, обнаружил профессор физиологии Сорбон-нского университета Шарль Рише. Он объявил о своем открытии в статье «Мысленное внушение и подсчет вероятностей», напечатанной в декабрьском номере французского журнала «Философское обозрение» за 1884 год. Профессор сообщает о положительных результатах мысленного внушения испытуемым масти игральных карт. Когда же угадывание масти велось в отсутствие внушающего, результаты оказывались в пределах случайного (контрольный эксперимент). Но для нас интереснее всего такое вот заключение Рише: «Если масть карт называть наудачу и каждый раз смотреть, угадал ты или нет, то начинает влиять уже не одна только случайность». То есть положительный результат в этом случае обязан не мысленному внушению, а простому угадыванию, которое значительно облегчается, если угадывающий каждый раз узнает, правильно он угадал или нет. В этом случае имеет место, говоря современным языком, вероятностное обучение (обучение вероятностям, усвоение статистической структуры источника сообщения).
Рише дает ряд ценных советов по методике проведения опытов мысленного внушения карт: после каждой передачи колоду следует перетасовывать, возвращая в нее передававшуюся карту; индуктор не должен показывать перципиенту передававшуюся карту, ему надо только записать, отгадана она или нет; индуктор должен воздерживаться от любого слова, жеста или знака, как бы мало заметен он ни был.
«Как бы мало заметен он ни был»! Это, несомненно, важное пожелание не учитывало возможности восприятия перципиентом неосознаваемых им самим непроизвольных сенсорных подсказок со стороны индуктора (изменение или задержка дыхания, невольное изменение позы, непроизвольное нашептывание и прочее). Ведь в те годы и даже значительно позже индуктор и перципиент обычно размещались в одной и той же комнате, иногда они разделялись ширмой или сидели спиной друг к другу; в иных случаях передача велась из соседней комнаты. Например, индуктор рисовал наудачу («из головы») разные фигуры или брал наугад одну из некоторого числа заранее заготовленных. Перципиент же пробовал воспроизвести на бумаге мысленно передаваемый ему образ. Затем оригинал и его телепатически воспринятое изображение сравнивались. Их сходство в ряде случаев подчас было удивительным, но едва ли за счет телепатии.
Вот некоторые из опытов подобного рода. Начну с тех, что ставил Макс Дессуар, который, напомню, еще в 1889 году первым ввел термин «парапсихология». Опыты проводились в доме одного барона, его жена выступала в качестве перципиента. Индуктором был сам Дессуар, в ряде случаев к передаче подключался и барон. Все происходило в одной и той же комнате, только жена барона сидела за другим столом. Дессуар рисовал на бумаге подлежащие передаче рисунки-мишени — какие придут на ум, стараясь, чтобы перципиент не только не видел их, но и не слышал скрипа карандаша. Затем индуктор сосредотачивал свое внимание на рисунке, а баронесса пыталась воспроизвести передаваемый образ на бумаге, на что у нее уходило от 20 до 45 секунд. Далее переданный и воспринятый образы сравнивались.
В одном из опытов мысленно передавал только Дессуар, барон сидел безучастно. Баронесса сделала две попытки воспроизвести рисунок, но только со второй правильно восприняла лишь одну из двух мишеней — букву «В». В другом опыте индукторов было двое — к Дессуару присоединился барон. Результаты оказались значительно лучше: все мишени воспринимались с одной попытки.

Опыты М. Дессуара по мысленной передаче рисунков. Слева— передаваемые рисунки, справа-— две последовательные попытки их воспроизведения. Воспринят только один из двух рисунков— буква «в», и то лишь со второй попытки

В первой из них баронесса сделала исправление (на рисунке вверху справа4» до того, как ей показали оригинал. В третьей, прежде чем зарисовать воспринятый образ (на рисунке внизу справа) произнесла: «Снаружи круг, а внутри него еще что-то» Спустя короткое время уточнила что: «Треугольник».
Впоследствии подобные опыты ставились не раз, и результаты оказывались очень похожими. Так, в 1902 году приват-доцент Я. Жук в статье «Взаимная связь между организмами» описал похожие условия эксперимента по мысленной передаче образов и полученные результаты.

Опыты М. Дессуара по мысленной передаче рисунков.
Слева — передаваемые рисунки, справа— воспринятые с первой
попытки и зарисованные перципиентом образы

Рисунки-мишени заготавливались третьим лицом заранее. Они брались из детских альбомов, хранились в особом конверте и только перед опытом вручались индуктору. Последний внимательно смотрел на каждый из рисунков, стараясь мысленно передать его образ перципиенту, который набрасывал на бумаге воспринятое изображение. В ряде случаев, как видно на рисунке, передававшиеся и воспринятые образы были почти идентичными.
В 1925 году немецкий исследователь доктор К. Брук издал в Штутгарте книгу «Экспериментальная телепатия». На рисунке приведены результаты воспроизведения одних и тех же изображений двумя перципиентами. Видно, что один из них воспринимает передаваемые образы более четко, чем другой, хотя в обоих случаях воспринятые изображения имеют ту или иную степень сходства с оригиналом. Известный американский писатель Эптон Синклер в 1930 году опубликовал книгу «Мысленное радио». В ней он изложил результаты экспериментов по мысленному внушению рисунков своей жене Мэри. Телепатическая передача обычно велась из другой комнаты.

Эксперименты Я. Жука. На каждом из восьми рисунков представлены мысленно передававшиеся изображения (а) и воспроизведенные перципиентом образы (b)

Интересны некоторые подмеченные писателем особенности подобного рода восприятия. Например, индуктор рисует извергающийся вулкан, перципиентка изображает нечто очень похожее (см. рисунок), но объясняет рисунок так: «Большой черный таракан с усами». В этом случае воспри-нялся именно образ, а не понятие. Но бывает и наоборот. На том же рисунке в его нижней половине слева изображена мишень — зависшая на ветке головой вниз обезьянка. Воспринятое перципиенткой изображение не имеет почти ничего общего с мишенью, но зато в пояснительной подписи Мэри указала категорию образов, к которой относится эта мишень: «Буйвол или лев, тигр — дикое животное». Действительно, эта обезьянка — дикое животное, перципиентка восприняла именно понятие, но не образ.
Сегодня подобные опыты выглядят архаично, они весьма уязвимы для критики, и не только с позиции «феномена Умного Ганса». Например, когда передаваемый образ выбирается или придумывается самим индуктором, то есть явно не случайно.

Опыты К. Брука. Слева — передаваемые изображения. Справа — воспроизведенные двумя разными перципиентами образы

Ведь известно, что в ответ на задание назвать, скажем, какого-либо знаменитого поэта или ка-кой-либо плод большинство людей называют Пушкина и яблоко - здесь нет никакой передачи, только совпадение привычных стереотипов мышления. Отсюда и сходство «телепатически» переданных и воспринятых образов.
Вместе с тем период с 1882 по 1930 год зарубежные парапсихологи называют героической эпохой в истории психических исследований. Стараясь быть придирчивыми и строгими в оценке полученных результатов, энтузиасты-психоисследователи, помимо феноменов телепатии и ясновидения, включают в сферу своих интересов и другие пси-явления. Они подвергают проверке утверждения отдельных медиумов о якобы присущих им способностям к психоцелительству, парадиагностике, психометрии, предвидению, телекинезу и в ряде случаев приходят к выводу об их наличии, несмотря на все предпринятые меры предосторожности, включая и противообманные. Однако мировое научное сообщество упорно продолжало отторгать как добытые ими факты, так и предлагаемые для их объяснения гипотезы. Преодолеть барьер взаимного непонимания удалось Дж. Б. Райну, на что потребовалось несколько десятков лет; период 1930—1960 годов зарубежные историки парапсихологии называют эпохой Райна.

Эксперименты Эптона Синклера

Он стремился к внедрению в парапсихологию формального языка науки, ее математического аппарата и строгих, точных, ясных и однозначных понятий. Однако в таком подходе были и свои подводные камни; систематические столкновения с ними, первое время едва ощущаемые, в конце концов стали едва переносимыми, что и обусловило в 1960-х годах постепенный отход большинства парапсихологов мира от райновской концепции пси-исследований. Однако начало было многообещающим.
Рождение нового этапа в развитии парапсихологии связано с образованием в 1927 году союза трех ученых. В тот год известный американский психолог, профессор У. Мак-дугалл (1871 —1938) стал деканом факультета психологии Дьюкского университета (город Дарем, штат Северная Каролина, США), Первыми сотрудниками новой лаборатории парапсихологии, вскоре основанной деканом, стали молодые супруги Джозеф и Луиза Раин; оба они имели ученые степени докторов наук по ботанике, но, потрясенные лекцией Артура Конан Доила о спиритизме и его феноменах, на которой побывали в 1922 году, решили сменить профессию и приняли предложение Макдугалла. Союз оказался плодотворен. В 1935 году Джозеф Раин стал заведующим лабораторией парапсихологии и руководил ею тридцать лет. В 1965 году Райн возглавил Фонд для исследования природы человека, в рамках которого был создан существующий и в наши дни Институт парапсихологии, к исполнению обязанностей директора которого Райн приступил в 1968 году в возрасте 73 лет и лишь в 1973 году уступил этот пост представителю молодого поколения пси—исследователей. «Журналом парапсихологии» Райн продолжал руководить до последнего дня жизни, а умер он 20 февраля 1980 года на восемьдесят пятом году.
Райн оставил весьма внушительный след в исследовании телепатии. К лету 1930 года он окончательно определился в своих интересах и принялся экспериментировать над местными детьми, проверяя их способность угадывать нанесенные на карты числа. Психолог Карл Э. Зенер, специалист в области психологии восприятия, посоветовал коллеге перенести опыты в школьные классы, с тем чтобы ученики угадывали вложенные в плотные конверты карты с буквами или числами. Поначалу результаты были не особо успешными, и Райн попросил Зенера разработать новый тип карт, легко запоминающихся и в то же время четко отличающихся друг от друга. Вскоре Зенер представил карты, с которыми парапсихологи всего мира работали многие десятилетия. В истории парапсихологии они известны как карты Зенера. Выполнены они как игральные - того же формата, с «рубашкой» на обороте, но на лицевой стороне каждой нанесен один из пяти знаков: круг, звезда, крест, квадрат, три волнистые линии.

Карты Зенера

Карты Зенера предназначены для исследования экстрасенсорной перцепции (сокращенно ЭСП), то есть вне-чувственного восприятия, а потому их еще называют карты ЭСП.
К исследованию психокинеза (сокращенно ПК) Райн приступил в 1933 году. В качестве объекта мысленного воздействия были выбраны обычные игральные кости, которые имеют, как известно, по шесть граней, обозначаемых цифрами от 1 до 6. Вероятность случайного выпадения каждой грани — одна шестая. Например, если бросать кости 600 раз, то каждая из цифр выпадет в среднем около 100 раз. Но если, предположил Райн, испытуемый будет мысленно желать, чтобы выбрасываемая механическим устройством кость выпадала гранью с цифрой, скажем, 2, и она действительно выпадет мысленно заказанной гранью не 100, а, например, 135 раз, это будет доказательством существования психокинеза.
То же самое относится и к экспериментам с картами Зенера по доказательству реальности феномена внечув-ственного восприятия. В стандартной колоде содержится 25 карт Зенера, в которой в случайном порядке следуют карты с тем или иным символом. Если символов ровно по пять, это «закрытая» колода, если в среднем по пять,— «открытая». Вероятность правильно угадать каждый символ благодаря случаю — одна пятая (для «открытой» колоды она, правда, несколько иная). Если же испытуемый, отработав колоду из 25 карт, правильно называет не пятц а, скажем, семнадцать символов, значит, он обладает способностью внечувственного восприятия.
Разработанная Райном процедура стандартного пара-психологического эксперимента (независимо от того, что подлежит исследованию — ЭСП или ПК) включает в себя три компонента: испытуемого, мишень, экспериментальную ситуацию; важной частью последней является экспериментатор. Все компоненты этой «пси-триады» взаимосвязаны. Мишень — это то, что подлежит внечувственно-му восприятию (скажем, карты Зенера) или психокинетическому воздействию (например, игральные кости). Остановимся несколько более подробно на некоторых особенностях методик исследования отдельных видов ЭСП, то есть внечувственного восприятия.
При работе по методике ясновидения экспериментатор предлагает испытуемому определить неизвестную ему последовательность символов в тасованной колоде карт Зене-ра; сам экспериментатор также не узнает, в каком порядке pасположены карты. Если же экспериментатор смотрит на каждую из мысленно передаваемых им испытуемому карт, то будет уже-методика по исследованию общего (или смешанного) внечувственнот восприятия. Почему? Да потому, что, теоретически испытуемый может опознать ту или иную карту либо за счет ясновидения, адресуясь непосредственно к карте, либо за счет телепатии, прочитав мысли экспериментатора, перед глазами которого находится карта с тем или иным символом. При работе по методике предвидения испытуемый записывает ту последовательность символов колоды карт Зенера, которая сложится при ее тасовании в будущем — через час, день или даже год.

Стандартный эксперимент по внечувственному восприятию

Самыми трудными считаются опыты по методике «чистой" телепатии. Что это такое, неплохо иллюстрирует такой вот анекдот из жизни видного деятеля СС Штирлица: Штирлиц шел по лесу. В дупле загорелись два глаза. «Филин», — подумал Штирлиц. «Сам ты филин», — подумал Мюллер.
В опытах же по «чистой» телепатии экспериментатор индуктор по отношению к испытуемому перципиенту" вы ступает в качестве человека-мишени. Индуктор не должен иметь материальных аналогов мысленно передаваемых символов карт Зенера, он просто фиксирует в уме их последовательность, не прибегая при этом к записи, и, лишь, запомнив переданную последовательность, например из пяти символов, записывает ее на бумаге. Затем создает в уме другую последовательность из пяти символов, и так далее.
Некоторые парапсихологи считают, что в чистом виде ни телепатии, ни ясновидения, ни предвидения нет, а под словами, обозначающими эти явления, скрываются просто разные методические приемы исследования и выявления одного и того же феномена — внечувственного восприятия.
С тех пор как Райн ввел в практику парапсихологичес-кого эксперимента количественные (в отличие от качественных, о чем ниже), статистические метол ; изучения пси—феноменов, во всем мире проведено множество опытов по внечувствеиному восприятию (опознанию) карт Зенера и по психокинетическому воздействию на игральную кость. В отдельных случаях результаты, показанные особо одаренными испытуемыми (их стали называть пси-снайперами), были просто-напросто выдающимися, но пси-снайперов оказалось совсем мало.
Основная масса испытуемых при опознании мишени или мысленном воздействии на нее получала лишь незначительное превышение от уровня, предсказываемого теорией вероятности. Например, вместо 238 успешных попыток угадывания символов из 600 предъявленных к опознанию карт Зенера, как это сделал американский пси-снайпер Линцмсйер, большинство испытуемых получали результат, лишь слегка превышающий ожидаемый благодаря случаю (600:5=120), например 135. Но человек способен к вероятностному обучению и к вероятностному прогнозированию. Проще говоря, он может, подметив какую-либо закономерность в предъявляемой ему, на первый взгляд случайной, последовательности расположения карт Зенера, угадывать символы с опорой именно на это знание, а не благодаря способности к внечувственному восприятию. Позже выяснилось, что истинно случайных последовательностей вообще нет, закономерность можно обнаружить в каждой.
В 1965 году соратник Л .Л, Васильева, доктор биологических наук, профессор П.И, Гуляев предложил называть общим термином «суфлер» всю совокупность подсказок, помогающих испытуемому в ходе пси-эксперимента успешно решать задачу, не прибегая к использованию пси-способностей. В качестве «суфлера» могут выступать как простые совпадения, принимаемые, например, м яркий случай телепатической передачи, так и тривиальные подсказки со стороны органов чувств, а также любые методические огрехи, например недоучет псевдослучайной природы любой предъявляемой испытуемому «случайной» последовательности мишеней, которая может быть им просто предугадана. Также нужно помнить, что неуклонное усложнение технологического, приборного, математического и прочих видов обеспечения парапсихологичес-кого эксперимента, особенно в последние годы, предъявляет повышенные требования к знаниям парапсихолога: он должен быть абсолютно уверен, что имеет дело именно с пси-феноменами, а не с тончайшими чисто методическими огрехами (артефактами).
Вместе с тем выдвинутый оппонентами и, в конце концов, осознанный парапсихологами контраргумент, объясняющий слабовыраженные статистические эффекты успешного опознания карт Зенера или результативного мысленного влияния на выпадение игральной кости нужной гранью вверх тем, что испытуемые в действительности проявляют способность к вероятностному прогнозированию, то есть к предугадыванию, а не к ЭСП или ПК, заставил пси-исследователей пересмотреть, и достаточно серьезно, свои позиции. «Высокоочковые» испытуемые, то есть пси-снайперы, попадались крайне редко. С их помощью, по мнению парапсихологов, можно доказать, что ЭСП и ПК, по крайней мере, существуют, но более основательно исследовать природу пси-явлений препятствовало угасание пси-способности со временем и нерегулярность ее проявления испытуемыми от опыта к опыту. Возможности предложенной Райном методологии оказались во многом исчерпанными.
Пересмотр подходов к пси-исследованиям наступил в 1960-е годы. Он выразился, в частности, в переносе усилий от использования количественных (статистических) методов исследования к качественным. Произошел возврат к тому, с чего начиналась экспериментальная парапсихология: испытуемым вновь была предоставлена свобода выбора в ходе эксперимента по внечувственному восприятию одного, но верного решения из великого множества возможных (например, выбор одной художественной открытки из неопределенного, но очень большого числа имеющихся). При этом выработанные предыдущими поколениями парапсихологов и их оппонентов требования к чистоте и строгости пси-экспериментов продолжали соблюдаться. Хотя опыты этого типа и дали положительные результаты, они были уязвимы для критики, по крайней мере, в одном отношении: слишком уж был велик удельный вес элемента субъективизма при оценке степени сходства переданных и воспринятых изображений, хотя в ряде случаев тождество было поистине удивительным.
Парапсихологи стали пытаться разработать такую процедуру ведения пси-эксперимента, в которой были бы сохранены преимущества как количественных, так и качественных методов, но по возможности устранены их недостатки. Этот прорыв в начале 1970-х годов удатось сделать американскому парапсихолог)- Ч. Онортону. Он разработал методику, которая, по мнению большинства парапсихологов, способна обеспечить получение воспроизводимых положительных результатов телепатической передачи разными экспериментаторами с разными испытуемыми в условиях надежной изоляции индуктора от перципиента. Уже к 1997 году более 40 исследователей из многих стран мира повторили опыты по методике Онортона, в значительной части случаев — с положительными результатами. Их суммарная оценка (так называемый мета-анадиз) показывает, что вероятность получить подобные результаты благодаря случаю выражается отношением 1:10 триллионам. Эксперименты были поставлены не триллионы, а всего-навсего десятки раз. Так что случайный характер появления положительных результатов полностью исключен, а убедительного аргумента, что они полу-чены не за счет телепатии, до сих пор не выдвинуто. л можно» со временем он и появится.
Однако скептики не сдавались, подозревая элементарный обман. Американские парапсихологи в ответ на эти упреки предложили своим оппонентам самим принять участие в пси-экспериментах (правда, не телепатических, а психокинетических) в качестве независимых наблюдателей. К 1994 году состоялось пять экспериментов с участие скептиков. Им предоставлялась возможность самим выбирать, какие эксперименты должны сопровождаться мысленным воздействием, а какие считать контрольными И тем не менее, в сумме по этим пяти экспериментам был получен положительный результат, который привлек внимание выдающегося физика-теоретика Генри Стэппа из университета Беркли. Знаменитый ученый лично участвовал в одном из таких экспериментов в качестве наблюдателя, а потом повторил опыт сам и также получил положительный результат, а итоги своей работы опубликовал в таком авторитетном научном издании, как «Физическое обозрение». После этого наиболее информированные скептики уже не отрицают реальности пси-явлений, однако сомневаются, что они когда-либо будут иметь практическое применение. Но ведь в свое время то же самое утверждал Генрих Герц в отношении уловленных им «весьма быстрых электрических колебаний» — он отрицал возможность их практического использования. И тем не менее,радио существует.
В 1997 году один из наиболее известных парапсихологов мира, американец Дин Редин, физик но образованию, опубликовал книгу «Сознающая Вселенная». В ней он подвел итоги развития парапсихологии. В отношен г ке всех ранее выдвигавшихся и выдвигаемых ныне арг 1ентов против реальности пси-явлений он пришел к т. кому выводу. Если эти аргументы опробовать на прочное в приложении к результатам современных пси-экспериментов, то все возражения оказываются несостоятельными поскольку они либо основаны на неузнаваемо искаженных версиях реальных пси - исследований, либо, встречаясь неопровержимыми доказательствами, рассыпаются сами собой.
Однако аргументы против реальности регистрируемых в экспирементах пси-явлений далеко не исчерпаны.
В 1989 году известный американский пси - исследователь Уильям Броуд, психолог по образованию, сообщил о результатах широкомасштабного исследования возможное ти мысленного влияния на электрокожную активность человека в заранее оговоренном направлении, то есть в сторону ее увеличения или уменьшения. Индуктор и перципиент (регистрировалась электрокожная активность последнего) размещались в разных комнатах, разделенных 20-метровым расстоянием. В исследовании участвовали 335 испытуемых — 271 перципиент и 64 индуктора, среди последних было несколько практикующих экстрасенсов. Критерии, которыми экспериментаторы руководствовались при планировании и проведении экспериментов, ц также при оценке полученных результатов, отвечали всем требованиям, выдвигавшимся оппонентами. И тем не менее результаты оказались положительными: один человек мог мысленно и на расстоянии влиять на другого, то повышая, то понижая уровень его электрокожного потенциала. Позднее Броуд продолжил эти свои исследования, подтвердив ранее полученные результаты. Другие экспериментаторы в других независимых исследованиях, а их к 1997 году было выполнено девятнадцать, получили те же самые результаты, что и Броуд.
Практически незамеченным научной и парапсихоло-гической общественностью осталось такое поистине уникальное событие, как выдача группе московских исследователей патента Российской Федерации за номером 2096991 на изобретение, непосредственно относящееся к предмету нашего интереса — телепатии. Оно называется «Способ определения эффективности мысленного воздействия индуктора на перципиента», с приоритетом от 21 января 1994 года. В Государственном реестре изобретений патент зарегистрирован 27 ноября 1997 года. Изобретение успешно прошло сложнейшую патентную экспертизу, поскольку содержит подробнейшее описание строжайших условий, при которых объективно зарегистрирован факт мысленного воздействия человека на человека при расстоянии между ними в несколько десятков километров. В описании изобретения сказано, что оно «<...> относится к медицине, в частности к способам определения эффекта мысленного воздействия индуктора на перципиента, и может найти применение в качестве объективного способа выявления способностей индуктора к воздействию на больного на расстоянии при использовании нетрадиционных методов лечения». Эффект мысленного воздействия человека на человека регистрировался приборами, при этом испытуемые находились на расстоянии 30—40 километров друг от друга.
Так что можно сказать, что и сегодня тезис Месмера о озможности дистантного магнетического воздействия человека на человека скорее жив, чем мертв, но что об этом мы скажем завтра?

* * *

Теперь, после того, как читатель ознакомился с содержанием этой, принадлежащей И.В. Винокурову, обзорной главы, я могу продолжить свое изложение. Представленный Игорем Владимировичем обзор литературы достаточно полон и обстоятелен. Вообще, его роль в появлении этой публикации трудно переоценить. Концепция этой книги принадлежит ему, заглавие предложено им. Однако на предложение стать полноправным соавтором книги он ответил категорическим отказом: «Вся экспериментально-аналитическая часть книги принадлежит тебе, так что ты автор, и тебе отвечать за все написанное». Поэтому автор у книги один, а Игорю я еще раз хочу выразить глубокую благодарность и признательность.
Итак, подробный обзор основных публикаций по парапсихологии закончен. В нем есть все. И экспериментальные данные, и ссылки на именитых ученых, и факты, факты, факты. Убеждают ли они? Действительно, можно ли однозначно утверждать, что феномен истинной телепатии существует, что есть люди-уникумы, способные творить чудеса, что можно на огромных расстояниях «читать мысли» человека или управлять его поведением, физиологическими функциями и т.д. Вряд ли.
За последние годы опубликованы горы парапсихологи-ческой и оккультной литературы. Одни авторы описывают свои эксперименты или события, случившиеся с ними, Другие пересказывают описанное, третьи, не ограничиваясь фактами, подводят под них свои теории, иногда доходящие до отрицания «всего и вся». Здесь и прямое общение с космосом (хотя не совсем ясно, что подразумевают авто-ры под этим термином), и мгновенные перемещения во времени и пространстве, переселение душ, общение с предками, переход в иные подпространства и т.д. и т.п.
Нередко эти «теоретики» ссылаются на ученых с именем. Так вот, утверждаю, что докторов или академиков парапсихологических наук не существует, так что все ссылки на «именитых ученых» бессмысленны. Каждый из них специалист в своей области знаний, и здесь справедлива старая шутка о том, как один «уникум» предлагал спор, что он победит в спортивных соревнованиях трех чемпионов мира разных видов спорта: по плаванию, лыжам и шахматам. Это действительно может иметь место. Но лыжника победил он по плаванию (поскольку тот не умел плавать), пловца — в шахматы., а шахматиста — в лыжных гонках. Так и здесь. Можно быть весьма квалифицированным физиком, химиком, геологом, биологом, но это обстоятельство отнюдь не гарантирует компетенции в парапсихологии.
Что же на самом деле является наиболее спорным в парапсихологических публикациях? Прежде всего, нарушение или забвение принципов проведения грамотного научного исследования, кратко, полно и обстоятельно изложенного в письме академика И.П. Павлова к молодежи: «Чтобы я хотел пожелать молодежи моей Родины, посвятившей себя науке?
Прежде всего — последовательности. Об этом важнейшем условии плодотворной научной работы я никогда не могу говорить без волнения. Последовательность, последовательность и последовательность. С самого начала своей работы приучите себя к строгой последовательности в накоплении знаний.
Изучите азы науки, прежде чем пытаться взойти на ее вершины. Никогда не беритесь за последующее, не усвоив предыдущего. Никогда не пытайтесь прикрыть недостаток своих знаний хотя бы и самыми смелыми догадками и гипотезами. Как бы ни тешил ваш взор своими переливами этот мыльный пузырь — он неизбежно лопнет, и ничего, кроме конфуза, у вас не останется.
Приучите себя к сдержанности и терпению. Научитесь делать черную работу в науке. Изучайте, сопоставляйте, накопляйте факты. Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты - это воздух ученого. Без них вы никогда не сможете взлететь. Без них все ваши «теории» - пустые потуги.
Но изучая, экспериментируя, наблюдая, старайтесь не оставаться у поверхности фактов. Не превращайтесь в архивариусов фактов. Пытайтесь проникнуть в тайну их возникновения. Настойчиво ищите законы, ими управляющие».
В этой части письма И.П. Павлова есть ряд положений, непосредственно применимых к разбору парапсихологи-ческих публикаций. Основным из них и первым в последовательности научной работы является наличие факта, без которого все «теории» — пустые потуги.
Но что такое факт? Вот я пишу эти строки. Факт. Затем пойду на работу, к друзьям, схожу в кино или пойду кататься на лыжах. Все это факты, но частные. Это определение факта применимо только к определенному событию, человеку, дню.
Наука же изучает законы, поэтому научными фактами, которые иногда называют еще «правда жизни» являются только те, которые закономерно повторяются при соблюдении стандартных условий. Всем, даже основательно забывшим школьную физику, знаком закон Ома: «сила тока пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению". На нем основана вся электротехника. Конечно, у него есть ограничения, но все они строго обоснованы другими, не менее четкими законами. Отсюда следует, что научный факт, или «правда жизни», отличается от отдельного случайного события, или «правды факта», очень существенно: первый всегда можно воспроизвести по известной модели.
Однако в парапсихологии это получается не всегда. Более того, на основе анализа парапсихологической литературы можно утверждать, что все истинно парапсихологи-ческие феномены целиком и полностью не воспроизводятся никогда. Почему? Это отдельная и очень интересная проблема.
Длительное время мне пришлось весьма активно заниматься изучением действия электромагнитных полей малой интенсивности на различные биосистемы, включая человека. Результат каждого отдельного исследования не всегда подтверждал общую закономерность. Иногда это наблюдалось в экспериментах, проводимых разными исследователями, а иногда и в моих опытах. Возникает вопрос, как к ним относиться? Доверять, проверять или вообще исключать из рассмотрения? Как вообще относиться к феноменам, которые наблюдаются «не всегда»?
Возьмем такую типичную картину: на Солнце вспышка, через сутки на Земле магнитная буря. В этот временной отрезок увеличивается частота инфарктов миокарда, психических расстройств, самоубийств.
Однако, как показывают расчеты, вероятность летального исхода в течение года от инфаркта миокарда из-за солнечной вспышки составляет одну десятимиллионную, гибели в автомобильной катастрофе — всего одну десятитысячную, а смерти от старости или других причин — примерно одну пятидесятую — семидесятую. Это означает, что (округленно) на сто тысяч умерших приходится один человек, смерть которого наступила в связи с солнечной вспышкой. А как же остальные сто тысяч? Ведь земные последствия солнечной вспышки действовали на всех людей в равной степени. Но если эффект солнечной вспышки оценивать не только по смертельным исходам, а взять все случаи закономерного изменения различных физиологических функций человека, то частота их существенно возрастает.
«Невоспроизводимость» результатов стандартного эксперимента встречается также в электромагнитной биологии. Так, в одной из крупных серий исследований (насчитывающей тысячи конкретных замеров) нами было установлено, что слабое низкочастотное электромагнитное поле (округленно) у 30 процентов испытуемых увеличивает время реакции на звуковое воздействие, у 10 процентов сокращает, а у 60 процентов практически не меняет. В итоге был получен достоверный результат, позволивший сделать вывод: «время реакции человека на звуковое воздействие в низкочастотном электромагнитном поле увеличивается». Условия экспериментов были вполне корректны, но в других случаях в тех же условиях результаты иногда были иными, то есть «не воспроизводились».
Подобных примеров можно привести множество. И в большинстве из них прослеживаются три нюанса. Во-первых, выбор адекватной реакции и оптимальной методики ее регистрации. Во-вторых, учет индивидуальной специфики реакции при воздействии на разных людей одного и того же стимула. В-третьих, необходимость проведения значительного количества однотипных экспериментов или, как иногда говорят экспериментаторы, достаточный набор статистики.
Когда читаешь литературу по парапсихологии, учитывая эти три фактора, сразу появляются два принципиальных вопроса. Является ли все описанное «правдой факта» или «правдой жизни»? Что из приводимых фактов можно использовать для «выяснения законов, ими управляющих»?
Добрая половина публикаций на темы парапсихологии основана на единичных событиях. «Такой-то или я сам наблюдал то-то». Ну и что? Каждый из нас, и неоднократно, встречался с явно нестандартными явлениями. Что-то человеку привиделось во сне, что-то странное он заметил в повседневной жизни, что-то ему просто показалось, где-то он обознался.
Даже по опубликованному материалу можно нередко выявить ошибки на разных стадиях проведения исследований, а сколько их остается «за кадром»? Поэтому сомнения всегда остаются.
Более того. Когда начинаешь серьезно анализировать все, что опубликовано, сразу обнаруживаются погрешности в концепции, нечетко формулируется задача исследования, не говоря уже о некорректных методических приемах, статистической обработке и интерпретации полученных данных. Поэтому следующую главу книги, в которой представлены результаты моих экспериментально-парапсихологических исследований, я начинаю с изложения основных принципов грамотного исследования в науке вообще и парапсихологии в частности.